Карина Тихонова - Не родись красивой, или Точка опоры
Элла молча кивнула. Я увидела краем глаза, как по ее щеке скатилась одинокая тяжелая слеза.
─ Почему в жизни все так сложно? – спросила она меня после минутного молчания.
─ Элла, это риторический вопрос, ─ ответила я неловко.
─ Да, ─ согласилась она. Вытерла щеку и поднялась с кровати.
─ Правильно ты мне врезала, ─ сказала она сурово. – Я уже ничего не замечаю. Варюсь в собственном соку.
─ Рада быть полезной, ─ ответила я весело. Правда, веселость моя была такой же фальшивой, как бабушка-крестьянка из рекламы «Домика в деревне».
─ Давай собираться! – захлопотала Элла. – Нужно переодеться.
─ Эля, я не комплексую, ─ попыталась отвертеться я. – Мне плевать, понравлюсь я этой Вике или нет. Кто она мне?
Элла прижала руки к груди.
─ Умоляю тебя! – сказала она с надрывом. – Врежь ей по печени! Так, чтобы она неделю больная ходила!
Я пожала плечами.
─ Это так принципиально?
─ Ты себе даже не представляешь! – сказала Элла. – Даже не представляешь!
─ Хорошо, хорошо, ─ сдалась я. – Что ты предлагаешь?
─ Вот это черное платье, ─ засуетилась Элла, и стала похожа на заботливую мамашу, обряжающую дочку перед первым балом. – Я его давно не ношу, располнела… А тебе в самый раз будет. Давай одевайся, нас сейчас вниз позовут.
И сейчас же раздался осторожный стук в дверь. Элла быстро вытерла щеки и сказала недовольным голосом:
─ Войдите.
Дверь открылась, в комнату осторожно сунулась голова горничной.
─ Элла Сергеевна, вас ждут.
─ Подождут, ─ ответила Элла все так же недовольно. Поймала мой укоризненный взгляд и поправилась:
─ То есть, скажи, что я прошу прощения. Минут через десять спустимся.
─ Хорошо, ─ кротко ответила горничная.
Дверь закрылась.
Элла повернулась ко мне и вопросительно подняла бровь.
─ Умница, ─ похвалила я.
─ Ты делай мне замечания. Ладно? – неожиданно попросила Элла. – Меня и правда иногда заносит. Только я этого уже не замечаю.
─ Не боись, поправим! – пообещала я бодро.
Элла слабо улыбнулась.
─ Так где, говоришь, мое платье? – переменила я тему.
─ Вот оно…
И Элла метнулась к створке гардероба. Достала из него длинное черное платье, висевшее на плечиках, и развернула ко мне лицом.
─ Нравится? – спросила она с надеждой.
─ Отпад! – сказала я восхищенно, не найдя более сильных слов.
Платье было и впрямь изумительным.
Сшитое из тонкого, но очень прочного трикотажа, оно не теряло форму. Фасон был одновременно простым и элегантным, иначе говоря, классическим. Глубокое изящное декольте и красиво вырезанные предплечья были единственными его украшениями. Но их было вполне достаточно.
Платье облегало фигуру как перчатка. Я натянула его на себя, повернулась к зеркалу и даже закрыла глаза от изумления.
Неужели это я?
─ Фантастика! – тихо сказала Элла, которая, наконец, перестала одергивать на мне платье со всех сторон.
Она обошла меня, покачивая головой, и повторила:
─ Фантастика…
─ Мне идет, ─ не стала я отрицать очевидное.
─ Оно тебе больше чем идет! – убежденно заявила Элла. – На мне оно тоже хорошо сидело, но скажу честно: такого шарма не было. Знаешь, когда я его купила?
─ Когда? – спросила я машинально и изогнулась перед зеркалом, проверяя, как смотрюсь сзади.
Классический крой не давал представление о сроках давности. Такое платье было одинаково модным в шестидесятые и в девяностые годы прошедшего века.
Нужно добавить, что и в наступившем веке оно не утратило своей актуальности и своего очарования.
Элла сморщила лоб и что-то посчитала.
─ Ну, да! – сказала она наконец. – Я его купила в Париже десять… нет, одиннадцать лет назад. Представляешь?
─ Представляю, ─ ответила я, не в силах оторваться от зеркала.
─ Мы там были в свадебном путешествии…
Элла тяжело вздохнула.
─ Ты его, что, почти не носила? – спросила я, стремясь отойти от скользкой темы. – Оно выглядит как новое.
─ Надела пару раз, ─ ответила Элла рассеянно.
─ Почему? – изумилась я. – Великолепное платье!
─ Ну, во-первых, тряпок у меня было не меряно, и в каждой хотелось покрасоваться. А во-вторых, я тогда забеременела, и живот быстро вылез. А после родов я располнела…
Элла снова грустно вздохнула.
─ Ты в нормальной форме, ─ успокоила я приятельницу.
─ Правда? – с надеждой спросила она.
─ Конечно! – ответила я совершенно искренне. – У тебя при росте сто семьдесят примерно шестьдесят килограмм. Правильно?
─ Правильно! – изумилась Элла. – Не глаз, а алмаз!
─ Сорок шестой – сорок восьмой размер, ─ подвела я итог. – Все по ГОСТу.
─ По госту? – не поняла Элла.
─ Государственный стандарт, ─ расшифровала я. – Раньше была такая формулировка.
─ А! Ну, да! – вспомнила Элла. Прищурилась и ехидно спросила? – Ты-то откуда знаешь, что раньше было? Признавайся, сколько тебе лет?!
─ По больному бьешь! – посетовала я.
─ Извини.
Я еще раз покрутилась перед зеркалом. До чего приятно быть хорошо одетой и привлекательной женщиной!
─ Ладно, ты готова, ─ подвела итог Элла. – «Хороша была Танюша, краше не было в селе».
─ Есенин? – спросила я, покопавшись в неряшливых завалах памяти.
─ Он, ─ подтвердила Элла, оглядывая меня критическим взором. – Смотри, вспоминаешь… Так, все отлично. Косметику поправлять не нужно. Только губы чуть-чуть подкрась. И драгоценности надень. С этим платьем твой гарнитур идеально сочетается. Волосы собирать не будешь?
Я еще раз посмотрелась в зеркало. Оно отразило изящно вылепленную статуэтку со сверкающими пышными волосами, падающими за плечи.
─ Думаешь, надо?
Элла посмотрела на мое отражение.
─ Думаю, нет, ─ ответила она решительно. – У Викочки волосы так себе… Пускай сдохнет от зависти.
─ Слушай, почему ты ее так ненавидишь? – спросила я с интересом, хотя уже наполовину догадалась.
─ Пообщаешься с ней – поймешь, ─ выкрутилась Элла.
Быстренько сбросила с себя дневной наряд, облачилась в розовое вечернее платье на атласном чехле. Этот цвет необыкновенно шел к пепельному оттенку ее светлых волос.
─ Пепел розы, ─ сказала я невольно.
─ Что? – не поняла Элла, разглядывая платье спереди.
Я засмеялась.
─ Вспомнила одно выражение, а откуда оно – не помню. «Пепел розы».
─ Это из «Поющих в терновнике», ─ ответила Элла, по-прежнему не глядя на меня. Ее руки нервно разглаживали и без того безукоризненное платье. – Есть такой роман.
─ И о чем он? – притворилась я.
Элла немного помолчала.
─ О чем все романы? – спросила она с кривой усмешкой. – О большой и несчастной любви…
─ А! – сказала я.
И украдкой бросила на Эллу короткий сочувственный взгляд.
Похоже, ты попалась, девочка моя.
Прими мои соболезнования.
* * *
Спустились мы не через десять, а через двадцать минут. Но наш блистательный внешний вид вполне оправдывал эту задержку.
По лестнице мы шли молча, взявшись за руки. Внизу раздавался громкий уверенный женский голос, изредка переходящий в хороший заразительный хохот. Уже по одному голосу можно было сделать вывод: от комплекса неполноценности его обладательница не страдает.
Хозяин и гостья сидели на том же плетеном диванчике среди живых растений, на котором я видела в прошлый раз Максима с Сашей.
Нашего появления они не заметили, что и не удивительно: лестница находилась за их спиной.
Первое впечатление при виде гостьи у меня было таким: белокурые крашеные волосы, несколько жидковатые, распущены по плечам. Их кончики завернуты наружу, как у героини Барбары Брыльска в «Иронии судьбы». Стройная узкая спина. Тонкая талия. Даже очень тонкая, почти девчоночья.
Дальнейшие прелести мне предстояло увидеть через минуту.
─ Добрый вечер, ─ громко сказала Элла.
Они обернулись.
Забавно, что по иронии судьбы Виктория тоже была одета в черное платье. Но не в длинное, вечернее, а в то, что французы называют «маленьким черным платьем», которое должно быть в гардеробе каждой женщины.
Надо отдать гостье должное: при виде меня ее лицо дрогнуло только на одну секунду. После первого легкого шока она мгновенно сумела взять себя в руки.
Обычно появление более красивой, а главное, более молодой соперницы дамы встречают резко отрицательно. И только очень умные и очень взрослые женщины умеют эту недостойную первобытную эмоцию задавить на корню.
Вот и Вика сумела.
─ А! – сказала она приветливо, поднимаясь с места. – Принцесса в изгнании!
Я весело рассмеялась.
─ Давайте знакомиться, ─ предложила Вика, оглядывая меня цепким взглядом. – Вика.
─ Анна.
─ Это ваше настоящее имя?
─ Не помню, ─ ответила я лаконично.
