Pepper Winters - First Debt
Бешеная жажда крови была удовлетворена. Я успокоился.
Трещины, которые пробили брешь в моем самоконтроле, заиндевели и покрылись толстой коркой льда.
Рациональность и спокойствие были возвращены на прежнее место.
Этим вечером мой отец и братья собрались в главной столовой на семейный ужин — только четверо из нас. Олень, которого я застрелил, украсил наш скромный стол тушеным, жареным мясом и рулетом.
Диалог, который мы поддерживали непосредственно в течение ужина, был неумелым; скрытое чувство гнева, ненависти проскальзывало между нами. Мудак Дэниель на протяжении ужина ухмылялся с присущим ему высокомерием. На губах Кеса то и дела проскальзывала непонятная улыбка, и мой отец…
Бл*дь, мой отец.
Я был двадцатидевятилетним мужчиной. Кровь уже окрасила мои руки в алый цвет, и жесткая льдистая корка покрывала сердце, но все равно я был недостаточно хорош. Все равно, я был не его уровня. Что-то жило в глубине меня, что он пытался задушить, уничтожить, вырвать, но, несмотря на все его усилия, это выживало. Невесомое чувство, которое легко, как тончайшее одеяло, укутывало сердце и мою душу.
Я научился, как прятать его от посторонних глаз.
Но Нила... черт.
Она обладала не дюжей силой, чтобы обнажить это.
Я хотел кричать, бушевать. Сделать шаг навстречу правде и открыться своему отцу, кто я был на самом деле.
Но я этого не сделаю. Не сейчас. Это слабость
А я, бл*дь, не был слабым.
Я был на расстоянии вытянутой руки от того, чтобы унаследовать все то, что принадлежало моему отцу. Меня отделял лишь год. И у меня была собственная малышка Уивер, чтобы я мог играть и забавляться с ней. Смена власти начиналась — все братья из братства «Блэк Даймонд» знали это. Мои родственники знали это. Весь хренов мир знал это, но мой отец… он был не в восторге от происходящего.
Его пожирающий взгляд поймал меня в ловушку; я сверлил его взглядом в ответ.
Противостояние между нами распространялось волнами во все стороны, ненависть достигла своего апогея, больше было невозможно сдерживать ее под маской из прогнившего уважения, фальши и негласного союза, не бросая вызов друг другу.
Когда мы схлестнулись в последний раз, один из нас ушел сломленным, другой никуда не делся, остался невредимым и при своих привилегиях.
Десерт был подан: праздничное суфле из малины. Матриарх нашей семьи, наконец, решила показать свою задницу из личных покоев «Хоуксбридж Холла».
В молодости Бонни Хоук, скорее всего, выглядела достаточно привлекательно, но ее время давно прошло. В девяносто один, она передвигалась болезненной поступью и с большим трудом — упрямая корова отказывалась пользоваться инвалидным креслом или на крайний случай тростью, чтобы облегчить себе передвижения по дому.
— Здравствуй, мой сын. — Она кивнула в приветствии Брайану Хоук, затем перевела взгляд на Кеса, потом на Дэниеля и в итоге на меня. — Здравствуйте, внуки.
Дэниель закатил глаза, показывая свое пренебрежение, Кес резко метнулся и помог ей опуститься на стул, а я улыбнулся отлично отточенной приветливой, но на самом деле хрен-вам-настолько-приветливой улыбкой, которой приветствовал всех с десяти лет.
— Здравствуй, бабушка, — послышалось в ответ приветствие от трех натренированных на вежливое обращение Хоук.
Бонни села, щелкнув пальцами, привлекая к себе внимание незаметного персонала, чтобы ей наполнили тарелку малиновым десертом. Она неспешно положила в рот полною ложку.
Ее карие глаза в это время, словно сканировали меня, затем прозвучал вопрос:
— Поведай нам всем, Джет. Как обстоят дела с последней Уивер?
Я выпрямил спину, расправляя плечи, когда ее вопрос отдался реакцией в моих боксерах. Эта чертова ведьмочка погубит меня. Как только я слышал слово «Уивер», мой член становился твердым.
«Поэтому ты избегаешь ее».
Еще одна причина, которую мне пришлось признать.
Я нахмурился.
Глотая полный рот суфле, я скупо улыбнулся.
— Работа приносит результаты, бабушка.
Мой отец от ярости подскочил на месте.
— У маленькой мерзавки было достаточно смелости, чтобы огрызаться в ответ на ее приветственном обеде. Так глупо с ее стороны. Если бы она была моя, к настоящему моменту она бы уже лишилась одной из конечностей.
Мне было неприятно признать, но он говорил сущую правду. Я видел, что он делал с матерью Нилы, я презирал и ненавидел его за это.
Желудок скрутило от мяса оленины, что я съел до этого, волна бушующей ярости взорвалась и пронеслась в моей крови. Я разгневанно отбросил нож для масла на стол.
— Какая гребаная удача, что она не твоя, чтобы измываться над ней. Так вышло, что мне нравится, когда мои женщины целы и невредимы, и не лишены конечностей.
В тот момент, когда слова вылетели из моего рта — я замер.
Все, сидящие за столом, замерли.
Гребаное пламя свечек, мерцающих на сервантах, замерло.
Черт.
Брайан Хоук постукивал пальцами, его глаза сощурились и потемнели.
— Это был неуместный всплеск эмоций. Возможно, ты хочешь перефразировать свое высказывание? — не отводя взгляда, произнес он.
Мои ладони стали липкими от пота. Я не собирался показывать то, что успешно прятал годами. Моя истинная сущность была недопустима в семье Хоук. Даже моей гребаной бабушкой, которая должна была учить нас быть нежными и уметь прощать, а не вспоминать смехотворный долг семьи, которая сделала несколько ошибок сотни лет назад.
Бл*дь, мне нужно побыть наедине с самим собой.
Мне нужно взять свои эмоции под контроль, прежде чем я вырою могилу глубже, чем уже есть.
Когда моя челюсть отказалась разомкнуться, мой отец пробормотал:
— Возможно, я возложил на тебя слишком много ответственности, Джет. Ты уже утомился? Возможно, я переоценил твои возможности, и Кесу или Дэниелю стоит разделить с тобой это задание?
Во мне что-то дрогнуло.
Дэниель ухмыльнулся.
— Отдай ее мне, Поп. Я уверен, что не подведу тебя, — в его глазах плясали чертята. — В отличие от некоторых.
Мы уставились друг на друга, он пытался припугнуть меня своим взглядом, но безуспешно. У него никогда этого не получалось. Чертов недоумок.
Вокруг стола в воздухе потрескивало напряжение. Кестрел прекратил запихивать еду в рот, чтобы сказать:
— Ты знаешь сам, что Джет самый лучший для этой работенки. Я ни разу не видел, чтобы он подвел тебя, Поп. Дай чуваку шанс. — Взглянув на меня заговорщически, он добавил: — Она слишком нервная и чертовски красивая. Нельзя винить парня за то, что он хочет насладиться шансом, сломать такую девчушку.
Проклятье, и что, черт побери, это значит?
Мой нрав бушевал под отстраненным внешним видом. В последнее время я был фальшивкой. Лицемером, как сказала Нила. Холодность внутри меня загадочным образом испарилась. Блаженное равнодушие, эмоциональная отстраненность, с которыми я вынужден был жить с тех пор, как мой отец обучал меня как нужно себя вести — исчезли, как будто кто-то буквально щелкнул выключателем внутри меня.
Раньше я не чувствовал ничего. Я позволял себя не чувствовать ни беспокойства, ни ненависти, ни счастье. Я был пуст, блаженно пуст и силен. Сейчас же, я чувствовал всё. Я все обдумывал. Я хотел убить каждого человека, с которым жил потому, что я не вырос тем, кем они хотели.
Я чертовски ненавидел это.
И я ненавидел Кестрела — моего единственного союзника, который знал настоящего меня и давил на мои проклятые больные места.
— Если ты думаешь, что подобная речь приблизит тебя к ней, подумай еще разок. Хорошая попытка, брат, но я наблюдаю за тобой.
Кес ухмыльнулся.
— Посмотрим, посмотрим. В конце концов, она наша. Не только твоя. Наша приемная зверушка, если угодно. Ничего уж не сделаешь, если зверушка предпочтет кого-то другого своему первоначальному владельцу.
Я крепче сжал нож для масла.
— Достаточно, — выплюнул отец. Это слово разнеслось эхом по комнате, отражаясь от портретов наших предков.
— Я жду, что до конца недели ты покончишь с Первым Долгом, Джет, — сказала моя бабушка, ее губы были покрыты топлеными сливками.
Я проглотил отвращение.
— Хорошо, бабушка.
Кат, мой отец, пробормотал:
— Делай то, что считаешь нужным, Джетро. Но запомни... я слежу за каждым твоим действием.
«Следи за мной, идиот. Наблюдай, что я веду себя как ты и учил. Наблюдай, что я веду себя как идеальный Хоук».
Я удостоверюсь, что дам ему повод меня оценить.
Сегодня вечером, я «исправлю» себя. Сегодня я сброшу с себя тот хаос, который привнесла в мою жизнь Нила гребаная Уивер и найду свое ледяное спасение.
Кат продолжил смотреть на меня, запихивая десерт в свой рот.
— Сделай так, чтобы я гордился, сын. Ты знаешь, что должен показать ей и что последует после этого.
Вынудив себя ослабить хватку на ноже, я аккуратно положил его на стол. Сглотнув подавляющие эмоции, которым не было место в моем мире, я пробормотал:
