Макс Лукадо - И Ангелы Молчали
Однако делом своей жизни Ханс Беблингер избрал помощь другим в преодолении невозможного. Он изготавливал
протезы. В те времена ампутация конечностей была очень распространенным способом лечения травм, так что недостатка
в работе у него не было. Он помогал изувеченным людям выйти победителями из сложившихся обстоятельств. Того же он
хотел добиться и сам. Со временем он смог, используя приобретенные знания и умения, сконструировать крылья. И вскоре
настал день, когда он смог испробовать их у подножия Баварских Альп. Он сделал правильный, удачный выбор — в тех
местах сильны восходящие потоки воздуха. В тот памятный солнечный день он спрыгнул с насыпи на глазах у друзей и
благополучно спланировал на землю.
Его сердце дико колотилось. Друзья аплодировали. Бог радовался.
Откуда мне известно, что Он радовался? Потому что Бог всегда радуется, когда мы дерзаем мечтать. Вообще-то, когда мы мечтаем, мы очень похожи на Бога. Христа приводит в восторг все новое. Он наслаждается, обновляя
устаревшее. Он даже написал книгу о том, как невозможное становится возможным.
Вам нужны примеры? Полистайте Книгу.
Восьмидесятилетние пастухи обычно не диктуют условия фараонам... Но не рассказывайте об этом Моисею.
Пастухи-подростки, как правило, не сражаются с великанами... Но не рассказывайте об этом Давиду.
Пастухи, ночью охраняющие овец на поле, обычно не слышат ангельского пения и не видят Бога, лежащего в
кормушке для скота... Но не пытайтесь убедить в этом пастухов из Вифлеема.
И уж вовсе бессмысленно пытаться убедить в этом Бога. На протяжении вечности Он только тем и занимается, что
дает крылья тем, кто рожден ползать по земле. И когда Он видит, как эти крылья подрезают и калечат, Он гневается. Об
этом и рассказывается в истории, повествующей о бесплодной смоковнице и переместившейся в море горе.
Христос и Его ученики отправились в Иерусалим в понедельник утром, переночевав в Вифании. Христос проголодался
и увидал смоковницу, стоящую у обочины. Когда Он приблизился, то заметил, что, несмотря на обилие листвы, на дереве
нет плодов. Что-то в этом бесплодном дереве напомнило Ему о том, что Он видел накануне в храме, и о том, что Он чуть
позже намеревался совершить в Иерусалиме1.
Итак, Он проклял смоковницу: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек». Дерево тут же засохло.
На следующий день, во вторник, ученики увидели, что произошло со смоковницей, и были изумлены. Сутки назад это
было крепкое, покрытое листвой дерево, теперь же листья облетели, и смоковница стояла высохшая.
— Как могло случиться, что смоковница так быстро засохла? — спросили они.
Христос ответил им: «истинно говорю вам, если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что
сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: «поднимись и ввергнись в море», — будет; и всё, чего ни попросите в
молитве с верою, получите»2.
В этом отрывке из Евангелия вы не найдете слов «мечтать», «летать» или «крылья». Но прочтите его повнимательней, и
вы увидите, как Бог призывает Беблингеров всего мира влезть на скалу и опробовать свои крылья. Помимо этого, вы
увидите и то, с каким презрением Бог высмеивает тех, кто сажает мечтателей в клетку и прячет ключ от нее у себя в
кармане.
Христос, проголодавшийся по пути в Иерусалим, подходит к смоковнице и ищет, нет ли на ней плода. Плода Он не
находит. Дерево выглядит многообещающе, но это — пустые обещания. Громкие посулы, на поверку оказывающиеся
ложными. Христос просто не мог пройти мимо такого яркого и символичного примера.
С деревом в понедельник утром Христос делает то же, что Он намеревается сделать с храмом несколько часов спустя: Он проклинает смоковницу. Обратите внимание, Он не гневается на дерево — Его гнев направлен на то, что оно собой
представляет. У Христа вызывают отвращение тепловатые, вялые, бесплодные верующие—помпезные, но живущие
совершенно бесцельно. Они не приносят плода. Поступок Христа — это нож гильотины, опускающийся на шею пустой, формальной религиозности.
Яркий пример такой религиозности мы можем увидеть, посмотрев на Лаодикийскую церковь, о которой Иоанн
Богослов говорит в Книге Откровение. Церковь эта богата и самодовольна, но беда в том, что вера ее пуста и бесплодна.
«Знаю твои дела, — обращается Бог к «ангелу» этой общины, — ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или
горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих»3.
На самом деле в последней фразе речь идет о рвоте. Почему наше тело реагирует на что-либо рвотой? Почему оно так
противится присутствию в нем каких-то веществ? Потому что они несовместимы с жизнедеятельностью организма. Рвота
— это способ, которым тело отвергает то, с чем не может справиться.
В чем же смысл этой фразы? Бог терпеть не может «теплой» веры. Он гневается при виде внешней, показной
религиозности, не приносящей плода. Именно с такой религиозностью Он и сталкивался на протяжении последней недели
Своей земной жизни — да и вообще на протяжении всего Своего служения.
Когда люди могли увидеть в Его поступках образ подлинного служения, они осуждали Его.
Они осуждали Его за то, что Его ученики принимали пищу в неположенный день. Они негодовали на Него за то, что Он
исцелял людей в неподобающее время. Они злились, что Он прощал «не тех» людей. Их выводило из себя то, что Он
общался с изгоями и оказывал плохое, по их мнению, влияние на детей. Но, что хуже всего, каждый раз, когда Он пытался
освободить кого-либо, религиозные вожди предпринимали попытки вновь связать и поработить этого человека. Те, кто
был из числа наиболее приближенных к храму, ловчее всех орудовали цепями и наручниками. Когда какой-нибудь храбрец
пытался взлететь, они оказывались тут как тут со словами о том, что это невозможно.
Кстати говоря, Хансу Беблингеру они сказали то же самое. Король должен был почтить Ульм своим посещением, и
епископ вместе с горожанами захотели произвести на него неизгладимое впечатление. До них дошел слух об удачном
полете Ханса, и они попросили его сделать круг по воздуху в присутствии короля. Ханс согласился.
Его попросили, однако, и об одном изменении. Поскольку ожидалось, что встречать короля выйдет огромная толпа и
поскольку путь в горы был не из легких, Ханса спросили, не мог бы он выбрать место для полета где-нибудь в долине, поближе к городу.
Ханс выбрал утесы на берегу Дуная. Они были широкими и пологими, а река находилась далеко внизу Он собирался
прыгнуть с обрыва и спланировать на берег, к воде.
Неудачный выбор. Около реки не было тех восходящих потоков воздуха, которые помогли ему в горах. И вот на
глазах у короля, его придворных и половины населения своего городка Ханс прыгнул и, как камень, рухнул в реку. Король
был разочарован, а епископ стоял ни жив ни мертв.
Как вы думаете, какой была тема его проповеди на следующей воскресной службе? «Не пристало человеку пытаться
летать». Ханс поверил ему. Слова, произнесенные с кафедры, стали цепями, которые навсегда сковали его. Он убрал свои
крылья подальше и больше никогда не пробовал летать. Вскоре он умер, удрученный отчаянием, и был похоронен вместе
со своими мечтами.
Собор в Ульме — не первое место, где пытавшегося взлететь человека сажали в клетку. Долгие годы с церковных
кафедр все громче и уверенней звучали слова о том, чего люди не могут делать. Так обстояли дела во дни Христа, так
обстояли они во дни Ханса Беблингера, так же обстоят они и в наши дни. И точно такие же приступы тошноты это вызывает
у Бога.
Но, указывая осуждающим перстом на «религию», неплохо нам было бы посмотреть и на самих себя. Видите ли, удобно тыкать пальцем в «мертвую религию», приговаривая: «Аминь! Скажи им правду в глаза!» Быть может, это и приятно, но совершенно неправильно. Если уж мы говорим об освобождении людей для того, чтобы они могли летать, стоит
задуматься о самих себе. Окрыляете ли вы других людей? Обретают ли они свободу, общаясь с вами?
Как насчет друга, обидевшего вас и теперь нуждающегося в вашем прощении?
Сотрудника, мучимого страхом смерти?
Родственника, влачащего жалкое существование под гнетом ошибок прошлого?
Приятеля, обремененного заботами?
Расскажите им об опустевшей гробнице... и вы увидите, как они расправят крылья и полетят.
Одна женщина из нашей церкви — сестра во Христе, чья вера могла бы послужить примером для многих, — недавно
вышла замуж. Ее родной язык — испанский, и когда венчавший их служитель спросил ее: «Готова ли ты произнести вслух
