Эндрю Соркин - Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
– Нам надо поговорить, – начал Коэн раздраженно.
– Родж, слушайте, не я контактировал с ними, это они только что звонили, – стал оправдываться Келли. – Передо мной все та же сделка.
Когда Стил узнал об их разговоре, он понял, что у него фактически нет вариантов, так как Уорш ясно дал понять, что без сделки банк не сможет открыться в понедельник. В отчаянной попытке сохранить независимость в 0:30 он позвонил Шейле Бэйр: не рассмотрит ли FDIC возможность гарантировать некоторые из наиболее проблемных активов Wachovia в обмен на акции банка?
В 4:30 Стил получил ответ, которого боялся. Бэйр сказала, что его банк был продан Citigroup правительством по доллару за акцию. FDIC не будет полностью уничтожать акционеров, сказала она, поддавшись давлению Гайтнера и согласившись, что гарантирует проблемные активы Wachovia после того, как Citigroup примет первые 42 млрд долларов убытков, заявив, что фирма «системно важна».
* * *
В своем кабинете в одиночестве Полсон наблюдал по C-SPAN трансляцию голосования Конгресса по его законопроекту спасения. После некоторых дополнительных воскресных компромиссов был подготовлен приемлемый для всех законопроект, и в настоящее время он ставился на голосование.
Пелоси только что выступила в зале заседаний палаты представителей с пламенной речью о необходимости принятия законопроекта и использовала этот момент для нападения на администрацию Буша, Полсона и Уолл-стрит. «Они утверждают, что являются сторонниками свободного рынка[718], но в действительности это менталитет вседозволенности, – сказала она в адрес администрации Буша. – Никакого регулирования, никакого контроля, никакой дисциплины. Если вы обанкротитесь, у вас будет золотой парашют, налогоплательщик спасет вас… В этом смысле вечеринка закончилась. Демократы верят в свободный рынок. Мы знаем, что он может создать рабочие места, он может создать богатство, он может создать много хороших вещей в нашей экономике. Но в данном случае в своей необузданной форме, которую поощряют, поддерживают республиканцы – некоторые в Республиканской партии, не все, – он создал не рабочие места, не капитал – он создал хаос».
Некоторые сотрудники Полсона нервно слонялись у его офиса, боясь войти. Но Мишель Дэвис, не сомневаясь, присоединилась к нему, и они пристально смотрели на итоги поименного голосования внизу экрана. Полсон ожидал, что законопроект пройдет без проблем, так как рынки уже учли его утверждение. Но через пять минут из отведенных на голосование пятнадцати число голосов против начало расти. Полсон знал, что эта мера была еще очень непопулярна среди республиканцев и ряда либеральных демократов. И законодатели в преддверии острого соперничества за пять недель до выборов не хотели давать оппонентам козырей. Однако у Пелоси и руководства демократов оставалось время, чтобы переломить ход голосования.
– Они не вынесли бы этот законопроект[719] на обсуждение, если бы не думали, что он может пройти, если бы они не имели голосов, – заверила его Дэвис. Полсон ничего не сказал, продолжая смотреть на экран, где разрыв становился все больше.
Позвонил Кевин Фромер, сотрудник, отвечающий за связи казначейства с законодателями: «Проект не пройдет».
– Я знаю, – пробормотал Полсон. – Я все вижу.
Наконец в 14:10, после сорокаминутного подсчета голосов, молоток опустился: план был отклонен 228 голосами против 205[720]. Более двух третей представителей Республиканской партии проголосовали против, как и многие демократы. Трейдеры и инвесторы тоже следили за голосованием и начали безумную волну продаж. Цены на акции упали, причем индекс Dow Jones Industrial Average рухнул аж на 7 %, на 777,68 пункта. Это стало самым значительным однодневным падением за всю историю. Полсон потерял дар речи. Его план, который он считал, возможно, наиболее важным своим законодательным актом, все его усилия по предотвращению второй Великой депрессии провалились. Когда его сотрудники, стремясь успокоить шефа и друг друга, молча собрались в кабинете, он сказал: «Мы должны вернуться к работе».
Через час он и его команда были в Белом доме. В комнате Рузвельта они обсуждали с президентом планы возрождения законопроекта.
А на первом этаже казначейства у Дэна Джестера были свои идеи по поводу проблемы Полсона. Он убедил себя, что концепция скупки проблемных активов никогда не будет работать. Единственный способ, которым государство может повлиять на события, – вложение средств непосредственно в сами банки. «Это безумие, – сказал он о программе TARP, войдя в кабинет Дэвида Насона. – Мы действительно считаем, что это правильный подход?» Джестер говорил об этом Полсону и раньше, но он знал, что помешало политическое отношение к использованию государственных денег для покупки доли в частных предприятиях. Как только Полсон сделал текущий план достоянием общественности, изменить курс для него было почти невозможно.
– Если вы так убеждены, вы должны сказать Хэнку, – ответил Насон. – Можете сказать, что я вас поддерживаю.
На следующий день Джестер и Джереми Нортон пошли встречаться с Полсоном. Они изложили свои аргументы: покупка проблемных активов была слишком трудна, и, даже если бы они придумали, как реализовать программу, было неясно, заработает ли она. Но, делая прямые инвестиции в банковскую систему, заявил Джестер, они бы немедленно укрепили капитальную базу самых хрупких институтов. Им не пришлось бы гадать, сколько стоит тот или иной актив. Что еще важнее, утверждал Джестер, большинство из этих банков в конечном итоге вернут стоимость, поэтому налогоплательщик, скорее всего, не пострадает. Нынешнее предложение TARP на самом деле позволяло казначейству использовать его, чтобы вливать капитал, даже если это не афишировалось.
Полсон, который был разочарован тем, что на разработку и реализацию TARP ушло столько времени, начал склоняться к тем же мыслям, что и Джестер. Он понятия не имел, как продать его американской публике, и он понимал, что план будет проклятием администрации Буша, но он также знал, что план может быть самым практичным в море плохих вариантов.
– Хорошо, – вздохнул он. – Почему бы вам не разработать что-нибудь? Давайте посмотрим, на что это будет похоже.
* * *
Когда стемнело, Боб Стил поднялся по трапу корпоративного самолета Wachovia в аэропорту Тетерборо, Нью-Джерси, чтобы лететь в Шарлотт. Почти всю неделю он провел в непрерывных переговорах с Citigroup для координации деталей слияния, о котором планировали объявить в пятницу через СМИ: «Citibank имеет честь войти в партнерство[721] с Wachovia… идеальным партнером для Citibank». Хотя он был расстроен ничтожностью окончательной цены сделки, он гордился тем, что по крайней мере уберег фирму от краха. И он знал, что изучил все возможные варианты.
Об организованной правительством сделке было объявлено в понедельник утром, но она все еще нуждалась в формальном «оформлении». А пока Citigroup удерживал Wachovia на плаву, кредитуя его на 4,9 млрд долларов. Ряд деталей еще предстояло выработать, но ожидалось, что соглашение будет подписано в течение следующего дня. Стил провел день в Citigroup, обсуждая судьбы самых высокопоставленных руководителей Wachovia после слияния. Перед его отъездом они с Пандитом пожали друг другу руки. «Похоже, мы закончили», – довольно сказал Пандит.
Когда самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, зазвонил BlackBerry Стила. Это была Шейла Бэйр: «Привет, Дик Ковачевич вам не звонил?»
– Нет, с утра понедельника, – недоуменно ответил Стил (в понедельник генеральный директор Wells Fargo звонил, чтобы поздравить со сделкой с Citi). – А что?
– Думаю, он собирается сделать предложение – по семь долларов за акцию за всю компанию без государственной помощи.
– Ничего себе, – ответил Стил, пытаясь оценить последствия услышанного. Неужели Wells Fargo только что перебил предложение Citigroup? Неужели правительство, которое благословило первоначальную сделку, передумало? – Шейла, я могу отключиться в любую секунду. Вы должны позвонить Джейн Шерберн, главному юрисконсульту Wachovia.
После 21:00, всего несколько минут спустя после того, как самолет Стила приземлился в Шарлотт, позвонил Ковачевич с предложением, о котором говорила Бэйр. Переговорив с Шерберн и Роджином Коэном, независимыми консультантами Wachovia, Стил получил инструкции не говорить ничего, что могло бы означать принятие или отклонение предложения.
– Я с нетерпением жду предложения, – сказал Стил Ковачевичу и минуту спустя получил и-мейл с уже одобренным советом Wells договором о присоединении.
