Chinenkov - Po tu storonu
– Я рад тебя видеть, сынок! – воскликнул Жорж. – Только вижу, что ты приехал один? Почему не привёз с собой жену и внуков?
– Нет, я приехал по срочному делу и ненадолго, – ответил Марк, идя навстречу отцу. – Прежде всего, потому…
Он не договорил, так как попал в крепкие отцовские объятия.
– Так что там «прежде всего»? – спросил Жорж после того, как расцеловался с сыном.
– Прежде всего, я обеспокоен твоим здоровьем, – ответил Марк. – Ты почему не отвечаешь на мои вызовы? Я несколько дней не мог до тебя дозвониться.
– Рация неисправна, – усмехнулся Жорож. – Ты же знаешь, где я живу, сынок. А мастера никак до меня не доедут…
– Сам виноват, – упрекнул его Марк. – Никто не заставлял тебя забиваться в такую дикую глушь.
– Да, никто, это мой выбор, – согласился с ним Жорж. – Зато я не жарюсь под солнцем, как вы, в своей Венесуэле. Это место выбрал даже не я, а моя душа, вечно тоскующая по родной России.
– Вот как раз ещё по этому поводу я приехал с тобой поговорить, – сказал Марк, беря отца за руку и ведя его к беседке. – У тебя появилась реальная возможность навестить Родину!
– Что-о-о? – У Жоржа заблестели глаза. Столь неожиданные слова сына заставили его напрячься, в то время как Марк не отрывал от его лица проницательного и настороженного взгляда.
Сказать, что слова сына не тронули его, было бы ложью. Жорж почувствовал, как горячая, кипящая волна пробежала по телу, и на его щеках едва заметно обозначился румянец. Смущённо потупившись, он безуспешно пытался подыскать те слова, которые ожидал услышать от него сын, но не находил их. Из затруднения его вывел голос Марка:
– Отец, ты хочешь съездить в СССР, или уже твоя тоска по Родине поостыла?
Лицо Жоржа нахмурилось, но замкнутое выражение почти тотчас сменил тоскливый, почти растерянный взгляд.
– Я даже не знаю, что сказать на это, – вздохнул он, присаживаясь на скамейку. – Да, я всегда тоскую по Родине, – продолжил он. – Я выбрал это место для проживания лишь потому, что оно очень похоже на российскую тайгу. Я очень хочу навестить родные места, сынок. Я чрезмерно буду тебе благодарен, если ты…
Его голос дрогнул, и он замолчал, небрежно махнув рукой, и на глазах выступили две крупные слезинки.
– Тогда подпиши кое-какие документы, – сказал Марк. – Они тебя сделают участником соревнований кузнечного мастерства, проводимого через месяц в СССР.
Он вернулся к машине и взял с заднего сиденья кожаный портфель. В руках оказалась стопка исписанных бланков, которые он выложил перед отцом. На его лице играла широкая улыбка.
Чуть позже они сидели за столом и, прежде чем обсудить детали поездки в СССР, Марк рассказал ему о жене и детях.
– Вот твои внуки, – сказал он, передавая отцу фотографию, на которой были запечатлены три мальчика. – Я их специально сфотографировал для тебя перед своей поездкой.
– Да-а-а, Майкл и Джеймс на нас с тобой похожи, – улыбнулся Жорж, разглядывая старшего и среднего внука. – Белые лица, светлые волосы… Красавчики! А вот Гордон… – он провёл указательным пальцем по лицу младшего внука. – Этот в свою маму. Чернокожий и красивый, как и Урсула. Жаль, что ты только фотографию привёз, а не внучков моих любимых.
– Вот навестим Россию, а оттуда к нам, – улыбнулся Марк. – Там со всеми и обнимешься.
– Хорошо, видимо, так и придётся поступить, – согласился Жорж. – Старших мне ещё приходилось нянькать, а вот младшенького… Кстати, а как себя чувствует Урсула?
– Вся в делах, в заботах, – подумав с минуту, ответил Марк. – Дон Диего поделил на меня и на неё своё состояние и отошёл от дел. С внуками твоими, как ты выражаешься, «нянькается» и умирать больше не собирается.
– Вот жук-короед, – ухмыльнулся Жорж, откладывая фотографию. – Везде поспеет… Как он там? На авантюрные приключения уже не тянет?
– Да кто его знает, что у него на уме, – пожал неопределённо плечами Марк. – Вроде бы инвалид, прикован к коляске, а энергии хоть отбавляй! Всё что-то выдумывает, сочиняет. Кстати, он взялся книгу писать о твоём и своём «бытие-житие».
– Ну-у-у… Этот пустомеля с три короба набрешет, – усмехнулся Жорж. – Вот вернёмся из России…
– Никогда бы не подумал, что он живым останется, – вздохнул Марк. – Тогда, в замке, когда он умер на наших руках.
– А правда ли умер? – усомнился Жорж. – Этот пройдоха…
– Нет, тогда он умер по-настоящему, – не дав отцу договорить, опроверг его сомнения Марк. – Его к жизни вернул взрыв замка и удар камня в грудь. От этого удара сердце получило толчок и вновь ожило. Такие случаи встречаются в медицине. Жаль вот только позвоночник его пострадал…
– Ума не приложу, как мы все тогда остались живы, – вздохнул Жорж. – Столько камней обрушилось на наши головы, и, на тебе, все уцелели!
– Сам не понимаю, но это свершившийся факт, – усмехнулся Марк. – А я вот ума не приложу, как дон Диего умудрился уговорить нас с тобой не возвращаться в СССР? Если бы мы вернулись, то что бы с нами сейчас было?
– Да ничего, в лучшем случе мы всё ещё отбывали бы срок в лагерях как «трусы и предатели», – предположил Жорж задумчиво. – Я рад, что позволил Митрофану уговорить нас с тобой уехать с ним в Венесуэлу. На себя мне и сейчас наплевать, я согласился уехать только из-за тебя, Дмитрий…
Услышав своё настоящее имя, произнесённое отцом, Марк просиял. Придвинувшись, он облокотился о столик. В глазах запрыгали озорные искорки.
– И я рад, что всё так сложилось, Кузьма Прохорович, – сказал он, счастливо улыбаясь. – А поездка в СССР, как мне кажется, придаст нашей дальнейшей жизни ещё больше бодрости, вот увидишь!
– Или заставит ещё больше страдать и мучиться, – вздохнул Кузьма. – Но как бы то ни было, этот шанс надо использовать! Так, теперь ближе к делу, что там от меня потребуется?
– Ковать железо! – рассмеялся Дмитрий. – У тебя это получается так же хорошо, как и нести государственную службу, дорогой ты мой господин судебный пристав!
*
Очень долго, почти половину дня, Азат тупо смотрел на тот предмет, который, как он был уверен, ему передал мертвец Яшка Сыткоев.
«Какая-то веточка… какая-то травинка… какой-то корешок? – вяло крутилась в голове мутная мыслишка. – Но-о-о… Почему он отдал её мне? Или мне всё это привиделось?»
Кое-как стряхнув с себя оцепенение, Азат медленно поднялся на ватных ногах. «А теперь возвращайся в домик!» – как гром прозвучал в голове приказ, отданный кем-то страшным голосом. Едва удержавшись от падения, он поплёлся в обратном направлении, оборачиваясь через несколько шагов и чувствуя, будто кто-то идёт за ним следом.
«Нет, нельзя мне в домик, – думал он, но ноги сами несли его вперёд. – Я не могу видеть, как подыхает Мартин. Я уже не могу спасти его?!»
Азату потребовался час, чтобы найти в лесу охотничий домик. Дверь была приоткрыта, и он, скрепя сердце, вошёл внутрь.
Боммер был ещё жив и сидел за столиком.
– Я пришёл, – сказал Азат дрожащим голосом. – Ты удивлён?
Мартин ничего не сказал. Его руки сжимали полные бутылки с отваром.
– Я вернулся, чтобы увидеть тебя, – сказал Азат. – Я подумал и решил насладиться лично твоей агонией, ведь жить тебе осталось совсем немного.
– Проваливай, – прохрипел в ответ Мартин. Он хотел ещё что-то добавить, но поперхнулся и закашлялся.
– Очень хотелось бы, да не могу, – помотал головой Азат. – Что-то удерживает меня здесь.
– Ты собираешься мне помочь или нет? – прошептал обессиленно Боммер.
Азат отрицательно помотал головой.
– Я не могу тебе помочь, – сказал он. – Я не знаю, как.
– Ты только скажи, из какой бутылки отвар твой выпить, а всё остальное сделаю я сам, – прошептал Боммер.
– А как? – сузил глаза Азат, рассматривая бутылки. – Они же обе одинаковые и жидкость в них одного цвета.
– Я их не менял, как они стояли на столе, так я их и взял. Ну? Которая из них?
– Пей из той, которая в правой руке, – сказал Азат. – А которая в левой…
– Врёшь поди? – усомнился Боммер. – А я вот думал из левой руки выпить. Признайся честно, ты специально сейчас меня подталкиваешь отравы глотнуть?
– Верь не верь, у тебя выбора нет, – развёл руками Азат. – Остаётся поверить мне, или… Возьми зеркальце и посмотри на себя. Как врач говорю, до утра ты не дотянешь!
– Ты? Врач? Ты чёртов эскулап, – выдавил он, как только справился с приступом кашля. – Ты не врач, ты жалкий лекаришка, шаман! Но ты всегда был нужен мне. Для чего? Мне нравилось видеть жалкое ничтожество рядом с собой. На твоём фоне я выглядел успешным и всемогущим! Я всегда любил сравнивать себя с тобой! Я видел, что опуститься ниже твоего уровня просто опасно! Ты был для меня той самой меркой, когда…
Он снова закашлялся, и… Прямо на глазах Азата глаза Мартина налились кровью, словно что-то застряло у него в горле и мешало дышать. Умирая от удушья, Боммер поднёс к губам правую руку, в которой была зажата бутылка с отваром, но почему-то пить не стал. Даже смерть, стоявшая рядом, не смогла вытеснить из его головы недоверия к совету Азата. Тогда он поднёс к губам горлышко бутылки, зажатой в левой руке, но и из неё пить не отважился.
