Unknown - i b90635967e15a791
пожалуйста, болтаю о своих личных проблемах.
- Иногда легче поговорить с кем-то, кто не связан с ситуацией.
Она иронично улыбнулась.
– Есть ли шанс, что ты захочешь рассказать о своих сокровенных чувствах и заставишь
почувствовать меня менее жалкой?
Зейн заколебался, хотя не был уверен, почему. Было так много того, что он мог рассказать, но был
ли он готов обсуждать свои личные дела с человеком, которого он знал недостаточно хорошо, чтобы
доверять?
Ты не доверяешь ей настолько, чтобы откровенно что-то обсуждать, и все же хочешь
претендовать на нее в качестве ее пары?
Он открыл рот, чтобы сказать… что-нибудь, чем бы оно ни было, но оно потерялось в гортанном
крике Джиннифер. Она вскочила, скрестив руки на груди и с диким страхом во взгляде. Зейн настолько
был озабочен ее внезапным волнением, что не сразу увидел, что ее напугало.
- Что это? – спросила она пронзительным голосом, который больше подходил девочке, чем
взрослой женщине.
В воде отражался бледный свет луны. В круге света на поверхности мелькнула фигура, похожая на
большой черный шар. Его губы изогнулись, и он, взяв Джиннифер за руку, потянул ее вниз. Когда он
усадил ее рядом, лодка слегка просела.
- Это кит, - сказал он ей.
- Здесь? – недоверчиво спросила она.
Он не был уверен, почему ее это удивило. Залив был частью моря, и здесь проходили миграции
разных существ, обитающих в океане.
- Что, если он перевернет лодку? – спросила она, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть. Зейн
ожидал, что она вытащит свою камеру и в любую секунду начнет снимать, но ее руки оставались на
месте, крепко сжимая его.
- Этого не случится, - сказал он. По крайней мере, никогда не случалось раньше. Хотя, чем больше
он об этом думал, тем больше понимал ее беспокойство. Для него лодка было вполне надежной.
Однако это ускорило путешествие. Если бы она упала в холодную воду, то вполне могла замерзнуть до
смерти, даже если он быстро доплывет с ней до берега.
Внезапно Зейн тоже почувствовал тревогу. Он взял весла в руки и начал грести против течения,
пока они не стали двигаться в обратном направлении. Когда неуклюже двигающаяся в темноте фигура
оказалась далеко впереди них, он направил лодку к дальнему берегу залива.
Через несколько минут днище стукнулось о землю. Берег был крутой, и Зейн повернулся, чтобы
взять Джиннифер на руки и вынести ее из лодки. Но прежде чем он успел вытащить руку из-под шкуры, она уже взбиралась на берег, ползя на четвереньках, пока никакая из частей ее тела больше не была на
милости у воды.
Зейн сошел на берег с большей грацией. Он наклонился, протягивая ей свою длинную руку. Она
ее приняла, вложив свою маленькую ладошку в его, и он помог ей подняться. Вместо того чтобы
отпустить, он притянул ее к себе, так что их тела прикасались друг к другу. Их разделяли несколько
слоев ткани и меха, но его тело стало таким теплым, словно они были прижаты кожа к коже.
Он ждал, когда она его оттолкнет, но, посмотрев вниз, увидел, что она смотрела на него снизу-
вверх. Она снова покусывала свою нижнюю губу, рассматривая его с соблазнительной смесью
настороженности и любопытства.
Она была такой высокой и стояла так близко, что если бы он захотел, то мог наклонить голову, и
его губы были бы на ее губах, прежде чем она даже успела подумать о протесте. И своими губами, и
руками он бы возбудил ее до такой степени, что у нее не было бы никакой мысли, кроме как
подчиниться ему.
Зейн сжал зубы, чтобы себя контролировать. Он напомнил себе, что он не был животным. И
неважно, что думал его волк, она не будет его парой. И случайной любовницей тоже не будет, даже
если такое могло произойти между альфой и человеческой женщиной.
Укрепившись в своем решении, он отпустил ее руку и сделал шаг назад. Но вместо того чтобы
упасть вдоль тела, ее рука поднялась и легла на его затылок. Его шаги стали неуверенными, и тогда она, используя свою руку как рычаг, подтянула себя вверх и прижала свои теплые губы к его рту.
Глава 5
Голос в голове Джиннифер (она подумала, что это могла быть ее совесть) сказал ей, что она
должна остановиться, прежде чем сделает что-то, о чем будет жалеть до конца своей жизни. Но в тот
момент, когда ее губы соприкоснулись с губами Зейна, этот голос явно затих, как будто даже ее
добродетельный ангел застыл в изумлении. От того ли, что это ощущалось невероятно правильно или
ужасно неправильно, она не знала.
Для рта, который казался вырезанным из мрамора, его губы были удивительно мягкими. После
приезда в Арктику ее собственные губы были постоянно потрескавшимися, и из-за этого она могла бы
чувствовать себя неловко, если бы уже не была озабочена растущим чувством страха.
Зейн не двигался, даже не дышал, и через несколько секунд ее эйфория погрузилась в пучину
неловкости. Неужели она поняла его не правильно?
Тэллоу была права –– мужики разглядывали Джиннифер с головы до ног с тех пор, как она
достигла периода полового созревания. Но мужчины, которые нагло разглядывали ее голодными
глазами, точно не были разборчивыми. Их желание возникало не из-за ее красоты, не говоря уже о ее
личности или интеллекте. Все, что таким мужчинам было нужно – теплое тело, которое можно было
использовать.
Зейн смотрел на нее совсем по-другому. В его глазах тоже полыхало желание, желание обладать
ее телом, но было там и желание чего-то большего, намного большего. Он хотел заявить права на
каждую ее часть, даже на те части, которые она не уступит ни одному мужчине. Но будь она проклята, если ей не хотелось увидеть, как он попытается.
Было такое чувство, будто она тонула в этих золотых глазах, желавших, чтобы она его поцеловала.
Но сейчас, когда она ждала, чтобы он ответил взаимностью, время как будто остановилось. Она
отстранилась, и, прежде чем смогла судорожно вдохнуть, большие руки обхватили ее предплечья,
удерживая на месте.
Зейн смял ее губы своими, и они больше не были мягкими. Они стали твердыми и требующими.
Он отпустил ее руки, одна его ладонь схватила часть ее волос, другая нажала на спину, властно
прижимая к его телу. Его зубы захватили ее нижнюю губу, и он застонал, всосав ее в свой рот.
Тепло заплескалось между ее бедер, и вместе с ним пришло страстное желание потереться,
острая необходимость в прикосновении. Она подняла одну ногу, ее колено легло на его бедро,
предоставляя ему лучший доступ. Он слегка сдвинул бедро, и его эрекция оказалась напротив ее таза.
Впервые за последние несколько недель ей ничего не хотелось больше, чем избавиться от своей
одежды. Она чувствовалась громоздкой, ткань стала натирать ее чувствительную кожу. Пальцы чесались
расстегнуть пуговицу на своих штанах, но ей не хотелось выглядеть слишком нетерпеливой. Вместо
этого она начала с куртки, дергая вниз молнию и стряхивая ее с плеч, все еще находясь в объятиях
Зейна.
Как только его твердая эрекция задела нужное место, она ахнула, а ее ногти впились в кожу на его
шее. Ее возбуждение подтолкнуло его, и он сам занялся ее одеждой, ловкими пальцами расстегивая
пуговицы и замки. Она услышала, как что-то порвалось, но прежде чем она успела пожаловаться, Зейн
потянул ее голову назад и погрузил свой язык в ее рот.
Их языки танцевали в лихорадочном темпе. И это ощущалось так естественно, как будто они
практиковались в этом тысячу раз, но сохранили яркие ощущения новой страсти. В своем стремлении не
отстать от него ее язык прошелся слишком близко от одного из его клыков. Ужалила боль, а затем
острый вкус крови заполнил ее рот. Она попробовала отстраниться, но сильная рука, запутавшаяся в ее
волосах, твердо удержала ее на месте.
Мир наклонился, когда Зейн потянул ее вниз, держа так осторожно, что она едва почувствовала
толчок, упав на землю. Она не понимала, сколько одежды он с нее снял, пока не обнаружила, что лежит
в мягкой куче блузок и свитеров. На ней остались только бюстгальтер и брюки. Но между горячим телом
Зейна и его шкурой, которая закрывала их обоих, никакой холод извне не мог добраться до ее кожи.
После неистовства, с которым он снял с нее одежду, Зейн неожиданно выбрал неторопливый
темп, и его руки начали медленно оценивать каждую впадинку и выпуклость ее тела. Ей пришло в
голову, что он не видел ее без всех этих слоев одежды, и это была его первая возможность оценить ее
тело. Она надеялась, что ему понравилось то, что он почувствовал. Однако ее ничто не заботило, пока
он вращал бедрами, прижимаясь к ее бедрам. Каждый раз, когда он прогибался, она стонала и
выгибалась ему навстречу, чтобы поддержать трение.
Зейн оторвался от ее рта, медленно пробегая губами вдоль ее подбородка, а затем шеи. В этом
