Неизвестно - Короткевич
Валентина
Информация о личной жизни писателя в 1963—1967-е годы пока спорная. Первая дата связана с последним известным письмом Короткевича к Нине Молевой. Вторая — со знакомством писателя с будущей женой. Сведения об этом времени на уровне слухов. Отсутствие документальных доказательств лишает нас права озвучивать их.
В 1967 году Владимир Семенович познакомился с Валентиной Никитиной (девичья фамилия Ваткович). Выпускница исторического факультета БГУ, она работала в краеведческих музеях — районном Оршанском и областном Брестском. Окончила аспирантуру Института истории Академии наук Беларуси и в 1965 году защитила кандидатскую диссертацию по археологии (исследовала поморскую культуру). Однако потом была вынуждена работать на кафедре истории КПСС Брестского пединститута. Позже, объясняя эту ситуацию, Валентина Никитина говорила: «Захочешь есть — будешь и такое преподавать».
Существует две версии истории знакомства Валентины Никитиной и Владимира Короткевича. Анатоль Верабей утверждает, что оно произошло 2 ноября 1967 года в Брестском пединституте, где проходила встреча с писателем. С ним согласен археолог Михась Чернявский. Того же мнения придерживается и Адам Мальдис. По его воспоминаниям, Владимир Колесник пригласил писателя в Брест на читательскую конференцию по роману «Колосья под серпом твоим»:
«Вместе со студентами своего курса, как куратор, пришла туда и Валентина Брониславовна. Конференция не сильно интересовала ее, и она, отсиживая «мероприятие», читала какой-то польский детектив (детективы были ее слабостью). И когда в профессорской Владимир Колесник познакомил их, она спросила:
— А почему бы вам не написать какой-нибудь детектив?
— Какой, к примеру? — Володя сам ужасно любил хорошие детективы. Как и фантастику.
— Ну, хотя бы такой, как «Дикая охота короля Стаха»... — оказывается, Валентина Брониславовна как-то читала в поезде журнал с этой повестью, но не обратила внимание, кто ее автор.
— Ха-ха! Три: ха! — расхохотался Володя. — Так это же я написал «Стаха»!
Валентине Брониславовне стало неловко, и она предложила:
— Тогда пошли пить кофе...»
А вот театровед Изабелла Готовчиц, основываясь на воспоминаниях Валентины, писала, что встреча произошла в поезде «Берлин—Москва». Будущие супруги ехали в одном купе до Бреста. Причем вскоре после знакомства писателя пригласили на встречу в Брест (по-видимому, именно о ней пишут Анатоль Вера- бей, Адам Мальдис и Михась Чернявский).
Вторая версия выглядит более основательной. Что свидетельствует в ее пользу? Слово Адаму Мальдису: «Однажды утром, накануне Октябрьских праздников 1967 года, Короткевич прибежал ко мне возбужденный:
— Понимаешь, старик, я, кажется, женюсь!
— И кто же та, что, наконец, целиком завладела твоим сердцем?
— Из Бреста. Валя. Валентина Брониславовна. Умная женщина. Историк, точнее, археолог, и диссертацию защитила. (...)
— Так что же тогда тебя смущает? — не стерпела моя Мария (жена А. Мальдиса. — Д. М.).
— Понимаете, старики, я пригласил ее к себе на праздник и только в поезде вспомнил, что мы все приглашены в Раков, на свадьбу Славы Рагойши.
— Так возьми и ее с собой.
— А удобно?
— Почему же...»
На мой взгляд, Короткевич мог приглашать в гости Валентину только по прошествии определенного времени знакомства. Если бы встреча произошла только на конференции, вряд ли бы они успели завязать определенные контакты. Валентина Брониславовна могла отказаться от поездки в гости через несколько дней после первой встречи. А путешествие в поезде могло способствовать большей степени искренности. Причем как раз там мог случиться диалог о «Дикой охоте короля Стаха».
Валентина приняла приглашение Короткевича. Они вместе поехали на свадьбу литературоведов Вячеслава Рагойши и Татьяны Кабржицкой, которую целую неделю гуляли в Ракове на ноябрьские праздники (отмечалось 50-летие Октябрьской революции). Первая реакция некоторых знакомых была не очень тактичной. Некоторые «максималисты» сказали Валентине за столом прямо в глаза: «Раз дрэнна гаворыш па-беларуску, то ты яму не пара». Справедливости ради надо сказать, что вскоре Валентина Никитина выучила язык, причем, по словам Адама Мальдиса, стала разговаривать на нем лучше, чем ее недавние критики.
Но гораздо более существенным было то, что между Владимиром и Валентиной росла взаимная симпатия. Не зря Максим Танк уже 3 января 1968 года писал Ларисе Гениюш: «Встретил Колесника, от которого и узнал, что Владимир влюбился в Бресте в хорошую девушку». Очевидно, встреча Танка с Колесником произошла в декабре, когда со времени знакомства не прошло и двух месяцев.
Поскольку влюбленным хотелось видеться чаще, Короткевич нарушил свой принцип (ни за кого не просить) и помог устроить Валентину в Институт искусствоведения, этнографии и фольклора Академии наук. Летом 1969 года она переехала в Минск. Сослуживцы запомнили Валентину «голубоглазой в очках блондинкой, чуть полноватой, но стройной, в маленьком черном классическом платье, которое ей очень шло». Делом ее жизни стало участие в создании «Збору помнікаў гісторыі і культуры Беларусі». Как писал Адам Мальдис, то, что сделала Валентина Брониславовна для подготовки «Збору.», для того, чтобы «он шел «без купюр», можно смело назвать научным подвигом, гражданским мужеством. Она бесконечно ездила в экспедиции, защитила не один памятник архитектуры, писала сама статьи и брошюры и редактировала чужие». В 1990 году Валентина Короткевич (посмертно) вместе с другими авторами была награждена за это издание Государственной премией БССР.
Как утверждает Изабелла Готовчиц, «почти с первых дней работы Вали к нам стал заходить Владимир Семенович Короткевич». Впрочем, после переезда в Минск Валентина жила в семье писателя. Но брак, который «тянулся уже несколько лет», был зарегистрирован только 19 февраля 1971 года. Валентина, которая взяла фамилию мужа, обменяла свою двухкомнатную квартиру в Бресте на комнату в Минске. Через два года последнюю вместе с двухкомнатной квартирой Короткевича на улице Веры Хоружей обменяли на трехкомнатную квартиру на улице Карла Маркса. Там Валентина Брониславовна, Владимир Семенович и мать писателя жили до своих последних дней.
Разумеется, по сравнению с предыдущими героинями исследования образ Валентины представлен в художественной литературе достаточно скромно. Среди своих значительных произведений писатель посвятил ей только роман «Чорны замак Альшанскі» (1979): «В. К., якой гэты раман абяцаў дзесяць гадоў назад, з удзячнасцю». Причем сам Владимир Семенович в шутку признавался, что пообещал ей написать детективное произведение в первый день знакомства.
Но полагаю, что Короткевич, наконец, нашел в Валентине свой идеал и личное счастье. Как изменилась жизнь Владимира Семеновича после встречи с будущей женой? Слово его друзьям. Как утверждал археолог Михась Чернявский: «Валентина стала ему и женой, и хранительницей, и нянькой, и медсестрой, и врачом. Прежде всего, она разогнала прилипал с бутылками, часть которых целенаправленно старались споить писателя. Она упорядочила его быт, опекала, освобождая время для творчества, создавая для этого уют и спокойствие». Той же мысли придерживается литературовед Адам Мальдис: «С приходом в дом Валентины Брониславовны во многом изменился уклад Володиной жизни. Несмотря на свою научную занятость, она взяла на себя многие бытовые заботы. Перестали навещать некоторые знакомые с «холостяцкими» привычками. Их место заняли сослуживцы по работе Валентины Брониславовны». В новой квартире у писателя наконец «появился отдельный кабинет для работы. Женившись, Короткевич стал чаще отдыхать — в своем любимом Коктебеле, а также в Гаграх, Дубултах. Хотя и всякое бывало в жизни, Короткевич был благодарен жене за ее повседневные хлопоты».
Валентине Брониславовне и Владимиру Семеновичу было отмерено более десяти лет семейного счастья. Об их взаимоотношениях свидетельствует тот факт, что писатель тяжело переживал болезнь, а потом и смерть жены. 28 февраля 1983 года Валентина Брониславовна покинула этот мир. Чуть более чем через год, 25 июля 1984-го Владимир Семенович последовал за ней.
Уже после смерти Валентины украинский писатель Николай Амельченко «спросил у Володи, какой все-таки была его жена, ведь сам Валю так и не увидел. И он ответил грустно, чуть подняв голову, смотря в темное небо, как будто где-то там, на неизвестной высоте, увидел ее:
