KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Разная литература » Прочее » Дэвид Грэбер - Фрагменты анархистской антропологии

Дэвид Грэбер - Фрагменты анархистской антропологии

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дэвид Грэбер, "Фрагменты анархистской антропологии" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Помимо этого, зачастую кажется, что во многих других частях Мадагаскара никто не берёт на себя всю полноту власти до тех пор, пока не умрёт. Так что, возможно, случай сакалава не так уж необычен. Тем не менее он раскрывает один достаточно распространённый способ избежать прямого воздействия власти: если кто-либо не может просто уйти с её дороги, как везу или цимихети, он может попытаться превратить её в окаменелость. В случае сакалава окостенение государства вполне буквально: короли, которым всё ещё поклоняются, принимают физическую форму мощей, они буквально представляют собой зубы и кости. Но этот подход, вероятно, куда более распространён, чем мы можем подозревать.

Например, Кайса Экхольм 22 выдвинула интригующую гипотезу о том, что разновидность божественной королевской власти, описанная сэром Джеймсом Фрэзером в «Золотой ветви», в которой монархи были связаны бесконечными ритуалами и табу (не прикасаться к земле, не видеть солнца), была не архаической формой царствования (как мы обычно полагаем), но, в большинстве случаев, одной из наиболее поздних.

Она приводит пример монархии Конго, которая к моменту первого появления португальцев в конце XV века казалась не более ритуализированной, чем монархии Португалии или Испании того же периода. Существовало определённое количество придворных церемоний, но ни одна из них не препятствовала правлению. Они появились лишь позже: с крахом и дроблением королевства на всё более мелкие части из-за гражданской войны его правители начали восприниматься как более священные существа. Были созданы тщательно разработанные ритуалы, количество ограничений умножилось до такой степени, что в итоге мы читаем о «королях», заключённых в крохотных зданиях или, без всяких преувеличений, кастрируемых при восхождении на престол. В результате они правили весьма недолго; большинство баконго фактически перешло к системе, основанной в значительной степени на самоуправлении, хоть она была очень беспокойной и вовлечённой в предсмертные судороги работорговли.

Имеет ли что-нибудь из сказанного отношение к современным проблемам? Мне кажется, ещё как имеет. Итальянские философы автономизма в последние пару десятилетий развивали теорию, названную ими «революционным исходом». Отчасти она вдохновлена особенностями итальянских социальных условий — массовым отказом молодёжи от работы на заводах, процветанием сквотов и захваченных «социальных центров» во многих городах страны… Тем не менее в целом Италия, как кажется, послужила своеобразной лабораторией для будущих социальных движений, предвосхищая тренды, реализующиеся в настоящее время в глобальном масштабе.

Теория исхода предполагает, что наиболее эффективным методом противостояния капитализму и либеральному государству является не прямое противостояние, а то, что Паоло Вирно 23 назвал «отступлением с боем»: массовым дезертирством тех, кто жаждет создания новых форм сообществ. Стоит лишь заглянуть в исторические документы, чтобы убедиться в том, что большинство успешных форм народного сопротивления принимали именно это обличие. Они не шли в лобовое столкновение с властью (как правило, это приводит к кровопролитию, а если нет, то зачастую к превращению в ещё худший вариант: в то, с чем боролись), но переходили от одной стратегии к другой, уворачиваясь от объятий власти, убегая, дезертируя и основывая новые сообщества. Ян Мулье Бутан, историк автономизма, даже утверждал, что история капитализма — это серия попыток решить проблему мобильности рабочих (отсюда бесконечная разработка таких атрибутов, как договора ученичества между мастером и учеником, рабство, привлечение рабочих-кули,24 использование гастарбайтеров и внештатных сотрудников, бесчисленные формы пограничного контроля), поскольку если бы система в действительности была бы близка к своей собственной фантастической версии, в которой рабочие могли свободно наниматься и увольняться с работы, когда бы и где бы они ни хотели, она бы полностью развалилась. Именно по этой причине одним из наиболее настойчивых требований, выдвигавшихся радикальными участниками антиглобалистского движения — от итальянских автономов до анархистов из Северной Америки — всегда было требование глобальной свободы перемещения, «настоящей глобализации», уничтожения границ, всеобщего падения стен.

Та разновидность разрушения концептуальных стен, которую я предлагаю, даёт возможность не только учесть важность дезертирства, она обещает бесконечно более богатую концепцию, описывающую, как могут работать альтернативные формы революционного действия. Это история, которую ещё предстоит написать, но её отдельные проблески уже видны. Ярчайшие из них демонстрирует Питер Ламборн Уилсон в серии своих эссе, размышляя, помимо всего прочего, о крахе Хоупвеллской традиции 25 и Миссисипской культуры,26 занимавших большую часть восточных территорий Северной Америки. Это были сообщества с очевидным господством церковных элит, кастовой социальной структурой и человеческими жертвоприношениями, и эти сообщества мистическим образом исчезли, будучи заменены гораздо более эгалитарными обществами охотников-собирателей или садоводов. Он приводит достаточно интересное предположение, что широко известная близость коренных американцев с природой могла в действительности быть реакцией не на европейские ценности, а на диалектическую перспективу в их собственных обществах, которой они вполне сознательно избегали. Эта история продолжается уходом поселенцев Джеймстауна, группы слуг первой колонии в Северной Америке (в Вирджинии), по-видимому, ставших в итоге индейцами, будучи брошенными своими покровителями-джентльменами; бесчисленными «пиратскими утопиями», в которых британские ренегаты и изменники объединялись с мусульманскими корсарами или присоединялись к туземным сообществам от Гаити до Мадагаскара; и так до скрытых «трёхрасовых» республик, основанных беглыми рабами на периферии поселений европейцев, колоний антиномистов 27 и других малоизвестных либертарных анклавов, пронизавших континент гораздо раньше шейкеров,28 фурьеристов 29 и всех знаменитых «идейных общин» XIX века.

Большинство этих маленьких утопий были даже более маргинальными, чем везу или цимихети на Мадагаскаре, и все они, в конечном счёте, были поглощены. Это наводит на вопрос, как нейтрализовать государственный аппарат в отсутствие конфронтации. Вне всяких сомнений, некоторые государства и корпоративные элиты рухнут под тяжестью своего собственного веса. С некоторыми это уже произошло, но трудно вообразить сценарий, в котором это произойдёт со всеми. Так что сакалава и баконго могут дать нам несколько полезных советов.

То, что не может быть уничтожено, всё же может быть направлено в другое русло, заморожено, реорганизовано, постепенно лишено своей сути: в случае с государствами, прежде всего, их способности внушать страх. Как это можно осуществить в современных условиях, не до конца ясно. Возможно, существующий государственный аппарат постепенно будет низведён до уровня декорации, будучи лишённым своей сущности сверху и снизу, т. е. одновременно со стороны развивающихся международных учреждений и с передачей власти местным и региональным формам самоуправления. Возможно, правительство из медиа-спектакля превратится в спектакль буквальный (нечто подобное тому, что писал Поль Лафарг, уроженец Вест-Индии и зять Маркса, автор «Права на лень», предполагавший, что после революции политики ещё будут способны выполнять полезную социальную функцию в индустрии развлечений). Гораздо более вероятно, что это произойдёт таким образом, который мы не можем предвидеть. Но вне всяких сомнений, эти методы реализуются уже сейчас. По мере того, как неолиберальные государства движутся к новым формам феодализма, сосредотачивая вооружённые силы вокруг своих охраняемых резиденций, появляются области восстания, о которых мы даже не знаем. Крестьяне мерина, выращивающие рис, о которых мы говорили в последнем разделе, понимают то, что не дано большинству новоявленных революционеров: иногда самый глупый поступок из всех возможных — это поднять красное или чёрное знамя и выпустить дерзкий манифест. Иногда разумнее просто делать вид, что ничего не изменилось, позволить официальным представителям государства сохранить свои титулы, даже время от времени посещать их офисы и заполнять бланки, а во всём остальном игнорировать их.


Принципы несуществующей науки

Позвольте мне обрисовать некоторые области теории, изучением которых может заняться анархистская антропология:


1. Теория государства

Государства обладают специфическим двойственным характером. Они одновременно представляют собой учредительно оформленные разновидности грабежа и вымогательства и утопические проекты. Первое непосредственно отражает методы, которые испытывают на себе любые сообщества, сохраняющие какую-либо степень автономии; второе — это то, как они отражены в письменных источниках.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*