Мельнюшкин Игоревич - Затерявшийся. Дилогия
- В Рейхе тяжёлое положения, немецкий народ и так отдаёт армии лучшее.
Лучше бы ваш немецкий народ сдох сразу за своей армией. Говорить этого не стал, но, похоже, немец и так догадывался о моих мыслях.
- Ладно, давай продукты и керосин, бензин тоже пойдёт, только бочки должны быть из-под керосина.
- Переливать?
- Они, небось, только маркировкой и отличаются? Тогда просто перерисуй значки, но осторожно и аккуратно. К завтрашнему дню успеешь? Отлично, завтра и загрузимся.
- А что насчёт денег?
- Скажешь сколько, только не наглей. Я тебе доверяю.
Ага, так доверяю, что словами не выразить. Он это тоже понимает и, надеюсь, сильно хаметь не будет.
Теперь куда - в госпиталь, на рынок или к нашему хитрому Лиховею, который то ли предатель, то ли подпольщик, то ли и то, и другое вместе взятое? Лучше, наверно, бургомистра навестить.
Доступ к телу нового сельского главы получил без проблем. Секретутка в очках, только увидев письмо от интенданта, сразу предложила пройти. Вот и он - больной зуб. Мужику на вид лет сорок пять, может чуть больше. Редкая с большими залысинами шевелюра, на крупной голове, и внимательный взгляд через пенсне.
- Здравствуйте, господин бургомистр. Мы тут для господина Мезьера древесину заготавливаем, пиломатериалы, значит, и прочее. Он мне тут документик выписал, но нужно и от вас автограф с печатью, ну и прочее прилагающееся.
- Откуда дровишки?
Хотел ответить, что из лесу, вестимо, но решил пока не нарываться.
- Из Залесья, пилорама у нас там.
- Лес-то, небось, сырой?
- Нет, нормальный лес. Сыроват, конечно - его же, либо сушить, либо в конце зимы валить, а сейчас вон, только начало. Но раз новая власть требует...
- А вы и рады стараться - вам всё одно какая власть, лишь бы напакостить.
- Зря обижаете, господин хороший, та власть - советская, много чего плохого людям сделала, а от этой мы пока зла не видели.
- А тебя-то чем обидели? Ты, я гляжу, не крестьянин - городской, небось, ещё и студент.
- А вот рожу мою жёлтую видите - бандиты, что партизанами себя кличут, всё нутро мне отбили. А немцы меня в госпитале лечат, недорого.
- Хорошо, давай свои бумаги.
Читал он долго - понятно, что немецкий знает, но видать не очень хорошо.
- А почему написано, что разрешён вывоз из города грузов с армейской маркировкой?
- Так господин Мезьер с нами расплачивается вещами со складов, те которые немцам самим не нужны или, там, испорченные какие.
- А почему не деньгами?
- Кому эти бумажки сейчас нужны. Пока, глядишь, ходят, а как Москву возьмут, другие деньги выпустят, а советские могут и отказаться менять. Придётся как керенками - печи топить, да сортиры обклеивать. Оно нам надо?
- Хитрые вы жуки, а кто из вас хитрее - вы или Мезьер, ещё поди разбери. Ладно, получите бумагу - завтра заходи, страдалец, всё будет.
- Спасибо, господин бургомистр, за нами не заржавеет. Мы отношение понимаем - когда к нам хорошо, то и мы в ответ со всей любовью. Сальца завтра занесу. Времена сейчас небогатые, так что не обессудьте - не много.
- Неси, болезный, неси. Что в карман - то не из кармана.
Хитрый мужик, не очень он, похоже, в кривляния мои поверил. Да и намекнул довольно толсто, что лажу мы фрицам, под видом пиломатериалов, гоним. Интересно, какое продолжение завтра будет? А когда я про Залесье сказал, он напрягся, значит, Аня про Фефера ему уже сказала. Конечно, может у него и ещё что с Залесьем завязано, но шанс невелик. Теперь до базара стоит прошвырнуться.
Сегодня на рынке было пустовато, в связи с чем в роли смотрящего хватало одного Клеща. Купив, кулёк семечек, немного поболтался среди продавцов и редких покупателей, а затем, поймав взгляд уркагана, кивнул в сторону выхода. Уголовник догнал меня в переулке.
- Чего надо, 'мусор'?
- Со старшим побазарить.
- На тему?
- Огнестрел.
- Какой, сколько?
- Это со старшим.
- Хорошо. Видишь третий дом справа? Постучишь, скажешь, ляльку повалять хочешь. Ляльку сам выберешь - там их несколько, только валять её подожди. Где-нибудь через полчасика пахан подвалит, как с ним поговоришь, так и оторвёшься - Клещ хохотнул. - Если чего путного скажешь, то и платить не придётся - будет тебе от нас подарок.
Дверь приоткрылась практически сразу после первого удара - баба, что выглянула в щель, вероятно, давно заметила мой интерес, и приготовилась заранее.
- Я от Клеща.
- И чё?
- Сказал, что девку можно получить.
- Заходи.
В плохо освещённой и грязноватой комнате на продавленном диване и скрипучих стульях сидели шесть представительниц древнейшей профессии. Н-да, зрелище не то чтобы отвратительное, две были явно ничего, а тусклый свет скрадывал непрезентабельность облика остальных, но неприглядное. Одеты данные дамы полусвета, несмотря на свежесть, если не сказать холод, в помещении, были весьма скудно, что, впрочем, особого шарма им не придавало.
- Ну, чего встал - глаза разбежались? - баба мерзко заржала, а пять жриц любви поддержали её, подхихикивая. Только одна, девушка лет двадцати, не приняла участия в веселье, всё также продолжая отрешённо глядеть перед собой. Вначале я хотел вообще отказаться от выбора, но что-то меня будто подтолкнуло.
- Вон ту.
- Зря, - баба поморщилась. - Доска доской, активна, как старый матрас. Не угодит, а мне Клещ предъяву выставит. Если на молоденьких так тянет, вон Клавку возьми - она не сильно старше, зато фору любой даст. Две кровати уже поломала.
Девицы, кроме одной, уже ржали в голос, особенно старалась сватаемая мне Катька.
- Нет, ту хочу.
- И хрен с тобой - хозяин барин, только Клещу не жалуйся, что не предупредила. Жулька, забирай клиента.
Девушка встали и пошла в тёмный коридор, не обращая на меня внимания, даже не удостоверившись, иду ли я за ней. Хотя по скрипу плохо подогнанных досок пола, понятно, что необходимость визуального контакта невысока. Лестница, что обнаружилась в конце коридора, оказалась ещё более скрипучей. Наконец мы добрались до небольшой клетушки, метров пять квадратных, в основном занятой большой кроватью, застеленной несвежим, даже на вид, бельём.
- Как хотите - со светом или без?
Света, и правда, в комнатушке было чуть. Промолчал, проверил на крепость стоящий здесь же стул и сел.
- Раздеваться? - девушка потянулась руками к шее, явно намереваясь снять скудную одежду, состоящую из какой-то невзрачно-серой тряпки без рукавов, и мешковатой юбки чуть ниже колен.
- Сядь.
Та послушно села на кровать, как-то моментально обмякнув.
- Чего это тебя бабища собачьей кличкой кличет?
- Имячко мне такое родители подсуропили.
- Жулька?
- Джульетта.
Да уж, хорошо что не Лолита. Но для провинциального бардака самое оно.
- Не врёшь?
- Могла бы свидетельство показать, если бы эти не отняли.
- Чудны дела твои. А родители где?
- Нету.
- Умерли?
- Может и умерли.
- Лет-то тебе сколько?
- Шестнадцать.
Охренеть, при хоть и скудном, но лучшем чем внизу свете, я бы ей дал уже не двадцать, а скорее лет двадцать пять, несмотря на худобу, а может и благодаря ей.
- И как сюда умудрилась попасть?
- Детдом закрыли, как жить не знаю, а тут 'добрые люди', чтоб они сдохли. Вот - помогли.
- В детдом как попала?
- Родителей в тридцать восьмом арестовали.
- А родственники?
- У отца никого не было, он сам из приютских, а тётка по матери сказала, что им самим жрать нечего. Они с матерью друг друга не любили.
- Здесь били?
- Нет, сказали или здесь 'работаю' или в Германию поеду.
- Решила что здесь лучше?
- Не знаю, может и не лучше, но хоть дома.
Дальше сидели молча. Девушка, видя моё безразличие, форсировать события не намеревалась. Через полчаса явился Фунт.
- Пошла вон! - подождав, когда быстрые шаги стихнут, Фунт обратился уже ко мне. - О чём хотел говорить?
- Рядом никого? - указал взглядом на стены клетушки, хотя последние полчаса не слышал оттуда ни звука.
- Чисто.
- Есть огнестрел. Не наш и не немецкий.
- Это как?
- Три чешских пистолета, два французских, и бельгийский. И два французских автомата с приличным количеством патронов. По патронам важно, потому как стволы под два разные вида патронов - ни наши, ни немецкие не подходят.
- Сколько патронов?
- Французы все под один патрон - этих сто шестьдесят, остальное под другой - тех только пятьдесят восемь.
- А ещё достать?
- А хрен его знает - может удастся, а может облом, но если получится, то по любому дорого.
- Отчего?
- Поставщик больно много хочет.
- И сколько он хочет?
- Килограмм. Золота.
- Ты где такие цены видел?! Да в эсэсэрии наган можно было за полтинник взять!
