Владимир Белобров - Три зигзага смерти
между прочим, не одна живу.
- Как это понимать? - спросил я, застегивая ремень.
- Очень просто, - сказала она, прикрывая разорванное платье широким
платком с красными цветами. - Ты - скотина.
- Сама хороша.
- Тебя никто не просил набрасываться на меня, как орангутанг!
- Кто еще на кого набрасывается... Скажешь своему, что я твой двоюродный
брат, приехал из Ашхабада.
- У меня нет никого в Ашхабаде.
- Тогда из Ташкента.
20
Мы вышли из машины и пошли по лестнице наверх.
В гостиной сидел за компьютером рослый мужчина в очках.
- Здравствуй, Сергей, - сказала Катя.
Мужчина повернулся к нам.
- Сергей, - продолжила Катя, - это мой двоюродный брат из Ташкента.
Я протянул руку Сергею:
- Иван Абрамович, - представился я, - Казбеков.
- Вы узбек? - спросил мужчина, поправляя очки.
- А вы?
Повисла неловкая пауза.
- Вы оба не узбеки, - выручила нас Катя. - Вы русский и еврей. Давайте
пить чай.
Мы прошли в кухню. К своему удивлению, я увидел на стенах устаревшие
зеленые африканские маски. Я не поверил своим глазам. Я не верил, что
Катя, несмотря на свою умственную недоразвитость, могла повесить на кухне
такое убожество. Я повнимательнее присмотрелся к очкарику.
Какое дегенеративное лицо, подумал я, - низкий лоб, узко поставленные
заплывшие глаза-щелочки, сломаный большой нос, выдвинутая нижняя челюсть,
короткая шея с цепочкой, бритый затылок, усики щеточкой.
Видимо, перехватив мой взгляд, Катя сказала:
- Да! Да! Эти маски привез из Африки Сергей.
- Вы что, моряк? - спросил я субьекта.
- Да. Капитан дальнего плавания.
- Какого ранга?
- Капитан второго ранга Сергей Исаакович Гитаркин.
- Как фамилия? - переспросил я.
- Гитаркинг, - поправился тот.
Так я тебе и поверил, - подумал я, - что у тебя такая интеллигентная
фамилия. С таким-то барельефом!
Мы уселись за стол.
- Кому какой чай? - спросила Катя.
- А откуда я знаю, какой у вас есть, - сказал я.
- Есть индийский и китайский, - сказала Катя.
- Индийский индийскому - рознь, - сказал я.
- Какой ты капризный, - Катя сделала паузу, - ... двоюродный брат.
- Какой есть... Ты можешь ответить - индийский со слоном или без? я
приложил руку к груди и наклонил голову.
- Без слона.
- Давай, все равно, индийский.
- А мне прошу-с коньяку, - сказал мнимый Гитаркинг.
Ага! - подумал я, - Все ясно!
- Тогда и мне налей коньяку, прошу-с стакан с подстаканником с надетым
лимончиком и с карамелькой.
- Не треснет ли морда двоюродного брата? - спросила Катя.
- Катя, - Гитаркинг посмотрел на Катю, - что подумает двоюродный брат о
нас у себя дома, когда приедет? Он подумает, что мы жалеем налить коньяка
и повесить лимончика. Дай же дорогому двоюродному брату лучше все, что он
спросит, чтобы ему было достаточно и он подавился!
- Поняла, сестра, какой у тебя злой мужчина! Желает смерти твоему брату.
- Хочу заметить, - сказал Сергей Исаакович, - я смерти никому не желаю, в
том числе я не желаю смерти разным Иванам Абрамовичам, хотя это было бы
так естественно с моей стороны.
Катя принесла три стакана коньяку.
- Давайте выпьем за встречу, - сказала она.
Мы выпили.
- Я тебе сейчас, - сказал я, - Сергей Исаакович, морду разобью.
- Рискни здоровьем, Иван Абрамович.
Мы резко встали из-за стола и я, отодвигая Катю, пытался дотянуться
кулаком до хамской рожи Сергея Исааковича. Сергей Исаакович тоже пытался
съездить меня по физии у Кати из-под мышки.
Катя попыталась оттолкнуть нас друг от друга, но куда ей против двух
разъяренных самцов! Мы смели ее с дороги и Катя, проехалась по столу,
сбивая на пути стаканы с ложечками и свалилась со стола на совок. Бам-ц!
звякнул совок.
Воспользовавшись тем, что на моем лице отразилось желание помочь женщине,
горилла Исаакович схватил меня поперек туловища и швырнул на горящую
плиту. Хорошо, что я не успел высохнуть!
- Пш-ш-ш! - зашипела мокрая одежда.
Я соскочил с плиты, увернулся от летевшей в меня кастрюли, схватил щетку и
ударил грязной щетиной Гитаркингу в лицо. С глаз у Гитаркинга слетели очки
и повисли на люстре.
Гитаркинг зарычал, выхватил у меня щетку и легко переломил ее об колено, а
потом пошел на меня, покручивая на японский манер обломками. Вз-зы! Вз-зы!
- жужжали обломки, разрезая воздух.
Я отступил и вскочил с ногами на стол, занимая более выгодную позицию.
Сзади меня на стене висели семь кухонных ножей от 8 см и длиннее. Я
схватил самый большой и метнул в Сергея Исааковича.
Сергей Исаакович сорвал со стены разделочную доску и прикрываясь ей как
щитом, встретил нож налету.
Я перекидал по очереди все ножи. Разделочная доска стала похожа на
дикобраза из лаборатории ZZZ. Со стороны это, наверное, выглядело как
цирковое представление, но я чувствовал себя в нешуточной опасности.
Сергей Исаакович отбросил обломок щетки, вынул из доски самый большой нож
и пошел на меня. Вдруг, когда он уже замахнулся и готов был нанести
последний страшный удар, зазвонил мобильный телефон, взятый мной в доме
Пулеплетова.
- Минутку, - сказал я, - у меня важный звонок.
Сергей Исаакович от неожиданности замер.
Воспользовавшись его замешательством, я нанес сокрушительный удар ногой в
челюсть. Это был мой коронный удар - со стола по морде.
У Сергея Исааковича Гитаркинга посерьезнело лицо и из носа брызнула кровь.
Не теряя времени, я двинул еще разок, чтобы закрепить успех.
Гитаркинг закатил глаза, выронил доску, выронил нож, закачался и рухнул на
пол.
Телефон продолжал звонить. Я вынул трубку из кармана и поднес к уху.
- Але!
- Аркаша? ? услышал я незнакомый женский голос.
- Ну!
- А по телевизору говорят, что ты пропал. Лень человеку позвонить
проверить! Растрезвонят на весь мир!
- Кто говорит?! - спросил я.
- Ты чего? Не узнаешь?
- Не узнаю. Тебя плохо слышно.
- Это я - Шура! - закричали в трубке.
- Привет, Шура! - я отключил телефон, потому что счел неуместным
разговаривать по телефону неизвестно с кем, стоя на столе в кухне в
присутствии лежащих на полу бывшей жены и ее сожителя.
Я засунул телефон обратно и спрыгнул вниз.
21
Обыскав Сергея Исааковича, я нашел у него во внутреннем кармане
удостоверение сотрудника ZZZ Сергея Ивановича Засукина. Я усмехнулся. Не
может быть у человека с такой внешностью фамилии Гитаркинг. Здесь что-то
нечисто. Мне обязательно нужно разобраться.
На всякий случай я надел Засукину наручники, связал ноги и заклеил рот
скотчем, который лежал на подоконнике. Потом я задумался - не связать ли и
Катю тоже? Однако, решил, что недостойно интеллигентного мужчины связывать
беззащитную женщину. Я подошел к Кате, вытащил из-под нее совок и полил ей
лицо из графина. Катя фыркнула и открыла глаза.
Я вытащил из кармана пистолет Абрама Ивановича и навел ей между глаз. Как
странно, пока я сражался с Засукиным, я ни разу не вспомнил о пистолете, а
как только вернулся к Кате, рука сама потянулась за ним в карман.
Катя побледнела и скосила глаза к носу, на который был нацелен ствол.
- Катя, - сказал я, - ты заманила меня в ловушку, а это очень и очень
плохой поступок. Это хуже всего, что ты мне сделала. Если ты мне сейчас же
не расскажешь,что здесь происходит, клянусь, я тебя пристрелю со спокойной
совестью.
- Что ты от меня хочешь? - спросила Катя устало.
- Кто это? - я показал Кате удостоверение Засукина.
- Я понятия не имею, - ответила Катя. - Они пришли сегодня утром и
угрожали мне. Они сказали, что если ты появишься, я должна тебя
познакомить с ним, - она показала на Засукина, - и представить его как
моего сожителя. Они сказали, что убьют меня, если я откажусь. - Катя
заплакала. - То одни трясут пистолетами, то другие - весь день! Она
вытащила из кармана носовой платок. - Я специально повесила сегодня днем
эти дурацкие зеленые маски, чтобы подать тебе сигнал тревоги. Я
понадеялась на твой хваленый вкус, и подумала, что ты, увидев эту дрянь,
все сразу поймешь. Но ты ничего не заметил!
- Я-то заметил! - сказал я. - А вот ты, дура, вместо того, чтобы
развешивать на стенах всякое зеленое дерьмо, не могла все рассказать в
машине?! Почему ты этого не сделала?! ? я потряс ее за воротник.
- Я не успела, потому что ты сразу же начал на меня орать, махать
пистолетом, а потом изнасиловал!
- С тобой разговаривать, все равно что с обезьяной в цирке!
- Если я обезьяна, то ты... сам знаешь кто!
Я сдержался...
Похоже было, что Катя не врет. Я слишком хорошо ее знал и изучил
досконально все ее повадки.
- Кто они такие?
- Не знаю.
Я присел на край стола и закурил.
