Кузнецова, Федоровна - АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ
как? Или: откуда? Не мой же ум — пусть даже сконцентрированный — все
это создал.
Хотя... если это мой ум... какая, однако, это заманчивая вероятность... столько тут скрытых возможностей просматривается... но это уже совсем другая история, не сегодняшнего дня.
А сегодня меня подхватила бурная река, закружила в своем водовороте — так, чтобы исчезли привычные жизненные ориентиры — а потом вынесла на берег, чтобы уже там вписать меня в новое жизненное пространство.
9. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ В САН ФРАНЦИСКО, ПЕРУ
Но не подумайте, что я только праздно сидела на пороге своего дома и ждала, когда течением реки к берегу прибьется нужная мне информация. Я и сама к ее поиску прилагала некоторые усилия. Не так чтобы очень серьезные, но все-таки...
Например, в первый же вечер, проведенный у вайфаевского источника вЛиме, я отправила вопрос на сайт «Одинокой планеты»: знает ли кто из собственного опыта шаманов, которые на аяуаске специализируются. Акцент делался на слове «собственный». И уже утром читала ответ. Автор имейла словно вторил вчерашему посетителю университетской выставки: он писал, что «нормальные» шаманы — так и написал, кстати, «нормальные» -еще остались в племени Шипибо. Что они еще пока не так сильно подпали под ажиотаж аяуаскового бизнеса, который разросся в Икитосе и всем там заправляет.
Тут я вспомнила, как в Панаме мой знакомый как-то принес мне на флэшке статью про какое-то индейское племя, использующее в своих церемониях аяуаску. Только тогда я сразу поняла, что добраться до них будет сложно, аможет быть, даже невозможно, так далеко и глубоко в джунглях они жили.
Читая этот имейл, я тут же подумала: может быть, это племя шипибо тоже затерялось где-то в джунглях Амазонки?
Но все оказалось гораздо проще. Как выяснилось из имейла дальше,
некоторая часть племени Шипибо жила неподалеку от вполне обустроенного
и цивилизованного города Пукальпы.
Оно и хорошо. Заедем тогда заодно по дороге и к ним. Мой путь в Икитос
все равно через эту Пукальпу пролегал.
Я купила билет на дневной автобус — чтобы пейзажи за окном наблюдать
при свете дня, оставила лишние вещи в гостинице — чтобы путешествовать
налегке, и снова отправилась в путь.
Из Лимы в Пукальпу ехала долго: 9 + 4 + 9 часов, то есть тремя автобусами
и с двумя ночевками, но мне как любителю обозревания пейзажей все было
в радость, особенно если учесть, что чувствовала я себя как курсистка,
вырвавшаяся на свободу из затворнической жизни в Панаме.
9 + 4 + 9 – это получается 22 часа. Но 22 часа – это что. Раньше, до того как
проложили асфальтированную дорогу, которая вполне могла ознаменовать
наступление — или хотя бы приближение — эры автомобилизма в Перу,
путешествие из Лимы в Пукальпу длилось целый месяц!
Пукальпа оказалась городом молодым, и многие поэтому отзываются о нем
весьма неодобрительно. В «Lonely Planet» кто-то даже написал: Pucallpa
sucks! Но мне Пукальпа понравилась. И вот почему.
Во-первых, там было много свежей и разнообразной еды. Например, всякие
диковинные фрукты, да еще в такой невероятной близости к потребителю:
прямиком из сельвы - и на его стол. Потом, всякие булки, к которым я
неравнодушна, тоже оказались славными.
А еще на улицах по утрам и вечерам продавали готовую к употреблению
киноа и маку. Выпил их – и вопрос с завтраком или ужином решен - просто
и быстро.
Мака, правда, понижает давление, если с ней переусердствовать, но зато
киноа - продукт питания вообще сказочный: не зря он пользовался такой
популярностью у легендарных инков, а в наше время прославился еще и как
завтрак космонавта – в смысле, пока они еще летали... если вообще летали.
Во-вторых, в Пукальпе я нашла хорошего зубного врача – его пломба до сих
пор держится.
А в-третьих, в моей гостинице, прямо у меня в номере был вай-фай! Ура.
И, кроме того, как я отметила для себя, общая атмосфера здесь, в сельве,
существенно отличалась от общей атмосферы в сьерре. В положительном и
приятном смысле отличалась.
Главная разница была не в пейзажах, а в людях. Несмотря на изнуряющую
жару и вопреки всем моим нагнетенным страхам, в сельве я неожиданно
почувствовала себя очень даже комфортно - как будто попала домой и в
детство.
Кроме того, с поисками и племени, и шамана все оказалось гораздо проще,
чем мне это виделось из далекой Панамы.
Если перст судьбы еще в Панаме и указывал на север от Лимы, то когда я
скорректировалась здесь на местности, оказалось, что никакие глубокие и
нехоженые джунгли он, слава богу, совершенно не имел ввиду. Почему так?
Да потому, что к началу двадцать первого века аяуаска сама вышла из
джунглей навстречу потребителю.
И что бы Вы думали? Сделав это открытие, вместо того, чтобы несказанно
обрадоваться такому повороту событий и поехать туда, куда едут все, я вдруг
совершенно отчетливо поняла, что идти проторенным путем мне ну совсем
не хочется. Тут как раз и захотелось нехоженых троп и аутентичности
expiriencе?а, пусть даже вкупе с комарами и мухами.
Однако выбор в Пукальпе был небольшой. Как магнитная стрелка компаса
всегда указывает на север, так и все мои местные респонденты указывали на
племя Шипибо-Конибо. Индейцы этого племени жили в резервации Сан
Франциско, что в часе езды от центра Пукальпы.
В воскресенье я поехала к ним осмотреться на местности – и если она
покажется подходящей, то можно будет договориться о церемонии прямо на
следующий же день, на понедельник.
На одном такси я доехала от Пласа де Армас — центральные площади в
Перу предсказуемо именно так и называются : Пласа де Армас — до озера
Яринакоча; на другом такси по разбитой глиняной дороге, в клубящемся
облаке рыжей пыли прибыла в поселение Шипибо-Конибо. Местная
гвардия, охраняющая вход в общину и выход из нее, опустила цепь,
перекрывающую проезд, приняла плату за въезд от нашего водителя, и вот
мы уже на месте. Сразу же за вторым или третьим поворотом водитель
остановил машину, показал на большой дом справа и сказал:
- Как раз то, что Вам надо. Тут живет дон Луис. Он шаман.
Я вышла из такси и, повернув к дому шамана Луиса, сделала очередной шаг
навстречу неизведанному.
Однако встречу с неизведанным так вот сразу не состоялась, и пришлось ее
на время отложить по той простой причине, что дона Луиса дома не
оказалось. Дома были только его взрослые дети и внуки. Цель моего визита
никого не удивила, они, скорее, приняли ее как нечто должное.
В других условиях мне бы, наверное, предложили сесть, но стульев у них не
было, а был только гамак: в него меня и посадили. У гамака есть такая
интересная особенность, что как только в него присядешь, так непременно
хочется дальше и прилечь.
Пока я боролась с этим искушением, на террасу зашла настоящая индейская
женщина, очень пожилая и сухонькая, хрупкая и легкая, как ребенок.
Волосы черные, никакой седины, несмотря на ее преклонный возраст — в
Канаде его бы эвфемистически назвали третьим — коротко и ровно
подстриженная густая челка. Но самым удивительным в ее внешности были
глаза – они были цвета голубого неба, выбеленного тропической жарой.
Одета она была в классическую для советских школьных времен юбку и
блузку. Юбка была узкая и прямая, расшитая традиционным черным узором
по белому полю, где белое поле преобладало над черными зигзагами и
закруглениями узоров — и ее строгую двутонность оживляли вкрапления
вышивки из красных и зеленых нитей. Черная блузка была аскетично
застегнута впереди на все пуговицы, вплоть до самого подбородка, а
воротник и манжеты украшали пронзительные желтые оборки.
Примерно также были одеты и все другие женщины этого племени, которых
непременно встретишь на улицах и в магазинчиках Пукальпы, где они
продавали свои вышивки и разные этнографические поделки. Их одежда
напоминала некую утвержденную традицией униформу, где варьироваться
могли только детали, сам же шаблон никаким модификациям не подлежал.
К счастью, эта традиция предусматривала для блузок не только трагически-
напряженный черный цвет. В ходу также были также хлопковые и шелковые
блузки и из других цветов, хотя из однотонного материала. Цвета у них были
сказочные. Например, бодряще-желтый - представьте себе цвет майского
одуванчика. Или успокаивающий бутылочно-зеленый - как те стеклянные
бутылки, когда лимонад в них продавался за 12 копеек. Или интенсивно-
малиновый, как у тропического неба, когда солнце вечером удаляется на
заслуженный отдых.
Дополнительную живость в оформление блузок вносили оборки
неожиданных и совершенно некомплиментарных цветов. С непривычки от
