Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
«Папа! Мой папа!»
От мальчика пахло чем-то сонным, сладким. Оказавшись на руках у Федора, поерзав, он
потребовал: «Играть!».
-Будем, - целуя белокурые, мягкие волосы, согласился Федор. «Обязательно будем, сыночек».
Дверца кареты открылась. Офицер Национальной Гвардии, - совсем молоденький, - заглянул
внутрь: «Опять иностранцы. И богатые, у женщины платье, которых тут и не видели. А у него
кольца с бриллиантами. И слуг с собой везут».
-Попрошу ваши документы, - вежливо сказал офицер, - сами понимаете, скоро граница.
-Пожалуйста, - Джон протянул ему бумаги. «Мы едем в Брюссель, а оттуда, через Амстердам - в
Лондон. Вот мой дипломатический паспорт».
-Его светлость Джон Холланд, граф Хантингтон, герцог Экзетер, - шевеля губами, прочитал офицер.
Пахло скошенной травой, где-то в небе, над каретой, запел жаворонок. «Его величество король
Георг просит оказывать подателю сего всяческое содействие. Путешествует с женой, детьми и
слугами. Ее светлость Марта Холланд, лакей Фредерик Лантье, горничная Мари Лантье, - офицер
посмотрел на слуг: «Вы брат и сестра?»
-Муж и жена, - милое, усталое лицо женщины улыбнулось. «Уже больше десяти лет, ваше
превосходительство».
-Хорошенькая, только грустная очень - вздохнул офицер. Юноша вдруг разозлился, глядя на худые,
тонкие пальцы мадам Лантье. «Причесывает эту паразитку, - он искоса взглянул на холодное,
надменное лицо герцогини, - стирает ей чулки..., Пора отправлять всех аристократов на эшафот, и
как можно скорее, правы парижане. Короля с австриячкой - первыми туда повести».
-Что вы, мадам Лантье, - рассмеялся офицер, - я вовсе не «ваше превосходительство». Я из
крестьян, такой же рабочий человек, как и вы. Я бы хотел взглянуть на ваших детей, - обратился он
к герцогу, - трое же их?
-Разумеется, - Джон кивнул лакею. Тот, медленно двигаясь, открыл дверцу заднего отделения.
«Тоже устал, - с сожалением подумал юноша, увидев болезненное, бледное лицо лакея. У него
были припухшие, - будто он плакал, - голубые, добрые глаза.
Две девочки, сидя на персидском ковре, играли в карты, мальчик поменьше, - спал на бархатном
диванчике. Белокурая, зеленоглазая девочка вскочила. Оправив шелковое платьице, она
улыбнулась:
-Здравствуйте, офицер! Я леди Элизабет Холланд. Это моя старшая сестра, леди Мэри, ей
тринадцать, и младший брат Чарльз, наследный герцог Экзетер, ему шесть. А мне десять, -
Элизабет склонила голову набок и томно спросила: «Офицер, а можно потрогать вашу шпагу?
Мэри тоже хочет, просто она стесняется».
-Трогайте, - важно разрешил юноша. Дождавшись, пока девчонки закончат ахать, он поклонился
герцогу: «Можете продолжать путь».
-Мальчишка-то как спал крепко, - вспомнил юноша, глядя вслед удаляющейся карете.
«Маленькие, они все такие - набегаются, а потом их и не добудишься».
-Ставьте барьеры обратно, - велел он солдатам. Присев на бревно у края дороги, покусывая
какую-то травинку, юноша хмыкнул:
-Лето, какое теплое. Весна мокрая была, а после Вознесения Господня как отрезало - ни одного
дождя. Пшеница в этом году удастся. Эх, - он потянулся, - может я зря с фермы ушел? Так третий
сын, мне бы и не досталось ничего. Первому - земля, второй для Господа, а третий, - он повертел в
руках пистолет, - третий сам в люди пробивается. В Париже, в этой газете «Друг народа», пишут,
что всех кюре повесить надо и церкви разорить.
Юноша взглянул на шпиль собора, что возвышался в жаркой, полуденной дымке над далекими
крышами Варенна. «Альбер там служит, - подумал он. «Это как же - мне брата своего повесить?
Никогда такого не будет. И церкви трогать незачем, так испокон веку было - кюре за нас молятся, а
мы работаем. Ерунда, - решительно заключил он. Поднявшись, юноша сказал солдатам, что
играли в карты у обочины: «Пора и перекусить».
В карете было тих. Королева, чуть слышно выдохнула: «Марта, а не опасно оно - это снадобье?»
-Я совсем немножко ему дала, ваше величество, вы же видели - ласково отозвалась женщина. «До
границы проспит, и все. Вы же сами говорили - его высочеству дофину шесть лет. Все же
маленький ребенок, вдруг что-то не то скажет».
-Заедем в Варенн, - Джон откинулся на спинку сиденья, - купим там провизию. В Монмеди
встретимся с мадам де Круа и вашей сестрой, ваше величество. Хорошо, что мы едем раздельно -
так безопаснее.
Людовик молчал, безучастно глядя в окно, за которым были бескрайние, цветущие луга. «Такое
лето хорошее, - вдруг сказал он. «Урожай богатый будет».
-Урожай, - Джон сцепил, зубы. Мужчина опять потер ноющий тупой болью висок. «Осенью война
начнется, а он про урожай. Господи, вывезти бы их, и сдать на руки императору Леопольду. Пусть
потом что хотят, то и делают».
-Твоей сестре, Луи, надо было еще в феврале уехать, - с отголоском давнего недовольства сказала
королева, - вместе с вашими тетками. Я же предлагала…, Они добрались до Рима, и сейчас в
безопасности.
-Ты же знаешь Элизабет, - голубые глаза Людовика наполнились слезами, - она бы меня никогда не
бросила. Король вздохнул. Сцепив пальцы, отвернувшись , он опять стал смотреть в окно.
-Въезжаем в Варенн, ваша светлость - раздался голос Робера. «К постоялому двору
заворачивать?».
-Да, - отозвался Джон: «Вы из кареты не выходите, я с Робером обо всем позабочусь. И детей не
надо выпускать».
Мария-Антуанетта покраснела и со значением взглянула на Марту. «Я вас провожу, ваше
величество, - та улыбнулась, - и девочек с собой возьмем. А маленький пусть спит».
На чисто выметенном дворе было пусто. Робер, распрягая лошадей, сказал слуге: «Мы совсем
ненадолго. Коням воды дай, и позови хозяина своего, где там он у вас?»
-В погребе, с винами разбирается, - слуга быстро побежал к трехэтажному, каменному, под
черепичной крышей, дому. Окна были раскрыты, из трактира доносился стук ножей и чьи-то
голоса.
-В самый обед заехали, - незаметно поморщился Джон. «Ладно, сейчас быстро все купим, и
отправимся отсюда восвояси».
-Чего изволите, сударь? - кругленький человечек вытирал руки о передник. «Комнаты, стол?»
-Нет, нет, - Джон улыбнулся. «Нам всего лишь кое-какой провизии и вина в дорогу. Пойдемте, я
расплачусь, а мой кучер донесет ящик. И покажите, где у вас умывальная - со мной дамы, - он
обернулся на жену, что, держа за руки девочек, выходила из кареты.
-Мари, - капризно позвала та, - что ты копаешься. Возьми все, что нужно, и быстрее. Хозяин
поклонился: «Сейчас я вернусь, у меня свежие колбаски, паштет, утка..., Останетесь довольны».
Джон посмотрел на ливрею Робера: «Отлично, пистолета совсем не видно. И мой тоже незаметен.
Пальбы мы тут, конечно, поднимать не будем, незачем. Так, на всякий случай».
Они ушли вслед за хозяином, и не обратили внимания на открывшуюся дверцу кареты. «Хоть
подышать смогу, - решил Людовик, выходя во двор. «Надо сбросить с себя это..., эту болезнь…, я
же взрослый мужчина, я король...»
Он вспомнил бесконечную зиму в Тюильри, когда, бывало, он даже не поднимался с постели. За
закрытыми дверями опочивальни что-то говорили, до него доносился раздраженный голос жены,
ему приносили на подпись какие-то бумаги. Он лежал, свернувшись под меховым одеялом, глядя
на трепещущие в сумерках огоньки свечей, отчаянно желая закрыть глаза и больше никогда не
просыпаться.
-Надо жить, - твердо сказал себе Людовик. «Ради семьи, ради детей..., Луи-Шарлю всего шесть.
Мне надо вырастить мальчика. Потом он взойдет на трон, а я отрекусь от престола. Уеду в
Версаль и буду там читать книги. Интересно, что случилось с экспедицией Лаперуза? Уже третий
год от них ничего не слышно». Он прислонился к карете: «Это ведь я поддерживал Лаперуза,
Лавуазье, французскую науку - а вовсе не эти крикуны из Национальной Ассамблеи».
-Ваш счет, месье Друэ, - поклонился слуга человеку, сидевшему у окна, в компании мужчин с
трехцветными кокардами.
Тот поковырялся щепочкой в зубах: «Надо выпить последний бокал за то, чтобы Франция,
наконец, избавилась от сословия паразитов!»
-Для почтмейстера вы очень революционно настроены, месье Друэ, - смешливо заметил кто-то из
его собутыльников.
Друэ, - низкого роста, коренастый мужчина, - грохнул большим кулаком по столу. «Так оно и будет,
помяните мое слово!». Золотое экю, что он бросил на счет, подскочило. Почтмейстер,
уставившись в окно, прошептал: «Не может быть!».
-Доставайте свои пистолеты, - велел он мужчинам, - нас изволил посетить сам Бурбон.
Друэ вышел во двор, так и держа монету с профилем короля. Он положил руку на плечо
