Владимир Шилкин - Ветер истории
Мы лихо запрыгнули в броневики, завели их и помчались по маршруту. Сперва показывали просто езду с преодолением препятствий, змейкой и парным маневрированием. Потом с коротких остановок расстреляли несколько рядов мишеней. После чего перешли к главному действу – имитации боя. При атаке свежеустановленных цепей мишеней рядом с машинами хлопали взрывпакеты, разбрасывая грязь и клубы дыма. Эта обычная для меня уловка произвела на всех впечатление. Здесь такого еще не видели. Хорошо, что Симоненко с первых слов уловил идею и организовал саперов в помощь. Преодолев "обстрел" мы начали крошить "цепи противника" и тут с фланга появилась еще одна группа врагов. Это по траншеям бежали приданные солдаты с чучелками на палках. Вторые расчеты, ловко перебросив "Мадсены", отбили "внезапную" атаку. Клочья соломы летели от чучел, от основных мишеней летели щепки, всюду стояла пыль, а пулеметы грохотали. Под конец взвод солдат пошел в штыковую совместно с нами и при поддержке огнем взял вражеские позиции где я, выпрыгнув из броневика лично воткнул знамя. Пехота и экипажи кричали "ура", публика аплодировала, фотограф окончательно скрылся в клубах магниевого дыма. Откричавшись мы подкатили к помосту и высыпавшись наружу вновь выстроились перед машинами.
Генерал спустился, хорошо поставленным голосом громко выразил нам свое удовольствие и даже толкнул небольшую речь. После ответного рева, подошел ко мне и милостиво похлопал по плечу.
— Вижу, Константин Эммануилович не ошибся в выборе. Порадовал старика, порадовал. Верю, что германца будешь бить так же лихо! Да что я? Ты же его уже бьешь! На сколько я знаю, за сбитый аэроплан награду ты еще не получал.
— Никак нет, ваше превосходительство. Мы не за награды сражаемся, а за Отечество!
— Как и все мы! — заявил генерал под солидные кивки прочих офицеров. — Однако, заслуживших награду отмечать необходимо.
Генерал не оборачиваясь протянул руку и в нее вложили крест, который он тут же повесил мне на грудь на мгновенье замерев при очередном пшиканье магния. Да, в пиаре тут толк понимают, даже не зная такого слова.
— Ваше превосходительство, уничтожение вражеского аэроплана – заслуга всего экипажа. Только благодаря слаженным и четким действиям каждого этот бой был выигран.
— Ну этот вопрос командир полка решит сам, — отмахнулся генерал.
Публика снова прошлась вокруг нас. На этот раз шли не единой колонной, а разбрелись. Несколько офицеров осмотрело броневики и даже заглянуло вовнутрь, а парочка наиболее любопытных направилась к мишеням. Генерал же, беседуя с серьезным гражданским в очень дорогом на вид костюме, прошел к установленному за время представления столу, куда тут же подтянулось большинство. Начался светский вечер, а нам прислали четыре бутылки запретного вина и отпустили. Фу-у-ух, вроде все закончилось.
Я отправил мужиков в расположение, а сам решил пройтись пешком – надо было перевести дух и подумать.
— Сергей Алексеевич! Здравствуйте. Поздравляю вас!
Это была Сашенька. Ее появление стало для такой неожиданностью, что даже не сразу понял о чем она говорит.
— С чем?
— Ну как же, вас же Георгиевским крестом наградили. Уже вторым и за столь короткий срок.
— Ах это. Спасибо, Александра Александровна. Вас отец не заругает за то, что ушли и с нижними чинами общаетесь да еще наедине?
— Нет, что вы, папа знает, что я не люблю бывать в обществе, а с нижними чинами я в госпитале постоянно общаюсь. Сергей Алексеевич, а почему вы не поехали со своим отрядом?
— Я всю неделю непрерывно езжу, а сегодня так и вовсе накатался всласть. Ну а вы почему пешком?
— Я только до санитаров пешком, а там с ранеными до госпиталя доеду. Их сейчас немного, но все же есть каждый день.
— В этом платье? Не жалко? У нас рессорная повозка есть. Хотите, я прикажу ездовому вас доставить?
— Ну что вы, я уже привыкла к госпитальным двуколкам, а на бричке лучше раненных отвести – им нужнее.
Хороший она человек все таки, а я обормот даже не удосужился до сих пор узнать, что моя бричка бричкой называется.
— Как скажете, Александра Александровна, — козырнул я. — Кстати, вы не знаете кто это газетчикам про меня рассказал? Такую чушь настрочили, что перед разведчиками неудобно. В этот раз хоть фотограф был, а то бы опять нарисовали какого-нибудь столичного э-э-э… модника.
— Извините, Сергей Алексеевич. Это я, — Сашенька смутилась.
— Вы? Зачем?
— Ну как же! Ведь вас не наградили за этот подвиг. Охотники уже давно награды получили, а вам задерживали. Это несправедливо, а папа сказал, что это дело полковника Петухова и он вмешиваться не станет.
— Полковник награждение хотел на сегодня оставить, — автоматически пояснил я. — Не стоило это делать. Слухи могут пойти. Зачем вам это? Да и мне ни к чему, чтобы все мои успехи знакомством с вами объясняли. И вообще ни к чему мне лишнее внимание начальства.
— Извините, Сергей Алексеевич, я не подумала об этом.
Мне стало стыдно. Расстроил девушку, а она как лучше хотела, заботилась обо мне. Стоп. Заботилась. Спокойно, Серега, спокойно. Эта девушка не для тебя. Ты женат, а она генеральская дочка, практически инопланетянка в местных условиях. И вообще, на кой такая нужна? Она же ничего о жизни не знает, а уж о сексе тем более и подмышки у нее наверняка мохнатые. Ну вроде уговорил себя, осталось ее уговорить.
Дальше разговор шел как-то скомканно, оба чувствовали себя неловко. Оживилась Сашенька только когда разговор зашел про госпиталь. Тут она чувствовала себя уверенно, а главное можно было легко перевести разговор на другие проблемы. Она рассказывала о нехватке некоторых лекарств и сложностях некоторых типов ранений. Одна тема меня зацепила. Часто при повреждениях костей конечности становились короче, а если сложили неправильно, то и кривые.
— Знаете, кажется я знаю как эту проблему решить.
— Как?
— Ну на словах это объяснить трудно, я лучше нарисую сейчас.
Как только мы дошли до сарая я набросал на бумажке аппарат Илизарова как я себе его представлял. Знал я только общий принцип, поэтому подробности прорисовывать не стал. Чай, технически грамотные люди найдутся, а ничего сложного там нет. Сашенька внимательно следила за карандашом и моими пояснениями, а потом завороженно прошептала
— Это же гениально! И так просто! Сергей Алексеевич, вам непременно нужно учиться! Вы столько замечательных изобретений можете сделать!
Ну вот, и эта туда же!
— Ну, скажете тоже. Это так, ничего особенного. К тому же бронеотрядом пока командовать некому.
Теперь смутился я. Приписывать себе чужое изобретение не хотелось, а сказать, что не мое не могу. К счастью тут явился ездовой и сообщил, что бричка готова и я принялся прощаться и деликатно выпроваживать Сашеньку.
— Сергей Алексеевич, я сегодня же покажу это профессору! — Сашенька размахивала бумажкой. — Он сразу поймет, как это важно и сделает все возможное для скорейшего применения вашего приспособления, я уверена!
Ее восторженное мировоззрение меня каждый раз удивляло еще в госпитале. Столько энтузиазма и веры в людей я раньше не встречал. Как она революцию переживет, а Гражданскую? Предупредить бы, а как? Сказать, что знаю будущее? Нереально. Ладно, подожду пока, а после февраля уже можно будет прямо говорить об опасностях.
Наконец Сашенька укатила. Со всех сторон на меня с любопытством глазели солдаты.
— Чего уставились? Просто о нуждах госпиталя говорили! Понятно? И чтобы не трепались! Мне тут слухи всякие не нужны.
Солдаты честно забормотали про "да мы ни в жисть, мы ничего такого и не думали" и резко занялись делами, кроме Огурцова. Этот рохля себе занятия быстро придумать не смог, а сделать вид как остальные, не догадался. Снял неловкость момента Сыпченко. Этот мудрый, повидавший жизнь мужик переключил внимание общественности на другую трепетную тему.
— Господин фельдфебель, — нарочито официально обратился он ко мне. — А вино когда можно будет употребить? Или его тоже только после боя?
— За ужином. Только не светить. Хоть оно и от начальства, но императорский приказ никто не отменял. Так что по-тихому.
Замерший на секунду народ бодро зашевелился вновь, а Клим дернул Огурцова за рукав и пристроил к делу. Ну вот, теперь порядок.
Вечером прибыл ездовой и вручил мне бутылку коньяка от профессора и записку с благодарностью и обещанием непременно приложить все силы. Я строго глянул на народ и убрал бутылку в свой ящик под замок.
— Для особого случая пусть полежит.
И случай не заставил себя ждать.
На следующий день нас посетил Петухов с Симоненко и вручил кресты остальным участникам великой битвы с самолетом. Сыпченко и Огурцову достались премии в 10 рублей, похвала и похлопывание по плечу. К ужину коньяк пришлось достать и поздравлять свежих кавалеров.
