Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута
- Не только на юге. Йокуль с Хемингом да Хеминговым братом, как его зовут... - Снари вытер тыльной стороной правой руки лоб. - Неважно. Они в Свитью за дегтем ходили, рассказывали, что на деревьях мертвецы висят, хутора пустые стоят, откуда тех, кто новую подать конунгу не платил, выгнали, а по слухам, дальше на север один ярл своих же бондов в рабство обращает.
- Точно, и троллям продает! - Ламби кивнул. - Там, говорят еще, самой холодной зимой, под солнцеворот, Один ездит по лесам на санях и проверяет, кто какие жертвы ему приносит, так что у каждой деревни, дроттары наряжают для него большую ель коровами, оленями, собаками, лошадьми, и беглыми рабами. Сани запряжены восьмеркой оленей, а сам он в красной шапке с горностаевой оторочкой, в шубе, крытой красным сукном, и с мешком, а в мешок он живые души собирает, всех, кого в его честь замучили.
- Верно, но ты вот какой страхоты от Йокуля не слышал, - удовлетворившись состоянием копны, Снари побрел грести следующую. - В самую долгую зимнюю ночь перед солнцеворотом, когда устраивают пир в честь Одина, блот, к тому же священному дереву живьем привязывают красивую деву, тоже в красной шубке, шапочке, и сапожках. Замерзнет за ночь, или волки ее уволокут - значит, Один принял жертву.
- Так дёготь в Свитье купили-то? - спросил ловчий.
- На Нёт-острове у венедов взяли, - объяснил Йокуль. - Мало и дорого.
- Нуитская дурь, она всей торговле вредит, - ввернула Благута.
Ламби кивнул, не то в согласии, не то чтоб зря не связываться, и вновь обратился к Нафни:
- Раз уж тебе, молодец, так дома не сидится, мог бы на пару лет за славой податься не на юг, а на запад, с Любопытным Зверем или еще каким кораблем в Винланд. Там у Асы с Ксамехеле-ярлом во Фрамиборге охотиться на лютых волков, или древние альвские сокровища искать. Хотя с такими делами прямо через море от нас, сильные бойцы с мечами и поближе к дому...
Ламби замолчал и прислушался:
- Снари, помоги мне с колотушкой у телеги, а то у граблей что-то ручка ослабла.
Дойдя до телеги, ловчий вытащил из-под шкур на колотушку, а лук и стрелу, тут же нацелив оружие через межу в сторону кустарника в перелеске. Кормчий схватил копье и встал рядом.
- А ну выходи! - Йокуль погрозил в направлении перелеска двузубыми вилами. Поскольку зубцы были на две пяди окованы железом, а рукоять перехвачена железными кольцами, те же вилы могли запросто сойти и за боевую рогулину.
Кусты зашевелились.
- А, это медведь пещерный жирует! - нарочито громко сказал Ламби. - Сейчас я его стрелой подниму, а ты на рогатину примешь!
- Не стреляй, лендманн, - раздалось наконец из кустов.
Ветви ирги, на которых качались почти созревшие синеватые яблочки размером с крупную малину, раздвинулись. Взорам карлов предстали двое в некрашеных туниках из конопляной холстины со следами недавнего погружения в воду, путешествия через колючки и, судя по бурым пятнам, катания по куче свежего кабаньего помета. Он был подпоясан мечом, благоразумно оставленным в ножнах, с мешком за плечами. Она несла в руках изрядных размеров корзину с крышкой. Возрастом пришельцы оказались примерно посередине между Снари и Нафни, низкорослые, всклокоченные, со странным цветом кожи. Если про Рагнхильд поговаривали, что кто-то из ее предков на женской стороне сблуднул с альвом, при виде вышедших из кустов возникали подозрения, что их бабушки крутили шуры-муры с двергами, а то и с троллями, из тех, что помельче.
- Кто вы такие и почему по кустам прячетесь? - ловчий чуть опустил лук, теперь целя приземистому карлу с мешком не в грудь, а в ноги. - Насчет медведя я не шутил, мог ведь и стрелу пустить - они до ирги охочи!
- Я Эйстейн, а это жена моя Кромхильд. Мы из Оверхогдаля, что в Ямталанде.
- Это ж до Квенмарка рукой подать! - удивился Йокуль. - Сюда вас как занесло?
- Через Фрёсён, там мы челн украли, дальше вниз по реке, вдоль берега, и через проливы. В Вейлефьорде у устья реки челн перевернулся, дальше лесом.
- Ничего себе! Это вы долиной Грейса шли? А где в дерьмо вляпались? - полюбопытствовал Нафни.
- Погоди ты с дерьмом! С какой стати их из Ямталанда в Танемарк понесло, да еще через проливы на краденом челне? - перебил Ламби, наконец отпустив тетиву.
- Пришли дружинники Йормунрека конунга, сказали, кто из бондов не заплатит двадцати эйриров серебра, тех они с земли сгонят! У меня половины не хватило, я просил неделю отсрочки, в Мьяллеборг съездить, волчьи шкуры продать. А Рагнфрёд, кого Йормунрек над дружиной поставил... - Эйстейн замялся.
- Так что Рагнфрёд? - подбодрил его ловчий.
Карл с землистым лицом продолжал молчать. Вместо него, ответила его спутница, чьим щекам гнев даже придал какой-то цвет:
- Не отпустил, а взамен предложил Эйстейну за меня десять эйриров в счет недостачи!
Лица слушавших бондов вытянулись от удивления. После падения Слисторпа, на южном берегу Янтарного Моря понятие «рабыня» стало относиться почти исключительно к красою лепым, но диким, девам, не говорящим по-тански, изредка привозимым из-за морей каким-нибудь незадачливым карлом для плотских утех. После нескольких месяцев подхихикиванья соседей, полонянка обыкновенно осваивала танский язык и превращалась в вольноотпущенницу, а затем жену того карла, что ее привез. Впрочем, иногда, она становилась женой и совершенно другого карла. В последнем случае, хихиканье над бывшим рабовладельцем, естественно, возобновлялось. Но чтоб мужу предложили продать собственную жену, причем по цене, за которую нельзя было бы купить и хорошего щенка, например от знаменитого Хёрдакнутова волкодава Хоппа - это просто ни в какие ворота не лезло.
- Такого обычая отроду не было! Что ж вы Ямтамот150 не созвали? - Йокуль не на шутку рассердился.
- Что такое Ямтамот? - шепнул Нафни.
- Это вроде тинга, но могут участвовать и тролли, - шепотом же объяснила ему Нидбьорг.
- Рагнфрёд с дружинниками Ямтамот разогнали, мьяллеборгский всполошной колокол скинули с колокольни, а законоговоритель спрятался у троллей, чтоб его не убили, - объяснил Эйстейн. - Мы решили, хутор так и так потеряем. Лосей и овцебыков я выпустил, пошли через мост над озером во Фрёсён, там Рагнфрёд спал пьяный в корчме...
- Ну, что опять мнешься? - сказал Ламби. - Ты разбудил его и вызвал на поединок?
- Да нет, на поединке он бы меня уложил. Просто горло перерезал, а потом мы лодку украли и от озера вниз по реке пошли.
Ловчий снова стал поднимать лук.
- Погоди. - Йокуль задумался. - Если Рагнфрёд Ямтамот разогнал и собирался законоговорителя убить, он сам был уже вне закона, стало быть, резать можно? Но лодку-то красть все равно нельзя? Тьфу, ямталандцы дикие, нам вас теперь судить, что ли?
- Чур меня от нуитских лешаков, - внесла свое веское слово Благута. - Пусть проваливают, откуда пришли!
- Какие ж они нуитские, - обоснованно возразил Йокуль. - Ямты - они не нуиты и не снорги, они сами по себе. Или были сами по себе, пока Йормунрек дружину не послал. И на Ямталанд хочет руку наложить? Сдается мне только, плохонько у него это выйдет.
- Вот что, - решил Ламби. - Оставаться здесь вам и впрямь не след, а через пару недель, из Хейдабира еще один корабль в Винланд пойдет. Его несколько беглецов с севера уже ждут, двумя больше, двумя меньше... Пусть у Карли голова болит - брать вас, или нет.
- Простокваша! - неожиданно воскликнула Дубрава.
Кувшин и положенная поверх лепешка исчезли. В отдалении, ветви нескольких деревьев качались, как от ветра.
- «Диэксагог Дамонико Телестико и мегалея Тира, более не в силах сносить дерзость Эрманореко, собрали боеспособное войско151, снарядили большое количество дромонов и огненосных келандионов...»
- Погоди, схоласт! - писарь Кенеро ножичком заострил гусиное перо, макнул его в чернильницу, и вновь склонился над тетрадой, сшитой, как свидетельствовало название, из четырех листов шелковой бумаги, сложенных вдвое и прошитых по складке.
- «И огненосных келандионов,» - повторил он. - Что дальше?
- «...и отправили их к Килии, надеясь одним ударом снять морскую осаду со Скиллитиона,» - Кирко покачал головой. - Всего-то и было полдюжины дромонов и два келандиона. Это не пиши. «Но из-за трусости и неопытности флотоводца Астрабо, прозванного Гонгило, жалкого бездельника родом из Артиасто, что на северо-западе земли Нотэпейро, все собранное войско было потеряно или уничтожено варварами.» На самом деле, так никто и не знает, куда они делись. И откуда взялся этот Астрабо? Говорят, он вообще оказался при дворе, только потому что когда-то был любовником Алекторидео. «Лишенный помощи огненосного флота гегемонов, тиран Килии Бениро был быстро повержен. По вступлении на порфировый трон, желая возместить ущерб, нанесенный этим поражением, анасса Тира назначила автократором для ведения войны против Эрманореко Аркилло, доместика схол, астианакса несокрушимой силы, молодого, но предприимчивого, деятельного и опытного в военном деле.»
