Пелам Вудхаус - Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)
– Ну что вы!
– Страшно.
– Чего же вы боитесь?
– Не знаю. Боюсь, и все.
– А выпить не пробовали?
– Как же, пил ячменный отвар. Не помогло.
– Еще бы! При чем тут отвар? Да я бы в жизни не женился, если бы не пиво с шампанским. Шампанское и пиво, вот ваш путь.
Керк Роквей смутился:
– Это же крепкие напитки! Я обещал покойной матушке их не пить.
– Ну, вызовите ее через медиума, объясните, она поймет. Но это долго, сразу их не выманишь. Бог с ним, пейте, а потом отправимся к тете. Наверное, она уже вернулась. Эй, любезный! Бутылочку Боллингера и все пиво, какое есть.Примерно через полчаса Керк Роквей смотрел через стол красными, сияющими глазами.
– Старик, – выговорил он, – мне нравитесь тввое ли-цо.
– Вот как?
– Ддъ. А пчму?
– Не знаю.
– Птмшт не пхжж на Мор-ти-ме-ра Фриз-з-зби.
– А кто это?
– Кри-тик.
– Да?
– Ддъ. Нпсыл: «Мссср Рыквввй (эт я) думмт, чтъ у де-тей во-дян-ка моз-га».
– Какой ужас!
– Ужжжс.
– Он с ума сошел!
– А то! Дамм в ры-ло. Счас и дамм.
– Где он?
– В Сынфрцссск.
– Это далеко. Пойдемте лучше к тете.
– Теттть? А, чъррт!
– Да-да. Пойдем.
– Ладддн. Знаешшшь, что я сделлл?
– Подчините ее своей воле?
– Имъннн. Мы пъженьсссь. Ты где жънилсссь?
– В регистратуре.
– Быстрр?
– Да.
– Годитсссь. Пикнет – в ры-ло. Иди плати.
– Платить?
– Д-дъ.
– Так вы угощаете!
– С ччь ты взъл?
– Я – муж Рози Бэнкс.
– Нньзна, – сказал Керк Роквей. – Сам пзвал, сам плти. А то дъм в ры-ло.
Выбора не было. Застонав, Бинго нащупал в кармане купюру и дрожащей рукой протянул ее официанту.Тетя жила в Кенсингтоне. Они взяли такси. Керк вносил оживление в поездку, испуская вопли, запомнившиеся со школьных времен. Последний он завершил, звоня в дверь.
Открыл им Уилберфорс, дворецкий. Керк похлопал его по манишке.
– Веди к вождю! – сказал он.
– Сэр?
– Ну, к этой, к хозяйке. Есть разговор.
– Миссис Бинсток в отъезде. Не могли бы вы удалиться, сэр?
– Еще чего! – взревел Керк, стуча по манишке, словно дятел. – Сговорились! Затаились! Ничего, я найду на вас управу!
Тут он замолчал, не потому, что завершил мысль, а потому, что упал с крыльца. Глядя из прихожей, Бинго подметил, что он дважды перевернулся, но ручаться не мог бы, от волнения.
– Тети нет? – спросил он, когда дворецкий закрыл парадную дверь.
– Нет, сэр. Вернется завтра.
– Что ж вы ему не сказали?
– Он выпил, мистер Ричард. Если нетрудно, взгляните на него.
Намекал он на то, что Керк Роквей мерно бьет молотком в дверь, одновременно выкликая, что любимую женщину похитила шайка Мортимера Фризби. Внезапно звуки оборвались, и, выглянув в окошко, Бинго увидел, что нежный певец из Сан-Франциско беседует с полисменом. Слов он не уловил, но они были горьки, ибо Керк достаточно скоро ответил на них ударом в нос. Тогда длань закона схватила его и увлекла во тьму.Наутро судья отнесся к делу серьезно. Волна беззаконий захлестнула Лондон, сказал он, и те, кто подливает масла в огонь, избивая полисменов, получат по заслугам.
– Две недели, – добавил он, переходя к самой сути; и Бинго в полном отчаянии вышел на улицу.
Через две недели, думал он, конкурс кончится. Будущее темно. Когда-то он слышал стишок: «Окутал душу мрак темнее адских недр», и теперь поражался его точности. Поистине, лучше не скажешь.
Один луч слабо мерцал во мраке – сегодня приедет тетя, а иногда, если к ней хорошо подойти, она что-то дает. Шанс невелик, Чарли Пиклет определил бы его «100 к 8», но все-таки, все-таки… Бинго побежал к ее дому.– Доброе утро, Уилберфорс.
– Доброе утро, мистер Ричард.
– Однако удружили вы мне!
– Не будем об этом говорить.
– Ладно, не будем. Тетя дома?
– Нет, сэр. Они пошли что-то купить.
– Они? – удивился Бинго, полагавший, что при всей ее толщине тетя все же не тянет на pluralis [25] .
– Madame и сэр Геркулес, мистер Ричард.
– Какой еще Геркулес?
– Супруг madame, сэр. Сэр Геркулес Фолиот-Фолджем.
– У-о!
– Да, сэр. Насколько я понял, они плыли на одном пароходе. Свадьба состоялась в Неаполе.
– Вот это да! Чего только не бывает…
– Совершенно верно, сэр.– Нет, это надо же! А какой он?
– Лысый, сэр, томатного цвета, очень солидный.
Бинго вздрогнул:
– Солидный?
– Да, сэр.
– В какой степени?
– Если пожелаете, сэр, взгляните на фотографию. Она в будуаре у madame.
– Пошли, – сказал Бинго.
Через минуту-другую он покачнулся и вскрикнул, зачарованно созерцая изображение человека, абсолютно похожего на воздушный шар. По сравнению с ним, думал он, старый Керк – просто пухленький. Вообще-то тете стоило посоветоваться с юристом, а то еще сочтут, что она вышла сразу за троих.
Восторженный вздох вырвался из его груди.
– Спасен! – прошептал он. – Спасен…
– Сэр?
– Ничего, это я так. Фото я на время возьму.
– Madame огорчится, заметив его отсутствие.
– Скажите, к вечеру верну. Надо показать в клубе.Да, думал он, можно дать Пуффи… ну, 20 %. А можно и поторговаться.
© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.
Джордж и Альфред
Небольшая группа мыслителей, собравшихся в «Привале рыболова», вела речь о близнецах. Джин с Тоником затронул эту тему, поскольку у его кузена родилась двойня, и беседа топталась на месте, пока все не увидали, что мистер Муллинер, местный мудрец, улыбается, словно что-то вспомнил.
– Я подумал о Джордже и Альфреде, моих племянниках, – пояснил он. – Они близнецы.
– Очень похожи? – спросил Скоч.
– Как две капли воды.
– Наверное, их вечно путали?
– Так и было бы, конечно, если бы они вращались в одном кругу, но жизнь развела их.
Альфред, профессиональный фокусник (сказал мистер Муллинер), проживал в Лондоне, тогда как Джордж уехал за счастьем в Голливуд, где рано или поздно пристроился на «Супер-Ультра», у Джейкоба Шнелленхаммера, помощником сценариста по диалогу.
Помощники эти, если не ошибаюсь, занимают не очень высокое место – так, между машинисткой и механическим ветром, но жалость моя смягчалась тем, что работал он временно, ибо в тридцать лет должен был получить крупную сумму, оставленную крестной.
Мы не виделись довольно долго, когда судьба свела нас на яхте Шнелленхаммера. С киномагнатом я подружился в Англии, он туда наведывался, а на сей раз я встретил его, гуляя по центру, и узнал, что он отплывает в Монте-Карло, чтобы обсудить то и се с Сэмом Глутцем из Перфекто-Коллосаль. Пригласил он и меня, а на яхте я сразу встретил Джорджа.
Он был в прекрасном настроении. За несколько дней до того ему исполнилось тридцать, и в Монако его ждали деньги.
– Твой поверенный туда поехал? – спросил я.
– Он там живет, – отвечал Джордж. – Такой, знаешь, Бессинджер.
– Ну, поздравляю. Придумал что-нибудь?
– Да уж, немало. Первым делом уйду со студии. Сколько можно поддакивать!
– Мне казалось, ты по диалогам.
– Одна собака. Я поддакивал Шнелленхаммеру три года. Хватит. Когда я один, я репетирую новый репертуар. Вот так вот: «Нет, мистер Шнелленхаммер», «Вы не правы, мистер Шнелленхаммер», «Какая чушь, мистер Шнелленхаммер», «Да вы что, мистер Шнелленхаммер!» Как ты думаешь, можно посоветовать, чтобы сходил к психиатру?
– В мягкой форме.
– Да-да.
– Не надо его обижать.
– Его ничем не проймешь! А вообще не надо.
Плыли мы весьма приятно, и в Монако я сразу сошел на берег – погулять, почитать газеты. Я уже думал вернуться, когда увидел Джорджа, который куда-то спешил. Окрикнув его, я с удивлением понял, что это – Альфред, которого я никак не думал тут встретить. Мне казалось, что фокусники покидают Лондон только для того, чтобы выступить перед детьми в провинции.
Альфред мне очень обрадовался, мы вообще дружили. Много раз, еще в отрочестве, он одалживал у меня шляпу для кроликов, ибо уже тогда ему сулили большое будущее. Вот и сейчас он с искренней нежностью вынул у меня из кармана вареное яйцо.
– Откуда ты взялся? – спросил я.
– Выступаю в казино, – ответил он. – Так, номер-другой. Успех огромный, просто катаются от хохота.
Я вспомнил, что он приправляет фокусы остротами.
– А ты зачем приехал? Надеюсь, не ради рулетки?
– Я гость Шнелленхаммера. У него яхта.
Племянник удивился:
– Шнелленхаммер? Киношник? Который ставит «Соломон и царица Савская»?
– Он самый. Мы тут, в гавани.
– Та-ак, та-ак… – сказал Альфред, явно о чем-то думая, и взглянул на часы. – О Господи! Бегу, у меня репетиция.
Что Джордж тоже здесь, я сообщить не успел.
Когда я вернулся на яхту, Шнелленхаммер беседовал на палубе с молодым человеком, по-видимому – репортером. Наконец тот ушел, и магнат тыкнул пальцем в его сторону.
– Знаете, что он сказал? – спросил наш хозяин. – Помните, я собирался встретиться с Глутцем? Так вот, его избили.
– Быть не может!
– Может. Вчера вечером. Я вижу, у вас газеты? Дайте поглядеть. Наверное, сенсация.
Он не ошибся. Даже Джорджу пришлось бы ему поддакнуть. На первой странице, под броской шапкой, нам сообщали, что, возвращаясь из казино в отель, Глутц был избит неизвестным лицом. Случайный прохожий отвез его в больницу, чтобы его сшили заново.
