Chinenkov - Po tu storonu
Митрофан топтался на месте, не решаясь вернуться и боясь войти в комнату. Пригнувшись, он все-таки направился к приоткрытой двери слева от стола. Ему повезло: увлечённые своим занятием немцы не заметили его. Благополучно выскользнув в коридор, он облегчённо вздохнул и огляделся.
Темно, хоть глаз выколи. Митрофан даже не мог понять, в какой части подвала находится. Пройдя несколько метров, он остановился и прислушался. Откуда-то сверху послышались голоса. Открылась дверь, и… Стали слышны шаги спускавшихся по каменной лестнице людей.
Яркий свет поглотил мрак.
– Где ты, дон Диего? – уверенно окликнули его. – Мне уже известно, что ты улизнул из «пыточной», и известно, что из подвала ты не выходил!
Бурматов сразу узнал голос Боммера и, метнувшись к стене, застыл, будто сросшись с ней.
– Эй, не жмись там у стены, иди сюда! – крикнул Боммер, продолжая спускаться. – А я как раз за тобой послать собирался, а мне доложили, что сбежал ты.
При этих словах Митрофана будто током ударило. Он понял – это смертный приговор. «Пойду-ка я в сторону кузницы, – подумал он. – Если успею, то солдаты не найдут меня так быстро, как рассчитывают. Что делать дальше, решу чуть позже, ну а пока… Дай бог ноги!»
– Дон Диего, ты слышишь меня? Тебе отсюда никуда не деться. Выходи давай, не искушай меня на плохие поступки!
Митрофан попятился. Боммер и солдаты спустились ещё на несколько ступеней.
– А ты умнее, чем я думал, господин Бурматов! – крикнул Мартин. – Мы в прошлый раз с тобой не договорили, так что предлагаю закончить наш разговор!
Пятясь вдоль стены, Митрофан достиг угла и свернул за него. Он чувствовал, что Боммер что-то недоговаривает и отвечать ему не спешил.
– Так-так, вижу, ты не собираешься забрать нас с собой в прекрасную и далёкую Аргентину, господин Бурматов? – крикнул Боммер. – Но почему ты сделал мне такое предложение? Блефовал? Да? Так какие же причины привели тебя в Германию, «дон Диего»? Я не поверю, что только страсть пощекотать нервы в логове врага!
Митрофан поёжился. Ему было страшно даже слышать голос этого садиста. Боммер с солдатами спустились по лестнице и не спеша двинулись в его сторону.
– Я знаю, где ты, я видел тебя! – говорил громко Боммер. – Ты за углом, а там тупик! Ты в ловушке, господин де Беррио! Но ты мне нужен, и я не собираюсь убивать тебя!
«Нет, я не в ловушке, вы ошибаетесь, – подумал Митрофан, узнавая коридор, в котором оказался. – Это вы сию минуту окажетесь в тупике, а я нет. Сегодня вам не повезёт, господа немцы, и вам не взять меня!»
Метнувшись к стене, в которой находился тайный проход в кузницу, Митрофан отыскал рычажок, приводящий механизм в движение. Как только проход за ним бесшумно закрылся, Боммер и сопровождавшие его солдаты завернули за угол.
– Где он? – изумился Боммер. – Я же видел его собственными глазами, когда он пятился вдоль стены и свернул в этот коридор.
И тут запоздалая догадка посетила его.
– Ну, конечно, – сказал он, злобно скалясь, – этот пройдоха нырнул в какой-то проход! Ну, ничего, господин «де Беррио», ты допёк меня! Из замка ты никуда не денешься, а я очень постараюсь изловить тебя!
11
Кошмар начался прямо с утра. Один из лётчиков открыл глаза и начал выкрикивать какую-то бессмыслицу насчёт «проклятых русских свиней» и «прикрой, атакую». Подбежавшие к его кровати санитары с трудом удерживали его.
– Всех в ад! Всё разбомбить! Камня на камне не оставить! – вопил с пеной у рта лётчик.
Его безумные выкрики разбудили остальных «асов люфтваффе», и лазарет превратился в сумасшедший дом. Лётчики бились в истерике и, словно договорившись, вопили:
– Всё разнесём в пух и прах! СССР и весь мир превратим в руины! Да здравствует Великая Германия! Хайль Гитлер!
– Вот это да! – моргая часто-часто глазами, стенал дежурный по лазарету доктор. – Санитары, всех привязать ремнями к кроватям! Всех до единого!
Санитары выбились из сил, делая своё дело, но справиться с молодыми крепкими лётчиками было крайне трудно: Их силы словно удвоились и даже утроились.
Летчики, которых не успели привязать к кровати, начали вскакивать и ходить по лазарету. Они передвигались с трудом и вели себя непредсказуемо.
В лазарет ворвался Мартин Боммер и замер в полной растерянности. За ним следом вошли фрау Штерн и Дмитрий Шмелёв, который в отличие от всех выглядел спокойно и уверенно.
– О майн готт! – воскликнул Боммер, во все глаза глядя на потерявших человеческий облик лётчиков. – Кто мне объяснит, что здесь происходит?
– Если хотите, я попробую, – сказал Дмитрий.
– Ты? – уставился на него Боммер. – А ты что здесь делаешь вообще, позволь спросить?
– То же, что и вы, – ответил Дмитрий. – Смотрю на животных, которые ещё недавно были людьми.
– Ну, хорошо, говори, что тебе известно? – спросил Боммер, краем глаза наблюдая, как санитары укладывают на кровать и пристёгивают ремнями очередного «аса».
– Я не совсем уверен в достоверности сведений, которые почерпнул из медицинских справочников, – начал Дмитрий, – но, судя по видимым симптомам, у всех пациентов серьёзно повреждён мозг.
– Что-о-о? – у Боммера вытянулось лицо. – Ты уверен в том, что говоришь, или…
– Я же предупредил, что не совсем уверен в достоверности сведений, которые почерпнул из медицинских справочников по психиатрии, – сказал Дмитрий, видя, что взволнованный до крайности Боммер не находит слов, чтобы закончить фразу. – По поведению пациентов вполне очевидно, что в коре их головного мозга произошли необратимые изменения.
– Что ты имеешь в виду? – задала вопрос комендантша.
– Кислородную недостаточность, – ответил Дмитрий. – При кислородной недостаточности в первую очередь страдает самая нежная часть головного мозга – верхний слой коры. Именно эти клетки отвечают за логическое мышление и разумное поведение, они делают человека человеком в самом прямом смысле этого слова. Когда же он повреждается, например, в результате кислородного голодания, то человек утрачивает свой человеческий облик и его поведение становится непредсказуемым!
– О майн готт! – воскликнула объятая ужасом фрау Штерн. – Выходит, наши бравые асы люфтваффе превратились в безмозглых животных?
– Мне кажется, что я начинаю кое-что понимать, – негромко сказал Боммер. – На мозги этих несчастных лётчиков повлияли эксперименты?
– И я в этом почти уверен, – согласился Дмитрий. – В морозильной камере испытуемым лётчикам были созданы такие условия, будто они летят на предельной высоте в боевых машинах, а затем оказываются на лютом полярном морозе! Полагаю, что все это и послужило причиной разрушения их мозга. Многие из них уже давно бы умерли, если бы… – он замолчал, будучи не уверен, стоит ли продолжать дальше.
– Чего заткнулся, – буркнул Боммер. – Давай излагай свою версию. Ты всё в справочниках прочёл или сам придумал?
– Сначала я почитал справочники, а что в них недоставало, домыслил и обосновал, – признался, вздыхая, Дмитрий. – А ещё я приплюсовал ко всему свой «горький опыт» пребывания в барокамере во время эксперимента надо мной. Если вы не забыли, доктор…
– Я ничего не забыл, не имею такой привычки! – озлобленно огрызнулся Боммер. – Однако ты выдержал все испытания при экспериментах и сидишь вот передо мной живой, здоровый… А погляди, что другие вытворяют? Будто в каждого из них за раз по десятку демонов вселилось.
– Не слепой, вижу, – снова вздохнул Дмитрий. – Они бы сейчас могли выглядеть, как и я, «живыми и невредимыми», но это не случилось из-за вас, господин доктор!
– Что-о-о? – едва не задохнулся от ярости Боммер. – Да как ты смеешь обвинять меня в чём-то, скотина?
– Я вас ни в чём и не обвиняю, я знаю своё место, – пожал плечами Дмитрий. – Почему я перенёс все эксперименты и остался жив? Ответ прост: потому что принимал оставленный вами препарат Мавлюдова перед тем, как лезть в барокамеру. Препарат укреплял мой организм, не забывая укреплять и мой мозг от сильнейших пагубных воздействий. А лётчиков вы потчевали им уже после экспериментов! Их выносили из морозильных камер уже с разрушенными мозгами. Они спаслись от смерти, но сошли с ума.
– Повреждение мозга… Вот чёрт, этот скотина Рашер даже не удосужился предупредить меня об этом! – вскричал окончательно вышедший из себя Боммер. – Вот почему он подсунул мне лётчиков для экспериментов!
Будучи не в силах совладать с противоречивыми чувствами, он нервно зашагал взад-вперёд между коек, на которых бесновались сумасшедшие пациенты.
– А в справочниках не написано, как можно вылечить такие недуги, доктор Шмелёв? – покосившись на Боммера, спросила фрау Штерн.
– Увы, все болезни мозга пока ещё считаются неизлечимыми, – ответил Дмитрий. – Правда, в голове существуют особые группы клеток, как бы защищающие мозг в целом, и поэтому не вся кора погибает даже при длительном отсутствии кислорода. Но теперь даже трудно предположить, что взбредёт в больные головы этих, прошу прощения, идиотов и чего им захочется в любую минуту!
