Дем Михайлов - Изгой 6
Шестеро лежали на промерзшей каменистой пустоши.
Трое неподвижно. Еще трое – ниргалы – дергались всем телом, судорожно взмахивая ногами и руками. Страшное зрелище. Натужный скрип доспехов, невнятный хрип, впившиеся в снег пальцы и трясущееся в агонии тело. Пропитавшая их тела магия еще не успела смириться со смертью и пыталась залечить повреждения. Пострадай только сердце – вполне возможно, что ниргалы смогли бы подняться вновь. Но с выжженным мозгом… это уже окончательно. Тела еще жили, но их души уже давно отправились на суд Создателя.
Двое оставшихся в живых всадников среагировали мгновенно. Два панических вскрика, резко натянутые поводья и вот, два всадника уже скачут прочь, причем в разные стороны.
Отец Флатис мягко ступил вперед, за ворота. И в то же время, у лошадей подогнулись ноги и на полном скаку они грянулись оземь, увлекая за собой наездников. Священник не задумываясь принес невинных лошадей в жертву. И в этот момент в уголках рта появились горькие складки – о животных отец Флатис сожалел куда больше чем об их всадниках.
Дикий, преисполненный болью крик взвился над бесплодными землями. Один из мужчин катался по снегу, обеими руками держась за выгнутое под неестественным углом бедро. Другой, не тратя время на крики, тяжело поднялся на ноги и шатающейся походкой поковылял прочь, на ходу сплевывая обильную кровь сочащуюся из разбитых при падении губ. Его походка была нетвердой, человека мотало из стороны в сторону, но он упорно делал шаг за шагом, с трудом удерживая равновесие. Жажда жизни неистребима…
- Остановись – властно велел седой священник, обращаясь к пытающемуся скрыться незнакомцу.
Тщетно. Тот не внял приказу.
Повторять священник не стал. Мгновение и над пустошью витало уже два пронзительных крика, а по снегу каталось два скрюченных тела. Больше никто никуда не побежит. У одного сломано бедро. А другой отбегался навсегда – не сильно походишь, когда твои колени превратились в пепел.
Восемь всадников повержены. Шестеро мертвы, двое жестоко искалечены. А старый священник за все время схватки сделал не больше двух шагов и ничуть не запыхался.
Медленно шествуя вперед, отец Флатис приближался к двум вопящим от непереносимой боли людям. И что-то настолько грозное читалось во взоре старика, что сразу становилось ясно – это идет Искореняющий Ересь.
Один из поверженных и искалеченных противников дернул рукой к груди, срывая со шнурка небольшой кожаный мешочек. Сорвать сорвал, но воспользоваться его содержимым не успел – пережженная в локте рука бессильно повисла, а человек зашелся в еще более страшном крике, с ужасом глядя на жестоко изуродованную руку, от которой струилась струйка дымка, несущего с собой запах сожженной плоти.
Не остановившись на этом, священник шевельнул бровью, перевел взгляд на другого несчастного, уничтожая и его локти. После чего не забыл «позаботиться» и о последнем локте первого, таким образом превращая обоих в окончательных калек. Люди корчились в окровавленном снегу. Люди с пережженными ногами и руками. Им уже никогда не подняться, но они все еще могли говорить.
Разомкнув плотно сжатые губы, отец Флатис бесцветно произнес:
- Я не дам вам убить себя или послать весть своему хозяину. Вы оба в моей власти.
- Так убей нас! – истерично завопил один из них, глядя на священника налитыми кровью глазами – Убей нас, святоша! Все равно нам не жить!
Другой лишь мог выть от боли словно обезумевшее животное.
- О – усмехнулся священник – Вы обязательно умрете. Несомненно, умрете,… но не сразу. Сначала мы поговорим.
- Мы ничего тебе не скажем, проклятый святоша! Ничего!
- Все так говорят – с легкой улыбкой кивнул отец Флатис, делая небольшой шаг вперед – Все так говорят,… но пока никто из них не сдержал своего обещания. Во имя Создателя Милостивого… приступим!
Покинувшие свои позиции и сгрудившиеся во дворе братья-монахи со священным ужасом смотрели на склонившегося над корчившимся человеком священника.
Короткий миг и над бесплодными пустошами взвился невыносимо пронзительный вопль заживо горящего человека. Крик настолько страшный, что не верится, что подобные звук может исторгнуть человеческая глотка.
На крыше трактира, внутри открытой шкатулки, в припорошенном снежком навершии рукояти ярко вспыхнул драгоценный камень и мерно запульсировал. Младший Близнец жадно впитывал в себя эманации боли и страдания, впитывал доходящие до него крохи жизненной энергии щедро расточаемой истязаемым человеком.
- Святой Создатель Милосердный! – трясущимися губами проговорил один из монахов, не в силах оторвать взор от корчей поверженного врага – Что же это… какая боль… мы принадлежим Милостивой Церкви! Милостивой и Сострадательной! Разве ж можно творить такое… надо его остановить!
- Никто не помешает доброму отцу Флатису! – жестко проговорил Миргас, юноша с выбившимся из под капюшона седыми прядями, наставивший взведенный арбалет на монахов – Никто ему не помешает! Никто и никогда, пока я жив!
- Окстись! - вскрикнул один из монахов, дергаясь в сторону – Не тебе решать! Ты всего лишь…
- Молчать! – не повышая голоса, велел Миргас – Никто из вас не помешает отцу Флатису!
Пылающая во взоре юноши яростная фанатичность словно заворожила монахов, и они вновь замерли в неподвижности, вслушиваясь в дикие вопли и морщась от запаха горящей плоти, добравшейся даже сюда.
Крики длились долго. Очень долго. Сначала пронзительные и дикие, а затем хриплые и обессиленные. Истязаемые давно уже сорвали голосовые связки и могли лишь шипеть и сипеть от невыносимой боли.
Только через час над бесплодными землями повисла благословенная тишина. И вновь лишь завывание зимнего ветра витало в воздухе. А на заснеженной земле, посреди серых пятен пепла, лежало два обугленных мертвых тела застывших в диких изломанных позах. Из их раззявленных ртов вился серый дымок, несущий запах страшной смерти.
Тихо хрустнул снег под ногой старого священника, вошедший во двор отец Флатис внимательно осмотрел своих спутников и коротко велел:
- Сбор! Мы выступаем через час! Поторопитесь, братья! А я пока прочту молитву упокоения для усопших.
Люди словно покорные марионетки пришли в движение и лишь все тот же говорливый монах с залысинами, осмелился спросить:
- Куда, отче? Куда поведешь ты нас?
- Мы отправляемся в Дикие Земли! – шелестящим голосом отозвался старик Флатис, стряхивая частички праха со своих ладоней.
Глава третья.
Чужие у стены, чужие на пороге.
Люди… обычные люди. Во всяком случае, при долгом и пристальном взгляде на них с высоты нашей защитной стены.
С первого взгляда единственное, что я сумел понять – эти существа передвигаются на двух ногах, закутаны в нечто вроде меховой одежды и разномастно вооружены.
Уже потом, когда я понял, что в данный момент жизни поселения ничто не угрожает, я стал всматриваться куда внимательнее. Мой взор выхватил бородатые лица с покрасневшей обветренной кожей, украшенной неестественными белыми пятнами. Лица без бороды, явно женские, но столь же красные. Фигурки нескольких детей, до носа закутанных в одежду и похожих на неуклюжих медвежат.
Пожаловавшие в гости незнакомцы все прибывали и прибывали. Вскоре под стеной стояло около двух десятков людей. И одним только своим общим видом, одной этой «общей картиной», они без слов давали понять, что являются убегающей дичью. Последними тянулись две волокуши, на которых лежали неподвижные тела. Вот и замыкающие – ущелье за их спинами вновь стало безжизненным и пустым.
И я, наконец, сумел их пересчитать. Восемнадцать на ногах и трое на волокушах. Дети и взрослые. Подошли вплотную к нашей стене, задрали лица вверх и уставились на нас. Помимо смертельной усталости на лицах читалась явная оторопь, при виде нашей мощной защитной стены.
Над стеной поселения висела мертвая тишина, лишь изредка прерываемая едва слышным шепотом и бормотанием моих воинов. Я так велел – молчать, не приветствовать, не вступать в переговоры, не задавать вопросы. Приказал сразу же, как только спустился на стену с вершины скалы и понял, что это не шурды.
И поэтому сейчас в ущелье было слышно лишь завывание ветра.
Стоя чуть поодаль от своих людей, я продолжал внимательно всматриваться. Заметив выбивающиеся из под меховой шапки седые волосы впился в лицо их обладателя цепким взглядом и облегченно выдохнул – это была женщина. Не мужчина. Не священник. Не отец Флатис.
- Э-э-эй! Л-ю-ю-д-и-и-и! – хриплым эхом донеслось снизу.
Один из пришедших наконец-то решил нарушить молчание.
- Хорошее начало – заметил я, не двигаясь с места.
- Что делать будем, господин? – тихо спросил Рикар, возвышаясь рядом со мной подобно башне.
