Михаил Кузьмин - Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро
Обзор книги Михаил Кузьмин - Чудесная жизнь Іосифа Бальзамо, графа Каліостро
М. КУЗМИНѣ.
ЧУДЕСНАЯ ЖИЗНЬ ІОСИФА БАЛЬЗАМО, ГРАФА КАЛІОСТРО.
Вѣ ТРЕХѣ КНИГАХѣ.
ПЕТРОГРАДѣ.
1919.
Напечатано въ 15-ой Государственной типографіи (бывш. т-ва Р. Голике и А. Вильборгъ).
Книжныя украшенія работы М. В. Добужинскаго.
Введеніе
У Чарльса Диккенса, въ прекрасномъ, но мадо извѣстномъ романѣ «Нашъ общій другъ», мистеръ Бофинъ, читая біографіи Плутарха Херонейскаго, испытываетъ разнообразныя сомнѣнія: то онъ вѣритъ всему написанному, то ничему не вѣритъ, то даритъ своимъ довѣріемъ одну половину жизнеописанія, при чемъ не знаетъ, которой отдать предпочтеніе.
Будучи далекъ отъ мысли равнятьсл съ Херонейскимъ мудрецомъ, я легко могу представить подобныя затрудненія у своихъ, хотя бы и снисходительныхъ читателей, тѣмъ болѣе, что, предприннмая «Новаго Плутарха», я отнюдь не думалъ предлагать на общее вниманіе компилятивныя біографіи и еще менѣе выдавать свои фантазіи за историческія изслѣдованія. Конечно, я не буду легкомысленно утверждать, что Микеланджело жилъ въ двадцатомъ вѣкѣ, и не поселю Платона къ зулусамъ, но, исключая самыя основныя біографическія очертанія, въ подробностяхъ, краскахъ, а иногда и въ ходѣ описываемыхъ событій предоставляю себѣ полную свободу. Главнымъ образомъ, меня интересуютъ многообразные пути Духа, ведущіе къ одной цѣли, иногда не доводящіе и позволяющіе путнику свертывать въ боковыя аллеи, гдѣ тотъ и заблудится несомнѣнно.
Мнѣ важно то мѣсто, которое занимаютъ избранные герои въ общей эволюціи, въ общемъ строительствѣ Божьяго міра, а внѣшняя пестрая смѣна картинъ и событій нужна лииіь какъ занимательная оболочка, которую всегда можетъ замѣнить воображеніе, младшая сестра ясновидѣнія.
Мнѣ бы хотѣлось, чтобы изъ моихъ жизнеописаній узнали то, что лишь самый внимательный, почти посвященный чтецъ вычитаетъ изъ десятка хотя бы самыхъ точныхъ и подробныхъ, фактическихъ біографій, — единственное, что нужно помнить, лишь на время плѣняясь игрою забавныхъ, трагическихъ и чувствительныхъ сплетеній, все равно, достовѣрныхъ или правдоподобно выдуманныхъ.
«Новый Плутархъ» будетъ заключать въ себѣ около пятидесяти біографій и, конечно, поддежитъ разсмотрѣнію лишь по окончаніи, но мнѣ казалось, что и отдѣльно взятыя главы оттуда могутъ представлять нѣкоторый интересъ для читателя.
ЖИЗНЬ КАЛІОСТРО
В. Э. Мейерхольду.
КНИГА ПЕРВАЯ
1
Феличе Бальзамо старалась взглянуть на маленькое существо, лежавшее около нея на широкой купеческой кровати, и говорила мужу:
— Смотри, Пьетро, какіе блистающіе глаза у малютки, какой умъ написанъ у него на лобикѣ!.. Навѣрное, онъ будетъ если не кардиналомъ, то, во всякомъ случаѣ, полковникомъ!..
По правдѣ сказать, ничего особеннаго нѳ было въ большеголовомъ мальчуганѣ, корчившемъ свои распеленутыя ножки; нельзя даже было сказать, на кого ребенокъ похожъ, на отца или на похудѣвшую Феличе. Тѣмъ не менѣе, синьоръ Бальзамо, на минуту оторвавшись отъ большои расходной книги и засунувъ перо за ухо, повернулся къ кровати и, не подходя къ ней, отвѣтилъ:
— Вѣроятнѣе всего онъ будетъ честнымъ купцомъ, какъ его отецъ и дѣдъ. Можетъ-быть, впрочемъ, онъ будетъ адвокатомъ; это теперь выгодное занятіе.
Будущій адвокатъ залился горькимъ плачемъ, можетъ-быть, отъ судьбы, которую ему предсказывали родители, или отъ солнца, которое какъ-разъ на него бросаю іюньскій квадратъ. Бабка Софонизба быстро поднялась отъ столика, гдѣ она пила кофей около очага, передвинула ребенка въ тѣнь, закрыла его одѣ яльпемъ и, тихо шлепнувъ для окончанія, подняла очки на лобъ и промолвила:
— Браки и должностивъ небѣ рѣшаются. Никто не знаетъ, кто кѣмъ будетъ. Вотъ если онъ сдѣлается графомъ или чудотворцемъ, то я удивлюсь и скажу, что онъ — молодецъ.
Феличе, закрывъ глаза, тихонько хлопала рукою по голубому одѣялу, улыбаясь и словно мечтая, что будетъ съ маленькимъ Беппо, недавно окрещеннымъ въ Палермскомъ соборѣ.
Лѣтній жаръ уже сломился, и Пьетро Бальзамо отправился въ прохладную лавку; ушла и повивальная бабка Софонизба, а Феличе все лежала, стараясь скосить глаза, чтобы увидѣть Іосифа, который уже тихо таращилъ свои большіе каріе глазки. ДѢйствительно, не можетъ быть у купца такихъ глазъ, такихъ странныхъ бугровъ на лбу, такой печати (конечно, печати) необыкновенности на всей большой головѣ.
И мать, и сынъ оба думали и видѣли “(по крайней мѣрѣ, Феличе), какъ на стѣнѣ выскакивали, словно картонные квадраты, на которыхъ было написано поочередно: кардиналъ, полковникъ, адвокатъ, купецъ, чудотворецъ, графъ. Послѣдній квадратъ появлялся чаще другихъ и былъ весело-желтаго цвѣта.
Въ сумеркахъ Пьетро вернулся, жена только-что проснулась и, подозвавъ къ себѣ мужа, тихо сказала:
— Несомнѣнно онъ будетъ графомъ!
Бальзамо хотѣлъ-было послать за докторомъ, думая, что у жены начинается бредъ, но Феличе остановила его, сказавъ, что она совершенноздорова. Пьетро сѣлъ у кровати и сидѣлъ долго, не зажигая огня и смотря на безмолвный пакетикъ, гдѣ заключался будущій полковникъ. Такъ досидѣли они до первыхъ звѣздъ, когда служанка принесла свѣчи и стала накрывать на столъ для ужина.
2
Мальчикъ росъ, какъ растутъ всѣ дѣти небогатыхъ купцовъ, хотя родители ему предоставляли больше свободы, чѣмъ это принято. Феличе огорчалась, что Іосифъ плохо растетъ и будетъ маленькаго роста, нѣсколько утѣшаясь тѣмъ, что онъ все-таки крѣпкаго сложенія, широкоплечъ, имѣетъ высокую грудь, маленькія руки и ноги (какъ у графа) и выразительное смѣлое лицо. И характеръ имѣлъ смѣлый, предпріимчивыи и открытый, не безъ нѣкоторой вспыльчивости впрочемъ. Былъ щедръ, почти расточителенъ, скоръ на руку и крайне самолюбивъ. Часто, когда Беппо прибѣгалъ домой и съ жаромъ разсказывалъ объ уличныхъ дракахъ, отецъ качалъ головою и полушутливо, полусерьезно говорилъ: «нѣтъ, братъ, плохой изъ тебя выйдетъ купецъ! Развѣ только матросъ на торговомъ суднѣ. Ужъ очень ты задоренъ и важенъ, такъ жить нельзя!» Мать ласкала сына и радовалась словамъ Пьетро, потому что вовсе не считала положеніе купца самымъ выгоднымъ и достойнымъ для своего любимца.
Однажды утромъ онъ разсказалъ ей удивительный сонъ.
Ему не спалось, и сначала наяву онъ увидѣлъ, какъ по темному воздуху двигались и сплетались блестящія голубоватыя фигуры въ родѣтѣхъ, что онъ какъ-то замѣтилъ въ учебникѣ геометріи: круги, треугольники, ромбы и трапеціи. Соединялись онѣ въ необыкновенно разнообразные узоры, такіе красивые, что, казалось, ничего на свѣтѣ не могло быть лучше ихъ, хотя и были онѣ одного цвѣта. Какъ-будто вмѣстѣ съ ними носились какіе-то инструменты каменщиковъ, совсѣмъ простые: молотки, отвѣсы, лопаты и циркули. Потомъ онъ заснулъ и очнулся въ большой залѣ, наполненной одними мужчипами, посрединѣ стоялъ большой столъ, какъ на придворныхъ обѣдахъ, съ хоръ раздавались скрипки, флеиты, трубы и контрабасы, а самъ Іосифъ висѣлъ въ воздухѣ, сидя на голубомъ облакѣ. Внизу, прямо подъ нимъ, на маленькомъ столикѣ стоялъ графинъ съ чистой водою, и около находился голый мальчикъ съ завязанными глазами; руки его были скручены за спину полотенцемъ. И Іосифъ понялъ, что этотъ пиръ — въ честь его; у него горѣли щеки, онъ чувствовалъ, какъ билось у него сердце, между тѣмъ какъ голубое облако, описывая мелкіе (все мельче и мельче) круги опускалось прямо на столикъ съ графиномъ. Ему было такъ радостно, что онъ проснулся, но и проснувшись, продолжалъ чувствовать, какъ бьется его сердце, и какъ пахнетъ варенымъ краснымъ виномъ, смѣшаннымъ съ анисомъ и розами.
Феличе весь этотъ сонъ поняла попросту и объяснила, что Джузеппе женится на графинѣ, будетъ держать открытый домъ и каждый день обѣдать съ музыкой, которая будетъ играть аріи Перголезе. Но, кажется, она боялась сглазить предсказаніе, потому что усиленно просила сына никому не разсказывать объ этомъ видѣньи, обѣщая и со своей стороны полный и строгій секретъ.
Вскорѣ послѣ этого сна Іосифъ, гуляя въ отдаленной части города, засмотрѣлся на недавно отстроенный домъ, съ котораго не успѣли еще снять лѣсовъ. Онъ былъ очень красивъ, въ четыре этажа, выкрашенный въ розовую краску; на крышѣ стояли гипсовыя вазы, вѣроятно, чтобы потомъ сажать туда вьющіеся цвѣты. На крыльцѣ сидѣла худая женщина съ ребенкомъ. Очевидно, она пришла издалека и нѣсколько дней не ѣла, такъ блѣдно и худо было ея лицо. Нищая не обратилась къ Іосифу, она его не замѣтила, да и потомъ, естественно было подумать, что такой маленькій мальчикъ едва ли можетъ оказать какую-либо помошь, развѣ сбѣгать въ аптеку или полицію. Но у Іосифа всегда почти были деньги. Имѣя доброе и быстрое на рѣшенія сердце, онъ, не дожидаясь обращенія, самъ подошелъ къ сидящей женщинѣ и молча протянулъ ей маленькій голубой кошелекъ, гдѣ бренчало нѣсколько монетъ, которыя онъ ей и предоставилъ. Такъ какъ Іосифъ былъ маленькаго роста, то на видъ ему казалось не больше восьми лѣтъ. Нищая съ удивленіемъ посмотрѣла на благотворительнаго малютку въ чистомъ синемъ камзольчикѣ и не прятала кошелька, очевидно думая, что деньги не принадлежатъ мальчику, или что онъ самъ не соображаетъ, что дѣлаетъ. Но синьоръ Бальзамо очень важно замѣтилъ:
