Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год
Нордкап — Северный мыс
Рыбацкая деревушка Скарсвог на острове Магерёйа откуда полчаса езды до мыса Нордкап, к вечеру пустеет и замирает словно жизнь здесь выключили дернув невидимый рубильник. А полярный день в разгаре в восемь часов вечера солнце светит с той же неуемной силой что и в полдень.
Вдоль берега бухты у самой воды выстроились в ряд зеленые голубые, фиолетовые коричневые деревянные домики. Уткнулись носами в причал небольшие моторные шхуны и тяжелые вельботы, напоминающие «кнорры» — ладьи викингов. Несколько рыбаков в ярких оранжевых куртках, в резиновых сапогах, запозднившись, развешивают на берегу тяжелые сети. По единственной улице Скарсвога выходим к бетонному одноэтажному зданию в центре поселка. Судя по надписям на витринах, здесь помещаются универмаг, кафе, почта, газетный киоск, булочная. Но все закрыто: день рабочий и полярный — разные вещи.
— Поехали дальше, на Нордкап,— торопит мой новый спутник. Огюст приехал сюда на своей малолитражке из Парижа. Путешествовал не спеша, с толком используя двухнедельный отпуск, а теперь, когда до самой северной точки Европы осталось совсем немного, жмет на все педали.
Выехали из деревни и остановились у развилки — никаких указателей. При шлось снова обратиться к карте. Огюст долго рассматривал ее, потом, недоуменно пожав плечами, передал мне. Развилки на карте не было. Решили двигаться по дороге, которая, по нашим представлениям, вела на север. Километров тридцать мы неслись по узкому шоссе, которое, то бежало вдоль стен фьордов, то змеилось среди скал.
— Поехали обратно, может быть кого-нибудь встретим,— предложил я Огюсту, который вконец разобиделся на карту и нервно затормозил на обочине.
— Дьябль — чертыхнулся он — Сколько ехали — ни единой машины, ни единого дома. Может, это тролли нас сюда заманили.
Через полчаса водитель встречного трейлера, груженного свежей рыбой (на борту—крупными буквами слово «Хоннингсвог» — название центра рыбной промышленности на острове Магерёйа), подробно объяснил, как добрать ся до цели путешествия.
Шоссе уперлось в просторную авто мобильную стоянку. На скале — одно этажное здание, более всего напомина ющее заводской цех. Этот странный дом, в путеводителе именуемый павиль оном расположен на самой северной точке Европы.
Мыс Нордкап К полуночи солнце медленно спустилось к фиолетовому морю и «застряло» в расщелине Ветер поднял покатые пенные волны, сразу стало холодно.
— Поднимемся наверх,— предложил Огюст — Погреемся в павильоне.
По тропинке, что круто взбирается на откос, едва ли не ползем, на каждом шагу хватаясь за круглые, покрытые серым, скользким мхом валуны.
На плоской вершине горы к услугам туристов — подзорные трубы на штативах можно разглядывать морские просторы, дыбящийся вокруг камень — низкое солнце окрасило горы в багровые тона. В просторном зале павильона, как в провинциальном аэровокзале, очередь у застекленного входа в кафе. В киоске торгуют марками, конвертами и открытками с видами Нордкапа. Хотя уже час ночи, работает почта можно сделать гашение на марках. В следующем зале продают сувениры. Висят голубые длинные рубахи, отделанные красными лентами. На каждой из полос — цветочный узор или ровные ряды белых квадратиков и кружков, похожих на снежинки. Алые узорчатые шапки цилиндрической формы, слегка расширяющиеся в верхней части. Одежда лапландцев.
На одной из стен павильона — два десятка больших цветных фотографий, на которых последовательно представлен путь, проделываемый солнцем над мысом Нордкап в течение полярного дня.
Парень из за длинного прилавка обращается ко мне по-английски:
— Вам выписать свидетельство?
— Какое свидетельство?
— Неужели не знаете? — удивляется продавец. — Здесь мы вручаем документ о том, что вы были в самой северной точке Европы. Его можно вставить в рамку и повесить на стену. Стоит всего двадцать крон. — Парень протягивает мне лист плотной бумаги, на ко тором несколько строчек возвышенного текста и внушительные круглые печати — Да за рамочку еще десять крон.
Два часа ночи Солнце начинает подниматься над морем. Горы меняют цвет с мрачно-багрового на золотистый. Полярный день после короткой передышки продолжается. В Скарсвоге и во всех ближайших деревушках просыпаются рыбаки.
Древнейший дом страны
Со стороны моря Берген напоминает южный приморский город. Сами бергенцы говорят, что 360 дней в году у них идет дождь, а остальное время небо над городом затянуто тучами. Но когда разглядываешь паутину старых узких улочек, застроенных еще ганзейскими купцами, снежных чаек, галдящих над портом муравчатые склоны пологих холмов, окружающих гавань, разноцветные домики, маковое поле черепичных крыш,— невольно забываешь, что Берген расположен на побережье студеного Норвежского моря.
Археологи до сих пор не могут точно датировать основание города. Пока официально признанной датой его рождения считается 1070 год. Раскопки продолжаются по сей день. Пять лет назад в поселке Сумтанген, под Бергеном, археологи нашли остатки жилища кольцевого типа, построенного, судя по всему, людьми каменного века. Стены выкладывались из торфа, а крыша, по предположениям археологов, была из шкур. В центре жилища — очаг. Диаметр дома — четыре метра. Вокруг разбросаны оленьи кости. Очевидно, в осеннее время сюда приходили охотники. Постройке примерно пять тысяч лет, и ее сразу же окрестили «самым древним домом» Норвегии.
На протяжении многих веков в городе строились только деревянные дома, пожары сметали целые кварталы. Но Берген вновь отстраивался — опять из дерева, но с каждым разом все крепче и надежнее, пожароустойчнвее. В городе и сегодня много домов, срубленных век назад.
Ивар Ульстейн, молодой инженер-судостроитель, посоветовал мне для начала знакомства с городом побывать на горе Флоен.
— Оттуда вы сразу увидите весь Берген — и старый, и новый..
Ивар вывел меня на набережную, по пути рассказывая, что она почти не изменилась с того времени, когда Берген еще входил в могущественный Ганзейский союз Полчаса мы бродили по узким улочкам среди огромных, потемневших от времени деревянных складов. Еще с середины XIV века купцы строили подобные вместительные амбары. В них хранили меха и, конечно, соленую и вяленую треску. Этот продукт бергенцы и сегодня отправляют во многие страны мира.
Переулки вывели нас к подножию горы Флоен. В подземном вестибюле втиснулись в переполненный вагон фуникулера,— он резко рванулся с места и выскочил на белый свет. По рельсовой колее, огибающей крутые уступы, вагон упорно стремился вверх меж вековых сосен.
Со смотровой площадки были видны и маленькая центральная площадь, вымощенная каменными плитами еще в XV веке, и прилегающие к ней улицы с лавочками и кафе, и причалы порта с сотнями грузовых и пассажирских судов.
— Видите вдали, в фьорде — танкеры? — спросил Ивар.— Некоторые из них уже несколько лет на приколе. Надежные современные суда, построенные частью на наших верфях.
— Танкеры ждут ремонта? — спросил я.
— Нет, любой хоть завтра может выйти в море. Жертвы энергетического кризиса: эксплуатация этих судов ныне не приносит былой прибыли. Через год-другой часть танкеров пойдет на слом, покупателей что-то не находится...
Ныне многие доки судостроительных и судоремонтных компаний опустели. Для тысяч норвежских рабочих кризис, переживаемый судостроительной промышленностью Запада, обернулся безработицей. Впрочем, об этих проблемах Ивар говорил неохотно судьба пока щадит семью Ульстейнов. И отец и сын трудятся па верфи полный рабочий день.
...На бергенский рыбный рынок приходят не только домохозяйки Здесь много и праздных зрителей.
Проворно, четко, с размеренностью автоматов двигаются покрасневшие от холодной воды, обветренные руки продавцов, ловко сортирующих по размеру, весу и каким-то иным признакам, известным только им, креветок, крабов, рыбу — одной сельди здесь можно насчитать десяток сортов.
Светловолосый парень лет двадцати, одетый, несмотря на дождь, только в свитер из грубой белой шерсти и парусиновые штаны, в клеенчатом фартуке и нарукавниках, внимательно выслушивает пожилую женщину с огромной хозяйственной сумкой. Кивнув головой, он одним ударом длинного ножа рассекает надвое от жабер до хвоста полуметровую треску. Еще одно молниеносное движение — и кусок рыбы требуемого веса летит на чашку безмена Ловкач!..
— Тут много таких виртуозов,— поясняет Ивар.— Рыба у нас — основной продукт питания. Ни одна часть тушки не пропадает даром Из трески и сельди делают даже сладкие блюда, да-да, и сдобные пудинги, и непривычные для иностранцев пирожные с вареньем из голубики. Умелая хозяйка знает старинные рецепты...
