Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2002 № 05
— Нем дальше в лес, тем больше свинства, — только и сказал Павел Сергеевич, но потом опомнился. — Как? — хриплым голосом спросил он.
— У вас сейчас загорится! — сказал Болкин.
Кандица посмотрел на пол и поднял трубку. Потом взял совок и веник и собрал табак с пеплом.
— Этот остолоп, — начал Белков, — нашел какой-то тайный манускрипт из Исландии, что тот вроде дает высший разум. Так вот. Мы сделали все и вот такие теперь!
— Так это не утечка с нашего реактора? — спросил изумленный Кандица.
— Нет. Упаси бог. Это заклинание этого олуха.
— Ну, слава богу.
— Чего «слава богу», что нам делать?
— Я не знаю.
— Ну и зачем мы к нему шли? — спросил Болкин.
— Помолчи, — утихомирил его Белков. — Паш, надо искать обратную заклиналовку!
— Как? — спросил все еще изумленный Кандица. — Где ее искать?
— В Исландии!
— Хорошенькое дельце, а до Исландии через Европу да Атлантику идти! Как ты туда дойдешь?
Дверь открылась, и вошел Лее Ионне. Увидев биологов, он протер глаза. Потом побежал к счетчику Гейгера-Мюллера.
— Павел Сергеевич, — сказал он наконец, — у меня или счетчик Гейгера шалит, или галлюцинации начались! — Ионне посмотрел на свой плакат. — Как на плакате!
— Все с тобой в порядке, — успокоил его профессор. — Это ошибка Болкина.
— Как всегда?
— Да.
— Тогда поздравляю вас с пополнением. Теперь стало на две светлых головы больше.
Руки профессора Белкова потянулись к шее лаборанта, но тот спрятался за спину Кандицы.
— Вы чего? — испуганно спросил Лев.
— Да не шути ты с ним, — сказал ему Кандица. — И так за день много всяких неприятностей у них.
— Ладно, извините. Но каким биологическим образом скопировалось все? Даже свитера и очки Болкина… Это же загадка.
— Да, — подтвердил Кандица. — И еще одна загадка. Почему ничего не говорит вторая голова?
— В смысле? — спросил профессор Белков.
— За все время, что ты тут у нас был, точнее, вы у нас были… (Руки Белкова потянулись к шее Кандицы.) Я имел в виду вас с Болкиным, а не… не то, что вы… ты подумали… подумал… Так вот, за все это время твоя вторая голова-сожитель не произнесла ни слова. Тебе не кажется это странным?
Головы Белкова посмотрели друг на друга. Вторая голова профессора показала первой язык.
— Видишь? — сказал Кандица.
— Может, она — немой?
— Она не немой! — неожиданно сказал Лев. — Она тупица! Даун! Идиот!
— Что? — спросил Белков.
— Да. Все плохое в тебе уходит во вторую голову.
— Да, — сказал Павел Сергеевич. — Когда обе головы в одной, ты бываешь разным. Можешь скучать, веселиться, грустить и все такое. Тут же идет жесткое разделение. Она не нема. Она не знает, что сказать. Она не может! Нет в ней словарного запаса. Зато ты не запинаешься! Не ищешь слое! Вот так-то. Вот и проявление высшего разума!
— Перекладывание с больной головы на здоровую! — лаборант торжествующе поднял указательный палец.
— Ни фига себе логика! — сказал Болкин.
— Да помолчи ты, — успокоил его Белков. — Что нам теперь делать-то?
— Можно ампутировать голову, — предложил Кандица. — Но, во-первых, неизвестно, что с вами будет. Во-вторых, неизвестно, как это отразится на организме…
— По сути это первое и есть.
— Нет, первое предусматривало смерть, а второе только гормональные и другие помешательства.
— Так… И еще что?
— Что этот опыт беспрецедентен… уникален…
— Ну нет, я не хочу становиться подопытным кроликом…
— А придется, — грустно сказал Болкин, и тут же руки профессора потянулись к его правой шее. — Не надо… Я вам еще пригожусь…
— Не пригодишься! — страшным голосом сказал Белков.
— Стойте! — крикнул им Кандица. — Вы еще передеритесь, горячие университетские парни!.. А ну разошлись!
Белков недовольно убрал руки и отошел от Болкина.
— Вы же друг друга перебьете! — продолжал физик. — Хватит! Я знаю, что нам нужно! Лев, сбегай за Винкером.
— Иду.
Лев вышел, осторожно посмотрев на Белкова.
— Сейчас все и решим! Не волнуйтесь вы так, — успокаивал их Павел Сергеевич. — Недолго осталось!
— Я уже понял, что недолго! Но как мне с этим вот жить? — сказал Белков и посмотрел на вторую голову. Вторая голова показала язык, а потом чихнула.
— Видишь? У нее даже твой насморк! А ты сам не чихаешь!
— Лучше чихать.
— Раздвоение личности теперь в полном смысле этого слова…
— Паша… Я тебя…
— Ну не надо.
— Надо.
— Антон, мы же цивилизованные люди. Университеты кончали… Ну что, если по-другому не выразишься…
— Это тебя спасло. Но как мне с этим жить?.. И с этим тоже? — он показал на Болкина, вторая голова которого показала профессору страшную рожу. — Точнее, с этими.
Пришел Ионне с Винкером. Винкер посмотрел внимательно на биологов.
— О, майн готт! — сказал он. — Кхак фас мноко!
— Да, лаборатория увеличилась на двух сотрудников, — недовольно ответил Белков.
— На шестьдесят шесть процентов, — подтвердил Болкин.
— Я его сейчас!..
— Хватит! — разнял их Кандица.
— Я фам сачшем нушен? — спросил Винкер.
— Где ваш документ? — спросил Кандица.
— Какой? — спросил Белков. Вторая его голова тоже удивилась.
— Манускрипт!
— А… Аспирант!
Болкин вытащил из кармана халата пакет с манускриптом.
— Береста, — Кандица взял пакет. — Генрих Францевич, возьмите это, отсканируйте и попытайтесь связаться с Исландией. Может, эта руника их заинтересует.
— Я, — ответил Винкер и взял пакет.
— А нам что делать? — спросил Белков.
— Вам? — сказал Ионне. — Звоните домой и говорите, что задержитесь.
Через три дня Исландия ответила. Музей Рейкьявика сообщил, что нашел в своем архиве подобный манускрипт и готов прислать его фотокопию в обмен на настоящий. Винкер отправил манускрипт в бандероли. После чего пришлось переводить присланный, на это ушло еще два дня.
— Горный снег? — спросил Кандица. Он решил взять все в свои руки.
— Кипит, — сказал Ионне.
— Гранит?
— Положил, — сказал Джоуль-Ленцкий.
— Голубика?
— Лежит, — ответила Леркина.
Вторая голова Болкина показала ей язык. Леркина ответила тем же.
— Береста?
— Есть, — ответил Ионне.
— Сфагнум?
— Положил, — сказал Генриус. — Хороший, ребята, у вас раствор получается… Консистенция… Цвет… Запах… Плохой раствор… Никому не нужный!
— Не мешай, Янис Петрович… — сказал ему Кандица. — Ты бруснику положил?
— Да…
— Сосновые опилки…
— Нехороший раствор…
— Мешай!
— Есть.
Генриус и Спинеев принялись мешать раствор.
— Заклинание проверил? — спросил Кандица Винкера.
— Я, — ответил Винкер. — Три раса.
— Ну, с постулатами Нильса Бора!.. — Кандица выдохнул и начал читать заклинание. — Когда с горы Хваннадальсхнукюр… ну и названия у них… представляю, что у них в паспорте написано… Я отвлекся… Когда с горы Хваннадальсхнукюр… Что? Сойдет огненная лава? Это вулкан получается… Ну ладно… Когда с горы Гекла… опять вулкан… сойдет лава в море, полное льда… Когда столбы воды гейзера Дейлдартунгухвер достигнут неба! Когда взлетят все птицы, и рыбы поплывут на заход… На запад, значит…
— Именно на сахот! — сказал Винкер.
— Ладно, на заход… Тогда пройдут вечные года и пойдет назад все, что было!.. Теперь пейте!
— Хорошо, — сказал Белков и принял пробирку из рук Кандицы. — Будем считать, что вы сделали все правильно.
— Хочется верить.
— Ладно, — Белков залпом выпил зелье.
Болкин тоже взял пробирку и выпил ее.
— Мы недолго поспим? — спросил, зевая. Белков.
— Наверное, побочный эффект, — сказал Спинеев.
— Да, — зевнул Болкин и тут же уснул.
— Недолго, самую капельку, — сказал Белков и заснул.
Проснувшись, профессор Белков первым делом посмотрел налево… Голова была на месте. Глаза ее были открыты и смотрели в потолок.
— Не вышло… — грустно сказал Белков.
— Да, — сказала вторая голова профессора. Профессор вздрогнул. Голова могла говорить! — Я об этом уже подумал… Все во вселенной взаимосвязано… Кваканье лягушки в предрассветной тьме, полет и песня жаворонка…
— Исландцы извиняются, — сказал Кандица и подошел к профессору. — Они не ту копию нам прислали…
— И что? — спросила первая голова профессора.
— Придется подождать.
— Опять! Но ведь она говорит!
— И что говорит! — сказал Ионне. — В этой голове бурлят философские мысли!
— Что?
— Да. Получилось так, что одной голове отошло все гуманитарное в вас, а все естественное отошло первой голове.
Хотя кто из вас первая, кто вторая — это надо еще разобрать…
