Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10
В советской историографии отношение консерваторов к социализму в течение десятилетий рассматривалось через заданную политическую призму, что не допускало никаких полутонов в толковании этой проблемы.
Однако есть несколько пикантных моментов. То вдруг Н. И. Бухарин в докладе на заседании Ассоциации по изучению культуры весной 1936 года вспоминает о Леонтьеве и его мнении о необходимости существования зла и подчеркивает, что социализм отвергает восхищение злом. То вспомнят Леонтьева на совещании по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б) в 1944 году, дабы «припечатать» оппонентов: «как может поворачиваться… язык у партийного советского человека говорить о Каткове, Победоносцеве или об Аракчееве что-нибудь доброе!.. Как можно так говорить о Каткове, о котором даже такой растленный человек, как Леонтьев, говорил, что это „публичный мужчина“».
А в 1935 году в СССР выйдет публикация воспоминаний Леонтьева, во вступительной статье к которой исследователь Н. Л. Мещеряков поставит его труды на одну ступень с разработками идеологов фашизма: «К. Леонтьев был полон страха и ненависти по отношению ко всякому прогрессу… Но этот же страх и эта ненависть проникают всю философию Шпенглера, Кайзерлинга, Пауля Эрнста и других „философов“ и „социологов“ современного фашизма… Страх перед неуклонно надвигающейся революцией диктовал К. Леонтьеву и диктует теперь фашистам одинаковые или очень сходные мысли и настроения». Характерно, что в аналогичном духе спустя шестьдесят лет высказался и современный публицист Ю. Каграманов. Перечисляя основные приметы фашизма, он назвал первой приметой «неприятие истории», отметив, что «здесь просматривается некоторая связь умонастроений фашистского типа с консервативной, аристократической традицией критики демократического и капиталистического общества — от де Местра и Карлейля до Леонтьева и Шпенглера».
После статьи В. Ермилова «Мечта художника и действительность», опубликованной в 1939 году, в которой Леонтьева сравнивают с дуче и фюрером, упоминания о философе на долгое время исчезнут с печатных страниц. Определенный перелом в советской историографии наметился только после выхода на Западе ряда исследований, в которых утверждалось наличие единых антизападнических тенденций, объединяющих и самодержавную, и Советскую Россию. Своеобразным символом этой традиции в глазах зарубежных исследователей стал Н. Я. Данилевский. Одним из первых указал на типологическую близость концептуальных построений Н. Я. Данилевского и марксистской идеологии американский исследователь Г. Кон. Для него критика Запада Н. Я. Данилевским и И. В. Сталиным была идентичной. Правда, по Данилевскому, Запад должен был потерпеть поражение в столкновении со славянской идеей, а по Сталину — в столкновении с социалистической идеей. «Данилевский был глубоко убежден, как и Сталин семьюдесятью пятью годами позже, что русский народ преследует идеалы, противоположные воинственному и плутократическому духу Запада. Данилевский и Сталин были едины в одном фундаментальном убеждении: они рассматривали Россию как олицетворение демократии и социальной справедливости».
Еще дальше пошел американский исследователь Р. Мак-Мастер, считавший, что Данилевский был основателем тоталитарной философии, а «его доктрина была опасной и вредной, типологически схожей с идеями предшественников Сталина и Гитлера». В главе с характерным названием «Тоталитаризм» Мак-Мастер проводит сравнение между теорией Н. Я. Данилевского, идеями К. Маркса, В. И. Ленина и отчасти И. В. Сталина. С точки зрения автора, существует много общего между взглядами Н. Я. Данилевского и К. Маркса, поскольку и тому и другому якобы была свойственна ставка на насилие. Мак-Мастер считает, что «подобно Марксу и особенно его большевистским последователям Данилевский нуждался в изначальной жестокости и насильственности процессов в мире». Отвергая наличие во взглядах Данилевского религиозной константы, он пишет: «Герцен, Достоевский, Данилевский и Ленин — все приверженцы определенного рода материализма. Они все верили в близкую связь между природой и историей, действием и мыслью…». По мнению Мак-Мастера, и самодержавная, и Советская Россия враждебны по отношению к Западу, и типологическая близость «тоталитарной» идеологии Данилевского, Ленина и Сталина только подтверждает это. Выход на Западе ряда монографических исследований, посвященных русскому консерватизму, потребовал адекватного ответа от советских исследователей. С конца 60-х годов в отечественной историографии возрождается интерес к разработке тематики русского консерватизма. При этом нельзя было обойти и отношение консерваторов к социализму. Так, например, по поводу взглядов К. Н. Леонтьева говорилось, что он «ясно ощутил революционную грозу более чем на четверть века раньше ее приближения и в страхе неистовствовал, рыдая загодя о потерянном рае монархии, дворянства и церкви».
Своеобразной квинтэссенцией западного взгляда на соединение консервативных и социалистических идей в истории России стала вышедшая в 1980 г. в Париже книга М. Агурского «Идеология национал-большевизма». Н. Я. Данилевский и К. Н. Леонтьев были представлены здесь в роли своеобразных предтеч новой национал-большевистской доктрины, отличной и от консерватизма, и от социализма.
Ровно через 100 лет после написанных Леонтьевым прогнозов о союзе социализма с русским самодержавием, в 1991 году, распался СССР. На этот же год пришлась 100-летняя годовщина смерти Леонтьева. Но лишь немногие исследователи обратили тогда внимание на прогнозы этого «забытого мыслителя» в отношении будущего России.
В начале 90-х годов началось активное переиздание работ отечественных традиционалистов, что привело к новому рассмотрению темы «консерватизм — социализм». Имя Н. Я. Данилевского стало упоминаться на страницах газеты «День» в связи с внешнеполитическими действиями И. В. Сталина в послевоенный период. К. Н. Леонтьев попеременно объявлялся то критиком социализма, то «национал-большевиком». Так, С. Г. Бочаров, обратившись к идее союза социализма с русским самодержавием, предложенной Леонтьевым, писал: «История не осуществила столь причудливой комбинации и, надо надеяться, уже не осуществит…». А вот Г. Д. Гачев считал, что Леонтьеву «…вполне эстетически приемлем мог быть восточный деспот Сталин (с его своеобразной… эстетикой…), а ныне Хомейни». Одни стремились увидеть в Леонтьеве борца с социализмом, другие, подобно М. П. Лобанову, заметили в «сталинской загадочности» некий «соблазн… в духе К. Леонтьева, видевшего своеобразную красоту во всем, что выходит за пределы усредненности, буржуазной безликости». Не случайно и то, что именно работы Леонтьева были востребованы как среди современных правых националистов, так и среди сталинистов. Сошлюсь на такой пример. Если в 1999 году автора этих строк критиковали в «Экономической газете», доказывая, что Леонтьев «никакой не философ» и необоснованное причисление Леонтьева к философам «фактически служит нынешней политике реакции „затмить“ все прогрессивное в истории общественной мысли чем-нибудь второстепенным или второсортным», то в 2004-м патриотические издания уже вовсю сравнивали взгляды Леонтьева и Сталина. Действительно, Константин Николаевич один из немногих смог чутко уловить первые «подземные толчки» приближающейся революционной бури. И дело не только в извечном эсхатологическом настрое, свойственном традиционалистскому мышлению. «Правые» и «левые» крайности сплелись на русской почве, и, помимо прочего, их объединял общий антикапиталистический и антилиберальный настрой. Думается, что размышления мыслителя о социализме и либерализме остаются актуальными и для XXI века.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980.
2. Бочаров С. «Ум мой упростить я не могу» // Литературная газета. 1991. 18 декабря.
3. В. В. Розанов: pro et contra. Кн.2 / Сост., вступ. ст. и прим. В. А. Фатеева. СПб., 1995.
4. Володихин Д. М. «Высокомерный странник». Философия и жизнь Константина Леонтьева. М., 2000.
5. Гачев Г. Д. Сладострастный культ палки // Независимая газета. 1991. 23 ноября.
6. Долгов К. М. Восхождение на Афон. Жизнь и миросозерцание Константина Леонтьева. М., 1997.
7. Из воспоминаний К. Н. Леонтьева / Публ. О. Майоровой // Лица. Биографический альманах. Вып. 6. М.; СПб., 1995.
8. К. Леонтьев, наш современник / Сост. Б. Адрианов, Н. Мальчевский. СПб., 1993.
9. К. Н. Леонтьев: pro et contra. Кн.1 / Сост., послесл. и примеч. А. П. Козырева. СПб., 1995.
10. К. Н. Леонтьев: pro et contra. Кн.2 / Сост., послесл. А. А. Королькова; сост., примеч., прил. А. П. Козырева. СПб., 1995.
11. Каграманов Ю. Отчего затянулась «гибель богов». Фашизм как феномен европейской культуры // Новый мир. 1995. № 12.
