Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 12
КРИТИКА
Наталья Котовчихина
СЛОВАРь ГЕНИЯ — ЯЗЫК НАРОДА
Феномен Шолохова-художника, соединяющего лучшие традиции русской классики с живым народным языком в эпоху революции и гражданской войны, осмысливается в литературоведении и лингвистике ХХ — начала ХХI века в разных аспектах. Это подтверждают работы исследователей Ю. Лукина, И. Кравченко, Ф. Абрамова, В. Гуры, Ф. Гоффеншефера, В. Петелина, А. Хватова, Ф. Бирюкова, К. Приймы, Н. Федя, А. Журавлёвой, Л. Киселёвой, Ю. Круглова, Ю. Дворяшина, Е. Дибровой, Г. Инфантовой, в которых подчёркнуто единство идейно-этической и эстетической позиции М. А. Шолохова, его своеобразнейшей стилевой манеры.
Язык Шолохова — явление особое и неповторимое. Он раскрывает тайны шолоховского замысла, широту картины мира, запечатлённого писателем, глубину проникновения в жизнь казачества, в особенности его быта, психологию людей, кровно связанных с родной природой, с землёй, с историей. Несмотря на то, что за минувшее столетие написано немало работ о языке М. А. Шолохова, до сих пор не было фундаментального труда, зафиксировавшего и всесторонне оценившего особенности шолоховского языка. В 2005 году в издательстве «Азбуковник» опубликован Словарь языка Михаила Шолохова. Словарь создан группой лексикографов кафедры русского языка МГОПУ имени М. А. Шолохова под руководством известного учёного, доктора филологических наук, профессора Е. И. Дибровой, одного из авторов словаря донских говоров и множества работ о творчестве Шолохова. В сборе и обработке иллюстративного материала участвовали аспиранты и студенты старших курсов филологического факультета университета.
Словарь языка Михаила Шолохова стал первым опытом лексикографического описания его художественных произведений. Он построен на основе современных филологических концепций, которые характеризуют текст произведения как речевую структуру, обладающую своими специфическими способами организации языковых единиц в зависимости от идейного содержания и жанрово-композиционного построения, и которые определяют функционально-стилевую принадлежность речи (языка) того или иного художника слова. Такой подход позволяет отразить индивидуальную манеру письма, охарактеризовать совокупность поэтических приёмов, устойчивых черт и особенностей авторского языка и всего того, что определяет стиль писателя. Значение Словаря языка Михаила Шолохова заключается в том, что это словарь стиля писателя, что этот однотомный словарь экономно и доказательно представил специфику языка писателя, отразил сверхзадачу творчества — повествование о жизни «маленькой нации», как называл казаков Шолохов.
Некнижный полюс описания жизни казачества определил различительные пласты лексики и фразеологии, которые в словаре показали своеобразие языка, стиля и поэтики писателя. К дифференциальным разрядам словаря относятся:
1) авторская лексика и фразеология: изумрудиться — переливаться ярко-зелёным блеском (о траве); ледозвонить — покрываться тонким льдом, звонко потрескивая; глаза-картечины — маленькие, бегающие, с тяжёлым, пронизывающим взглядом глаза;
2) различные формы разговорной речи — народно-традиционной, народно-поэтической: вожжаться — возиться с кем-либо; стратить — потратить; ужасть — ужас; играть — петь песни; отголосить — отпричитать покойнику; любушка — возлюбленная, любимая; сухота — та, которая вызывает любовную тоску, присушивает кого-либо;
3) хронологические пласты языка и стиля: бродник — степной охотник; взалкать — почувствовать большое желание; умышлять — замышлять что-либо; давать веры — верить кому-либо; наказной атаман — начальник Войска Донского, назначавшийся царём;
4) диалектная лексика и фразеология, распространённая в русских и в значительной части верхнедонских говоров, где жил и писал Шолохов: баз — казачья усадьба, дом; курень — прямоугольный казачий дом с четырёхскатной крышей; завеска — передник без нагрудника; чулки — шерстяные, ручной вязки длинные мужские носки (до середины голени); дымка — самогон; каймак — густые подрумяненные пенки, снятые с топлёного молока и сливок.
В словарь впервые введено понятие текстемы, предложенное автором проекта и главным редактором словаря Е. И. Дибровой. Для анализа избраны ведущие для произведений Шолохова понятия: Дон, Донской край, Земля, Степь, Курган, Шлях, Казак, Конь, Песня, Месяц, Чернозём и другие. Текстемы трактуются как слова или сочетания слов, встречающиеся в произведениях писателя в совокупности своих значений: в общеупотребительном, прямом и переносном значениях, а также в собственно авторском, текстовом смысле. Текстемы предваряют лексикографическое описание словарного состава произведений М. А. Шолохова, подчёркивая концептуальность ряда понятий, важных для произведений писателя. Текстемы Шолохова свидетельствуют о глубоком, всестороннем знании автором ключевых понятий жизни казачества и шире — русского крестьянства. Возьмём для примера текстему Земля. В словаре дано подробное стилистико-смысловое основание этой текстемы: текстема включена в историко-этнографический, этологический (или этнографический), фольклорный контекст произведений Шолохова: земля как территория Области Войска Донского, входящая в пределы Российского государства; казачья земля; паевая земля, мягкая земля, жирная земля, твёрдая земля, мёртвая земля, гулевая земля, табунная земля, толока, сырая земля; земля — защитница казака. Все эти понятия непосредственно отражают чувство казаков к родной земле, кровную связь с ней. Столь глубокое исследование текстемы Земля усиливает литературоведческий аспект исследования. В рассказе «Лазоревая степь» через лирическое переживание передана глубина трагедии человека, отлучённого от работы на земле волею трагических обстоятельств. Речь идёт о горькой судьбе героя рассказа Аникея. Дед Захар, от лица которого ведётся повествование, в конце рассказа увидел такую картину: «Гляжу, полозит мой Аникей по пахоте. Думаю: что он будет делать? И вижу: оглянулся Аникей кругом, видит, людей вблизи нету, так он припал к земле лицом, глыбу, лемехами отвернутую, обнял, к себе жмёт, руками гладит, целует… Двадцать пятый год ему, а землю сроду не придётся пахать… вот он и тоскует…».
В соответствии с замыслом текстема Земля в «Тихом Доне» развёрнута значительно шире, чем в «Донских рассказах». Она представлена во всех ипостасях. Это и природная стихия, и мать-кормилица, и место, где человек родился, вырос, где кровные узы связали его с родными людьми, и возлюбленная, любимая, и хранительница казака, и возрождающая сила, и лоно, принимающее в себя тело человеческое.
Земля в «Тихом Доне» опоэтизирована. Образ Земли дан в повествовании очень широко. Шолохов видел Россию через поэтический образ родной степи: «Родимая степь под низким донским небом <…> низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей нержавеющей кровью политая степь».
В минуты трагических испытаний все герои «Тихого Дона» возвращаются к родному куреню, к земле. Пантелей Прокофьевич, возвращаясь из «отступа, спеша и прихрамывая, вошёл на родное подворье — побледнел, упал на колени, широко перекрестился и, поклонившись на восток, долго не поднимал от горячей, выжженной земли свою седую голову».
Многие герои «Тихого Дона» далеки друг от друга по взглядам, убеждениям, социальному положению, но в отношении к родной земле они близки. Шолоховым написаны блестящие сцены, характеризующие отношение к родной земле белого офицера Атарщикова и простой казачки Аксиньи. «Атарщиков подсел на койку Листницкого, <…> зашептал: — Ты понимаешь, Евгений… Я до чёртиков люблю Дон <…>. От запаха степного полынка мне хочется плакать… И вот ещё, когда цветёт подсолнух и над Доном пахнет смоченным дождём виноградниками, — так глубоко и больно люблю…» и ср.: «Она (Аксинья. — Ред.) хотела забыться в работе, заглушить ворохнувшуюся под сердцем тоску, но слёзы застилали глаза, дробно капали на зелёную картофельную ботву, на обессилевшие руки, и она уже ничего не видела и не могла работать. Бросив мотыгу, легла на землю, спрятала лицо в ладонях, дала волю слезам…».
Особенно органическая связь с донской землёй характерна для Григория Мелехова. Вовлечённый в войну, герой глубоко страдал. Он говорил Аксинье: «Никакой работы не погнушаюсь. Моим рукам работать надо, а не воевать». После тяжёлых боёв на отдыхе герой прилёг, выбрав на косогоре место посуше. Шолохов дал блестящее описание восприятия героем пейзажа: «Григорий лежал, широко раскинув ноги, опершись на локти, и жадными глазами озирал повитую солнечной дымкой степь, сияющие на дальнем гребне сторожевые курганы, переливающееся, текущее марево на грани склона. На минуту он закрывал глаза и слышал близкое и далёкое пение жаворонков, лёгкую поступь и фырканье лошадей, звяканье удил и шелест ветра в молодой траве… Странное чувство отрешения и успокоенности испытывал он, прижимаясь всем телом к жёсткой земле». Несколько раз на протяжении романа Шолохов возвращался к этой мысли. Годы и пережитое сделали своё дело. Григорий Мелехов, как впоследствии и герой рассказа «Судьба человека» Андрей Соколов, испытывает мучительные боли в сердце. От этих нестерпимых болей у героя романа «Тихий Дон» лекарство одно: «…он ложился левой стороной груди на сырую землю или мочил холодной водой рубашку, и боль медленно, словно с неохотой, покидала его тело».
