Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10
Через несколько дней И. Д. Сергеев докладывал Б. Н. Ельцину. В письменный вариант доклада был заложен вывод о ситуации, в которой оказалась Россия в результате принятия СРЮ натовского ультиматума: наша страна серьезно поколебала свой международный престиж, потеряла союзников на Балканах. Не скрывалось, что содеянное скажется на престиже не только страны, но и ее Президента. Далее высказывалось предложение о необходимости максимально сгладить отрицательные последствия капитулянтского соглашения: в первую очередь поддержать Югославию в политическом, а если возможно, то и в экономическом плане, чтобы попытаться восстановить позиции на Балканах.
9 июня я вновь встретился с Фогльсонгом, который вместе с Тэлботтом прилетел в Москву для согласования плана действий по резолюции СБ ООН № 1244. Я предложил своему партнеру вернуться к ранее достигнутым договоренностям по нарезке секторов и дислокации в автономии сербских военных, скорректировать их и идти дальше. Но, увы.
— Ситуация кардинально изменилась, господин генерал, — услышал я от него. — Однако у нас есть предложение для России.
— Какое?
— Мы разрешаем вам одним батальоном участвовать в американском секторе. — И на столе появилась карта с разметкой секторов.
Нечего сказать, «великодушное» и «соблазнительное» предложение. Переспросив переводчика, действительно ли был использован термин «разрешаем», и получив подтверждение, я предложил генералу изучить резолюцию Совета Безопасности № 1244:
— В соответствии с резолюцией присутствие в Югославии осуществляют члены ООН и международные организации. Так вот, не НАТО, а Россия, как постоянный член Совета Безопасности, имеет приоритетное право на это самое присутствие.
— Что вы имеете в виду? — услышал в ответ.
— Только одно — необходимость точного выполнения резолюции № 1244.
Американцы посовещались и внесли новое предложение — российской армии двумя батальонами участвовать в мобильном резерве сил альянса (КФОР) под командованием британского генерала Майка Джексона.
Худшего не придумаешь — попасть в оперативное подчинение к натовскому генералу и явно для выполнения самой грязной работы по подавлению сопротивления сербов. Я заявил, что подобное предложение также идет вразрез с буквой и духом резолюции и не соответствует позиции российской стороны. И если у партнеров по переговорам нет в запасе ничего иного, то мы будем действовать самостоятельно.
Д. Фогльсонг был заметно растерян. Возможно, он заранее предполагал, что мы не пойдем в унизительное подчинение к натовцам, но предложить иного не мог, это было не в его полномочиях. Оставшись один на один, он спросил:
— Господин генерал, что вы намерены предпринять?
Я повторил, что в Косово мы будем действовать, как сочтем нужным, в рамках резолюции СБ ООН № 1244. На том и расстались.
Российский десант — в Приштине
Члены нашей делегации собрались у первого заместителя министра иностранных дел А. А. Авдеева, провели оценку сложившейся ситуации и пришли к выводу, что нам ни в коем случае нельзя сейчас идти на это участие лишь ради участия. В этом случае роль России будет унизительной, ее престиж в мировом сообществе подорван. В результате приняли решение, что нашей стране нужна своя позиция. У нас есть равные права с другими участниками урегулирования в Косово, и поэтому, если с нами не хотят считаться, будем действовать самостоятельно.
С коллегами из МИДа мы стали готовить доклад министра обороны И. Д. Сергеева Б. Н. Ельцину о том, что нас пытаются исключить из балканского процесса, во избежание чего следует предусмотреть ряд мер. Одной из них мог бы стать одновременный с натовцами ввод в Косово наших миротворческих подразделений.
По-доброму вспоминаю ту небольшую команду специалистов, которой довелось разрабатывать план участия российского контингента в миротворческой операции. Коллег из Министерства иностранных дел: А. А. Авдеева — первого заместителя министра, А. Н. Алексеева — начальника департамента МИДа. От Минобороны: в Белграде — генерал-лейтенанта В. М. Заварзина, в Москве — офицеров Главного оперативного управления и ГРУ Генштаба, от моего главка — вице-адмирала В. С. Кузнецова, начальника Международно-договорного управления, полковников Е. П. Бужинского, Е. И. Дубкова, других генералов и офицеров — все это люди разумные, толковые. Самым добрым словом хочу отозваться также о своих коллегах из ГРУ ГШ — генерал-полковнике В. М. Измайлове, Герое России генерал-лейтенанте Е. Н. Бармянцеве и многих других, истинных патриотах Отечества.
Суть доклада сводилась к всесторонней оценке ситуации и предложению — предусмотреть одновременный с натовцами ввод российского миротворческого контингента, чтобы вернуть Россию в процесс урегулирования на Балканах на равноправной основе, восстановить ее международный престиж.
Хотя, надо признать, и в МИДе, и в Генштабе были лица, которые рассуждали так: чего нам на рожон лезть, осложнять отношения с Америкой, главное — восстанавливать пошатнувшееся сотрудничество с НАТО.
Проект документа доложили министру иностранных дел И. С. Иванову. Он внимательно прочитал его, внес несколько поправок и завизировал. Позднее шли разговоры, что министр был якобы не в курсе дела, что его чуть ли не «подставили». Это, как видим, не так. И. С. Иванов, возможно, не знал деталей, но они ему и не требовались. Детали — дело военных.
Суть документа доложили маршалу Сергееву. Он, осознавая величину ответственности, провел совещание с должностными лицами Министерства обороны и Генерального штаба. Замысел был поддержан. Лишь после этого министр обороны поставил свою подпись и направился на доклад к Б. Н. Ельцину. Вернулся он из Кремля довольный: Президент дал санкцию на синхронный с натовцами ввод российского контингента на территорию Косово.
Для выполнения этой задачи Генеральный штаб определил батальон Воздушно-десантных войск из состава российской бригады, входившей в многонациональные миротворческие силы, которые были сведены в дивизию «Север» под командованием американского генерала и дислоцировались на территории Боснии. Российским воинам предстояло совершить марш из Углевика (БиГ — Босния и Герцеговина) до Приштины (Косово) протяженностью более 600 км, пересечь две границы. Одновременно планировалось десантировать два батальона с территории России.
Однако если натовские подразделения выдвигались с территории соседней Македонии, где они уже сосредотачивались, в открытую, то нашему батальону, чтобы успеть к границе с Косово в час «Х», необходимо было начать марш заблаговременно и — главное условие — незаметно.
О нормативах подразделений НАТО — сколько им потребуется времени на развертывание и выдвижение — наша военная разведка проинформировала точно и своевременно. Специалисты произвели расчеты, когда нашему батальону следовало начать выдвижение и какое количество времени он мог максимально затратить на выполнение марша. Был разработан оптимальный маршрут, предусмотрен порядок поддержания связи с министром обороны и Генеральным штабом, определены меры по соблюдению скрытности и дезинформации натовского командования.
На последнем остановлюсь особо. В группе, которая работала над планом, отдавали себе отчет в том, что в условиях боевых действий в регионе наша бригада в Углевике не могла не находиться «под колпаком» американцев. Поэтому сделать попытку покинуть место постоянной дислокации тайно от командования дивизии «Север» — означало бы наверняка провалить замысел. Дело не в том, что командир бригады проявил бы некое своеволие: нет, он и не подчинялся командованию дивизии, а, согласно установленному порядку, лишь информировал штаб дивизии о тех или иных своих действиях. Но любые, не оговоренные заранее перемещения неизбежно вызвали бы подозрения и доклад в штаб-квартиру НАТО по линии разведки. А если задействована разведка, то такие доклады — нам было хорошо известно — быстро идут на самый верх. В этом случае наш замысел рисковал рухнуть в первый же час своего воплощения в результате мощного политического давления на Б. Н. Ельцина из Вашингтона и Брюсселя, которое последовало бы незамедлительно.
После многочасовых размышлений родилось, казалось бы, простое, но очень остроумное решение — не пытаться скрыть, а, наоборот, официально проинформировать командование дивизии «Север» о выходе батальона с места постоянной дислокации. Такая практика установилась давно: наши офицеры постоянно находились в штабе дивизии и, оперативно не подчиняясь ее командованию, тем не менее в порядке информации сообщали ему, когда то или иное подразделение российской бригады выходило на разминирование, патрулирование или выполнение иной задачи подобного рода. Поскольку информирование о таких выходах стало, повторяю, обычным, даже рутинным делом, очередное из них не должно было никого насторожить.
