Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год
В «живой» деревне с тем же названием Эклутна (при русских миссионерах это был Кник) нам довелось убедиться, что действительно не забывают, хотя и не придают им язычески-сакрального значения, коим «пугал» нас отец Яков: «Могилы-то что, вот в селении каждая семья строит чердачок для духов. Без такого чердачка, как без иконы, — никто и жить в доме не станет…» По въезде в «обитаемую зону» сбежались, тараторя что-то про доллары, дети. Сквозь дыры от ржавчины в разбитых джипах, вросших в землю лет 20 назад, просочились с лаем собаки. За окнами заметались силуэты. И сразу бросились в глаза какие-то деревянные ящики, похожие на большие скворечни и помещенные на очень высоких козлах перед порогами. Но «…не-ет, какие духи, ерунда…» — жизнерадостная, фигурой напоминающая симпатичную тыкву, Лора Чиллиган не отвлекалась от шлифовки аккуратного деревянного бруса. — «Зачем же мастерите, если не для духов?» — «А для красоты. Чтоб приятно было посмотреть приезжему. Правда, к нам никто особенно не заезжает, вот вам спасибо…»
«Восстановление» природы по-англосаксонски
Величественным северным пейзажам, открывающимся с первых минут путешествия на юг по Старому Сьюардскому шоссе, мало найдется равных на этих широтах. Толстые языки снега, видимо, еще с осени застывшие на пути с Кенайских гор к узкому желобу равнины, еще не растаяли, но уже побурели и расплылись, готовясь к своему «последнему часу». Краски с каждым километром делаются ярче, географические названия — живописнее: Извилистые ручьи, реки Касилова и Скилак сменяются Медными полянами, Кварцевыми, Зеркальными, Свежими заводями.
Шоссе поначалу извивается между берегом Анкориджского залива — части гигантского, формой напоминающего хобот залива Кука, — и хребтом, который постепенно сходит на нет, «рассасывается» по мере продвижения на юг. Лес, наоборот, густеет, пропорция льда и свободной воды на поверхности невыносимо голубых ледниковых озер склоняется в сторону последней. На обозримых с дороги берегах то и дело виднеются силуэты бурых гризли и американских черных (они посубтильнее) медведей — и то обстоятельство, что рядом поглазеть на них останавливаются с десяток путешественников, нисколько животных не смущает.
Такая мужественно-идиллическая картина — за вычетом, разумеется, автомобилей и частых блочных строеньиц — судя по многим отчетам-воспоминаниям, наблюдалась на Кенае и в момент прихода европейцев, наблюдается и теперь. Но… не в промежутке между двумя эпохами!
Примерно с того момента, когда газета «Анкоридж Дейли Таймс» 3 января 1959-го напечатала на первой полосе торжествующий заголовок «We Are In!» — «Мы вошли!», имея в виду обретение Аляскинской территорией статуса штата, после двух веков беспощадного истребления местной фауны сюда начал проникать знаменитый англосаксонский метод «восстановления природы». Суть его в том, чтобы создавать своего рода «музеи под открытым небом». Не спасать отдельные популяции и виды и тем более не изолировать их от людей. Создавать для экосистем не тепличные условия, а такие, в которых человек и природа могут безболезненно сосуществовать.
Как всякая северная приокеаническая земля, Аляска славится своими морскими птицами, причем, точнее, даже не их разнообразием, а количеством. «Базары» чаек на прибрежных скалах Кенайского полуострова и Кадьякского архипелага насчитывают тысячи тысяч особей, так что, когда плывешь на пароме в лабиринте островов, характерный крик над головой не смолкает
…Отобрав у нас всю российскую мелочь, привратница-кассирша Кенайского консервационного центра, оказавшаяся страстной нумизматкой, впустила нас в дикую Аляску, которая, как и полагается северной земле, более поражает количеством, чем разнообразием. Видов тут, как, собственно, и на всем полуострове, и вправду живет немного: те же лоси с медведями, северные олени (карибу), олени ситкинские чернохвостые, овцебыки, завезенные, как и к нам на остров Врангеля, с Гренландии в ХХ веке… Зато здесь нет никаких особых ограничений для публики. Хочешь — передвигайся между стадами и логовами на автомобиле, хочешь — вылезай, хочешь — хоть в пасть к гризли лезь. Никто тебе не запретит. Конечно, всюду развешаны советы в фирменном корректно-ироническом стиле, вроде: «Медведь, широко расставляющий передние лапы, пытается продемонстрировать свое превосходство. Не пытайтесь копировать его позу, если не чувствуете себя достаточно уверенно в роли доминантного самца». Начеку находятся и служители, которые совсем как полиция везде на Западе, не видны, когда в них отсутствует нужда, но возникают, как чертик из табакерки, когда, по их мнению, что-то идет не так. Стоит, например, Льву Вейсману установить перед лосиной «зоной» какую-то махину из своего фотографического арсенала, как из-за угла уже спешит открытый джип с человеком в смешном вязаном шлеме: «Парни! Вы уж постарайтесь не пугать детенышей. Видите ли, это сироты. Их только на прошлой неделе свезли сюда из разных мест и поселили вместе. Беднягам пришлось много пережить. От стресса они могут умереть…»
В самом деле, как это ни забавно, основной источник пополнения кенайских популяций — это, как говорят на Аляске, «усыновление» (тут вообще все и вся предлагают «усыновить», даже автодороги — в смысле вложить в них деньги). Детенышей и взрослых зверей то и дело находят по всей территории штата в «затруднительных обстоятельствах» и после краткой реабилитации свозят сюда. Так, одного медвежонка обнаружили прямо на ступенях здания конгресса штата Аляска в столице, Джуно… В сущности же, заезжать внутрь центра туристам стоит только для гарантированного наблюдения за разными видами в сжатый отрезок времени, а так — на всем Кенайском полуострове им открываются те же картины совершенно бесплатно…
Однако лицезрение природных богатств нашей основной целью все же не являлось. И мы расстались с медведями-лосями, чтобы поспешить к очередному пункту маршрута — деревне Нинилчик, где мы надеялись на некоторые встречи, но… Но там обнаружился только жизнерадостный плакат при въезде в поселок: «Privet (Greetings). My name is Ninilchik Village», а также обширное кладбище при храме Преображения Господня. Поговорить о старой культуре оказалось не с кем. Нам же необходимо было найти в этих местах представителей настоящей, кровно русской общины, которая, как нам было известно, весьма многочисленна — с десяток деревень на Кенайском полуострове, еще несколько — на острове Афогнак севернее Кадьяка и в некоторых других местах поблизости. В 1990-е годы профессор Александр Долицкий из Университета Юго-Восточной Аляски в Джуно определял их количество примерно в 270—300 больших семей. И говорят они на том же языке, что и мы с вами, безо всякого акцента… Ну, то есть не совершенно на том же, а вот примерно на таком: «Навадилась одна тигра тоскать людей. Она как-то раз налетела на одного. Он, поди, не обробел. Топором тигру тюкнул…»
Парадокс заключается в том, что эти подлинные русские к подлинной русской Аляске не имеют никакого отношения. Наблюдательный читатель уже догадался, о ком речь. Тигры в отечественном ареале водятся только на Дальнем Востоке. Именно оттуда в 1920—1930-е годы более 300 тысяч старообрядцев, гонимых советской властью, бежали через границу в китайские Синьцзян и Маньчжурию.
Зарубка 2. Новопоселенцы
Путь их был столь причудлив и извилист, что для графического изображения его потребовалась бы карта половины земного шара. Поначалу в Северном Китае никто не трогал русских беженцев. Потом пришли японцы и приказали всем оставаться в своих деревнях вплоть до отмены военного положения. Оно отменилось само собой с победой советских войск в Маньчжурии — естественно, многие старообрядцы угодили в лагеря на родине, которую уж чаяли, что никогда не увидят. Те же, кто избежал этой участи, с молчаливого согласия и чанкайшистов, и маоистов очутились в конце 1940-х в Гонконге, где их приютили английский Красный Крест и другие благотворительные организации.
Встал вопрос о будущем месте обитания. Через ООН по странам мира был брошен клич, на который откликнулись многие, от Австралии до Бразилии. Основной выбор пал на последнюю, поскольку ее правительство сразу согласилось выделить беженцам огромный кусок земли в Куритибе, километрах в 350 к юго-западу от Сан-Паулу. Но, как нетрудно догадаться, условия жизни во влажных тропиках, нимало не похожие на дальневосточные, оказались для несчастных изгнанников критическими. Подумали-подумали они и вновь засобирались в дорогу — на сей раз при поддержке Толстовского фонда и лично Роберта Кеннеди удалось добиться вида на жительство в Северной Америке. Большая часть скитальцев осела тогда (в середине 60-х) в Орегоне и канадской Альберте. Но и тут не все оказалось слава богу. Духовным лидерам показалось — вероятно, небезосновательно, — что, очутившись в гуще принципиально чуждой цивилизации, в двух шагах от невиданных соблазнов, община скоро растворится, исчезнет. Что делать?
