Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1978 год
«Все, что можно, — в ОТБ» — стало девизом.
Но интересно, как же будет тогда выглядеть «осиротевшая промышленность» Севера? Что останется от нее? В одном случае, размышляли ученые, это рудник, около которого лишь высятся корпуса комфортабельных гостиниц. В других случаях — настоящий город, но, так сказать, специализированный. Домики из дерева и алюминия, широкие освещенные улицы. Немного в стороне — горно-обогатительный комбинат, который связан с городом стеклянной галереей.
А может быть, все будет по-другому. Кто знает? Важна суть. Ничего лишнего, никаких складов, баз, мастерских, фабричек. Ничего. Только самое нужное, самое необходимое, без чего не сможет работать Главная промышленность Севера.
Возить дорого? Да, дорого. Но карликовые хозяйства обходятся куда дороже. К тому же перевозки можно удешевить, облегчив самые неподъемные грузы. Какие именно? Те, которые необходимы для возведения зданий, — они и самые тяжелые и самые объемистые. Возникли проекты жилых домов, производственных зданий из алюминиевых панелей и очень легких утеплителей. Слово «строительство» поменяли на слово «монтаж». Первый такой проект воплотился в металл на якутской земле. В поселке Чернышевский, около Вилюйской ГЭС, заблестели на ярком сибирском солнце металлические домики, в диковинку старожилам и заезжим гостям вроде меня. Алюминиевые панели завозили сюда грузовыми самолетами и речными судами из Иркутска.
Точно так же, в считанные месяцы, поднялось здание Якутской тепловой электростанции. А ведь раньше на это ушли бы годы. И на других стройках алюминиевые панели сократили сроки строительства.
Но одними панелями — как они ни хороши — все же не обойтись. Что-то из них можно построить, а что-то нет. Никак не избавиться от мелких заводиков? И здесь нашли оригинальный выход. Заводики, оказывается, можно построить на барже. Получится плавающая строительная база. Такую баржу подгонят к будущему поселку на пустынном берегу тайги и тундры — и сразу за дело! Один плавучий заводик можно использовать много раз. Это, безусловно, дешевле, чем на каждой стройке возводить неподвижные сухопутные заводики. «Плавающий» принцип использовали и энергетики, поместив на барже электростанцию.
Насколько велика выгода ОТБ, говорит одна цифра.
Чтобы на обжитом Севере поселить одного человека — безразлично, взрослого или ребенка, — государство должно затратить 25 тысяч рублей. Это огромная сумма, которая, как по кирпичикам, складывается из затрат на дороги, на дома, магазины, школы, детские сады. На все городское, необходимое. ОТБ из этих тысяч экономит тоже тысячи. А речь-то идет о миллионах людей, которым предстоит обживать Север!
Вот чем обернулись результаты многолетних исследований ученых, которые решили подсчитать, «сколько стоит Север».
Так появилась на свет новая стратегия освоения Севера, стратегия ОТБ. Она, между прочим, вобрала в себя вековой опыт расселения людей на Севере — оседать там, где условия жизни всего благоприятней.
Новая стратегия породила и новую тактику. Тактику вахтенных городов и поселков, которая тоже — увы! — оказалась старательно забытой формой организации труда северян. Вспомните сказанные ранее слова экономиста: «хозяйственная деятельность протекала в значительном удалении от поселений...»
В особо суровых краях — предлагала новая тактика — люди будут только работать, приезжая сюда на короткое время, на вахту. Поработает бригада на Севере — и домой. Ее место «а промысле или на прииске займет другая бригада, сменная.
На работу и с работы — самолетом.
Но ведь так и работали коренные северяне, только прежде самолетов не было! Развитие идет по спирали, движется согласно закону отрицания отрицания — философия не так уж далека от практики...
Современная вахтенная тактика понравилась многим. Ее признали и за границей. На Аляске только так оказалось возможным осваивать месторождения нефти — Прюдхобей и другие. И все-таки еще нужны основательные социологические исследования, чтобы ответить на кучу вопросов: как перенесут такое запланированное расставание семьи? Особенно молодые? Будут ли рады дети «летающим» родителям? Словом, есть над чем подумать социологам.
Идея вахт дала пищу для размышлений и архитекторам-градостроителям. Какие должны быть вахтенные поселки-гостиницы?
Где лучше размещать города ОТБ? Вот главные вопросы, над которыми задумались северные зодчие. Их научный центр создали в Ленинграде.
Архитекторы работали увлеченно, с вдохновением. Очень скоро на больших листах ватмана, на макетах «построили» дома. Да не только дома, целые города и поселки для северян. С улицами-галереями, с небоскребами. Были и города под куполом, и поселки под крышей. Простор идей будоражил воображение — рождались новые фантастические проекты.
Северными ОТБ, возможно, в будущем станут большие города, благоустроенные и приспособленные к суровой природе. В Западной Сибири, например, вполне могут вырасти в ОТБ Надым и Уренгой, Тазовский и Тарко-Сале. В Восточной Сибири — Норильск, Братск, Усть-Илимск. На Дальнем Востоке — Магадан, Якутск, Билибино, Тикси, Усть-Нера.
Но, повторяю, делать какие-то окончательные выводы рано. Поспешность суждений и тем более выводов только повредит делу. Потому что, возможно, найдутся и другие пути освоения Севера. Эти пути открывают техника, технический прогресс.
Нефтяной промысел, где вместо людей работают автоматы, — его прообраз уже есть в Западной Сибири. Горный карьер, на котором бульдозеры, экскаваторы, самосвалы управляются по радио, — тоже уже объект разработки ряда НИИ и КБ...
Техника, автоматы изменяют лик нынешнего Севера!
— Послушай, а ты не врешь?
Признаться, я даже опешил.
Битый час я изливал шоферу душу, говорил о научных проблемах, о будущем северного хозяйства. А он, вот так, без промедления, вопрос в лоб вместо благодарности... Я не знал, что ответить, и молчал.
— Чего ты надулся? Я серьезно спрашиваю: врешь или нет? Вот уже двенадцать лет живу на Севере. Почитай, старожил. На тюменской земле начинал, Якутию исколесил, сейчас третий год на Чукотке шоферю. Повидал немало. А о твоих вахтах и базах не слыхал. Вот и опрашиваю...
Мы сидели в уже изрядно прокуренной кабине. Редкие в тундре лиственницы, усыпанные серебром инея, теснились у распадка невдалеке. Рейс затягивался — пурга перемела зимник.
Пока дорогу не расчистят бульдозеры, пути нам нет. И то ли от безделья, то ли правда из любопытства, но выпытал шофер, что за идея вывела меня тогда из равновесия. Да я и не стремился ее скрывать. Самому хотелось поговорить. Рассказывал, о чем думал. Но такой реакции на рассказ об освоении Севера не ожидал.
— Видишь ли, Виктор, — начал я неуверенно. — В жизни иногда так случается, что, как бы это выразиться, ноги при ходьбе теряют голову. Так вышло и на Севере. Мы стали слишком быстро осваивать его месторождения. А наука к такому бурному движению не была готова. Все делалось в темпе, хотя мы очень мало знали о северной природе, о том, как организовать здесь хозяйство. За незнание и неумение приходилось платить: где-то техникой, где-то искореженной тайгой, где-то человеческими жизнями. Но везде — качеством освоения! Вывод? Нужно приспосабливаться. Именно приспосабливаться к Северу. Искать те самые энергетические затраты, которых хватило бы только для ведения там хозяйства, и которых не оставалось бы для бездумного «покорения», то есть разрушения его природы. Сумели же местные жители таким образом приспособиться к Северу! И жить и хозяйствовать. А у нас все-таки больше знаний, и техника — не сравнить...
— Так! — подытожил шофер. — В старину говорили: сила есть — ума не надо. А выходит, все наоборот получается: чем больше силы — тем больше надо ума...
Мурад Аджиев, кандидат экономических наук
Кто разрубит гордиев узел?
Случилось так, что в течение продолжительного времени я жил и работал в Дании. Жил в обычной городской квартире, снимая комнату; работал в одном из научно-исследовательских институтов Копенгагена.
Окна моей комнаты выходят в глухой каменный двор: он так узок, что из окна на четвертом этаже я не вижу его дна. Каждое утро спускаюсь во двор по винтовой лестнице. Зажженный наверху свет автоматически гаснет через несколько минут. Дверь мягко, но плотно захлопывается, и через старинные ворота (каждый вечер их закрывают в одиннадцать часов), минуя витрины булочной и овощной лавки, я выхожу на площадь Трех углов. Она похожа на равносторонний треугольник: геометрический эффект усиливается четкой разметкой — разделительными белыми линиями на трех пересекающихся здесь улицах. В центре стоит окруженная скамейками круглая каменная будка — тут продаются сигареты, газеты и разная мелочь. Рядом — автобусная остановка и большая велосипедная стоянка. Под табличками с номерами автобусов — схема маршрутов и карта города.
