Журнал «Если» - «Если», 2005 № 03
Еще один знаменитый выпускник журнала «Metal Hurlant» — писатель и художник Жак Тарди. Такого творца, как Тарди, право же, язык не поворачивается назвать комиксмейкером, потому что он ПИШЕТ иллюстрированные романы, где литературная составляющая играет ничуть не меньшую роль, чем изобразительный ряд. Тарди — скорее писатель, наделенный талантом рисовальщика, чем комикс-мейкер. Справедливость такой характеристики зримо подтверждает самое известное его произведение — восьмитомная серия графических повестей «Необыкновенные приключения Адели Блансек» («Les Aventures Extraordinaires d'Adele Blanc-Sec», 1976–1985). Жанр этой работы, повествующей о приключениях молодой журналистки, можно определить как паропанк. Хотя, конечно, термин в данном случае условный и не раскрывает полностью жанровую полифонию саги. Ну, а как еще охарактеризовать сей труд, где переплелись едкая пародия на авантюрный роман в духе «Фантомаса», утонченная имитация классического детектива конца XIX — начала XX в. (действие происходит в 10-х годах XX века), элементы научно-фантастического романа жюль-верновской эпохи и мистификации?! Добавьте к этому тонкий, интеллигентный юмор и здоровую иронию.
А вот интеллектуал югославского происхождения Энки Билал в большей степени блестящий художник, чем выдумщик изощренных сюжетных линий. Этот комиксмейкер (а с недавних пор еще и кинорежиссер), которого критики окрестили «Тарковским комикса», так же прославился на рубеже 70 — 80-х на страницах «Ревущего металла». Его футуристическая трилогия «Александр Никополь в XXI веке» и графические адаптации произведений Филипа Дика и других интеллектуалов фантастики стремительно вывели Билала в ряды лучших художников Европы. Одно из его самых известных произведений — графический роман «Ярмарка бессмертных» (La Foire Aux Immortels, 1990), в котором переплелись футуристический триллер, альтернативная история и социальная НФ.
Не меньший вклад в становление и развитие европейского фантастического комикса внес художник реалистической школы Режис Луазель. Наряду с Андре Жюльяром, Мёбиусом, Максом Кабаном и Франсуа Берже, Луазель — один из крупнейших мастеров современной французской графики, реформатор национальноой школы комикса, создатель оригинального современного стиля. Его работы можно встретить в таких влиятельных изданиях, как «Pilote», «Metal Hurlant», «Fluide Glacial» и «Pif Gadget». Жанровый спектр его альбомов весьма широк — от фантастических сказок («В поисках Птицы Времени», 1975; 1982) и комикс-адаптаций литературной классики («Питер Пэн», 1990) до сборников эротических историй (Troubles Fetes, La Derniere Goutte) и цикла «бессюжетных» новелл-этюдов (Nocturnes). Он не часто обращается к фантастическим сюжетам, но то немногое, что делает Луазель в жанре, всегда становится событием.
Данный обзор не претендует на исчерпывающее отражение истории фантастического комикса. Многие заслуживающие внимания произведения и их авторы остались за бортом статьи. Мы всего лишь наметили основные маршруты эволюции жанровой рисованной литературы. Ну а читатели, желающие больше узнать о произведениях и их авторах, могут ознакомиться с книгой «Графическая проза: Путеводитель по миру комикса», размещенной в интернете по адресу: http://www.fandom.ru/about_fan/comics /index.htm.
?
КРИТИКА
Захар Оскотский
Последняя башня Трои
Москва: Захаров, 2004. — 368 с. (Серия «Европейский триллер» ). 5000 экз.
Автор — представитель технической интеллигенции. Несколько лет назад вышла его книга «Гуманная пуля», посвященная анализу влияния научных открытий на политику и историю XX века и содержащая прогноз на век наступивший. «Последняя башня Трои» — литературное выражение этого прогноза.
Как человек, много лет отдавший «оборонке», Оскотский ясно понимает, что развитие науки и техники не приводит к смягчению нравов. Под вегетарианскими лозунгами дипломатии скрывается продолжение войны другими средствами, в недалеком будущем — средствами генетики и биохимии. «Дивный новый мир» будет кардинально отличаться от нашего продолжительностью жизни. И это «почти бессмертие» способно подорвать фундаментальные основы социального порядка. А неконтролируемое производство и использование научных открытий, не сопровождаемое изменениями общественной морали, может поставить человечество на грань выживания.
Описание так называемого «постиндустриального барьера» в книге сопровождается внятным анализом современной политической ситуации. Но все эти построения совершенно не учитывают сегодняшние методы социальных наук, проникнуты идеологией реваншизма. Речь идет о реванше технократической модели мира, в рамках которой социальный статус технической интеллигенции в России был высок вплоть до времен перестройки. Впрочем, перед нами не памфлет, а полноценный роман. В нем есть интрига детективного расследования и человеческие истории. Главный персонаж — агент ООН Фомин — вызывает отчетливую симпатию. Сочетание богатого арсенала НФ-приемов и классического стиля создает художественную дистанцию, которая позволяет без ложного пафоса раскрыть философско-футурологические темы, показать их «человеческое» измерение. На книжной полке этот роман окажется в теплой компании, где по одну сторону
— «Хищные вещи века», книги С.Гансовского и К.Симоняна, а по другую — Уэллс, Хаксли и Лем.
Сергей Некрасов
Илья Новак
Клинки сверкают ярко
СПб.: Азбука-классика, 2004. — 384 с. (Серия « Магический портал» ). 4000 экз.
Киевлянин Илья Новак шел по пути «правильной» литературной карьеры: сначала получил известность благодаря публикации нескольких удачных рассказов («Полночь-полдень», «Полдень-полночь», «Каббала») и только потом вышел на дебютную книгу. По этой дороге в последние годы небезуспешно проложили маршруты многие: Олег Овчинников, Леонид Каганов, Роман Афанасьев… В конце всех ожидает испытание романом, которое выдерживает далеко не каждый. Тут начинающего фантаста подстерегает двойная ловушка: во-первых, умение перепрыгнуть с одного жанра на другой — непростая штука; а во-вторых, писатель, способный в рамках рассказа выдержать превосходный литературный уровень, сталкивается с объективной трудностью — тот же уровень в рамках романа почти недостижим; более того, сама попытка выдать его на гора может вызвать у издателя опасения коммерческого плана…
У Новака прыжок с рассказа на роман произошел более мягко и безболезненно, чем у некоторых других авторов последнего времени. В рассказах он был склонен к языковым экспериментам, психологичен, любил парадоксальные ситуации. В романе качество стилистической отделки, разумеется, упало, но не ниже допустимого уровня. Психологизм обернулся способностью представлять читателю отличные характеры-амплуа. Тяга к парадоксам осталась. Добавилось умение делать драйвовый сюжет.
Роман «Клинки сверкают ярко» относится к беспримесно приключенческой фэнтези. Центровая фигура — маргинал с аристократическим происхождением, взломщик по профессии и по призванию. Основное содержание — «баталовка». Главная особенность антуража — явное слияние понятий «магия» и «виртуальная реальность». Итог — профессионально сделанная коммерческая вещь, ни больше ни меньше. Очевидных недостатков — два: отвратительная работа корректора и название, не имеющее ни малейшего отношения к тексту. Интересно, какой грамотей не постеснялся навязать его автору?
Екатерина Кристинина
Анджела Картер
Ночи в цирке
СПб.: Амфора, 2004. — 479 с. Пер. с англ. Д. С. Ежова, под ред. Б.П.Останина. (Серия «Читать (модно)» ). 6000 экз.
В последнее время обозначилась весьма приятная тенденция. На прилавках наших магазинов все чаще появляются образцы западной философской фантастики, прежде отодвигавшиеся в очередь — сначала бесконечными фэнтезийными сагами, затем открытием (вполне справедливым) отечественной «ненаучной» фантастики. Теперь, вероятно, настает время таких весьма разных, но в равной степени нестандартных авторов, как М.Пик, Ч.Блэйлок или А.Картер.
Анджела Картер (1940–1992) прославилась уже в начале 70-х. Творчество ее родом из того «бунтарского» времени. Если западная критика позволяет себе расширительно трактовать «Ночи в цирке» (1984) как фэнтези, то российскому ценителю, скорее всего, будут ближе определения «постмодернизм» и «сюрреализм». В книге сменяют друг друга картины скользящей, почти абсурдной действительности, которой противостоит главная героиня (умеющая, в прямом смысле слова, летать). Впрочем, в этом позднем романе писательницы картина мира гораздо реальнее, а сюжет выстроен жестче, чем в ее более ранних текстах.
