Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год
Я читал письма детей и взрослых, рассказывал космонавтам об интересных книгах, что вышли в то время, пока они были на орбите, прямо-таки о нежном отношении к ним тех, кто неотрывно следит за их полетом по газетам и телевидению, кто с тревожным и радостным волнением вслушивается в их голоса до радио, и тогда Валентин сказал:
— Передай, пожалуйста, самое сердечное спасибо от нашего экипажа всем детям и всем взрослым, которые «болеют» за нас. Такая поддержка очень нужна нам. Она придает силы, вселяет бодрость, энергию. Благодаря всем им мы никогда не чувствуем себя оторванными от Земли. И еще: с помощью этих писем мы как-то по-новому взглянули и на своих детей, лучше увидели и почувствовали их мир, их дружбу и сердце...
Быстро летят корабль и станция, а время летит еще быстрее. Подошел к концу и наш сеанс прямой связи с экипажем «Салюта». Голоса космонавтов теряются в помехах. Вот и вовсе их не слышно. Они летят уже над Тихим океаном...
В. Привалов
Следопыты горного леса
До рассвета час. Спешно грузимся в припоздавшие машины. Нам, сотрудникам Московского института эволюционной морфологии и экологии животных имени А. Н. Северцова Академии наук СССР, предстоит перелет из Ханоя в центральный район страны — Чунгбо. Туда уже заранее отправились ученые из вьетнамского Национального центра научных исследований. Из города Плейку вместе пройдем через джунгли Тэйнгуена — низкогорных Западных плато на стыке границ с Лаосом и Кампучией. Полевые исследования советско-вьетнамской зоологической экспедиции намечено провести на стационаре в провинции Зялай-Контум. Среди нас герпетологи, орнитологи, почвенные зоологи и энтомолог.
Город пробудился до зари. Машины, поминутно сигналя, юлят, как на трассе слалома среди велосипедистов. На обочине мерцают керосиновые лампы торговцев фруктами, лекарствами, парфюмерией, рассыпными сигаретами...
Мелко семенят крестьяне из пригородных деревень. На плечах пружинят длинные бамбуковые палки-коромысла, с которых свисают конусообразные корзины с рисом, свежей зеленью, гроздьями кукурузных початков. Народ торопится на уличные базары. Настежь распахнуты ворота мелких мастерских. Пешеходы обходят мастеров с громоздкими ящиками, в которых есть все для оперативного и добротного ремонта массового транспорта — велосипедов любой марки. Через все это многолюдье и мельтешение мы довольно быстро попадаем в аэропорт.
...Горная дорога из Плейку в Анкхе — шоссе с улучшенным покрытием — тянется на восток, к морю, где соединяется с главной автомагистралью страны — дорогой № 1.
Здесь транспорт редок, и жители окрестных деревень используют дорогу в качестве сушилки. На горячий асфальт вывалены белые ломтики клубней маниока, бобовые, зерна неочищенного риса-падди. И так на многие километры. Очень живописно и, наверное, удобно для земледельцев, но ехать нам тяжеловато — приходится все время обгонять. Урожай собран, но работа на полях не прекращается, она круглый год в разгаре. Конец декабря — пора посадки весеннего риса. С небольших участков пучки рассады переносят на основные поля и вручную ровными рядами высаживают на залитые чеки...
За перевалом среди зелени пологих горных склонов застывший хаос оголенных, скрюченных деревьев. Памятник-скелет, 4 сработанный» американскими агрессорами. С самолетов они поливали заросли ядохимикатами. У обочины валяется на боку пушка. Ткнулся в кювет обгоревший танк. Вьюнки оплетают крутобокие бетонные доты. Машины свернули на проселок. До стационара осталось восемнадцать километров лесной дороги. До заката час.
...Наступает кромешная тьма. Разухабисто гудит мотор, фары рыскают по деревьям, скрежещут по бортам сучья, широкие колеса выдавливают воду из глубокой колеи. Через два часа подъехали к деревне и свернули на площадку, заваленную стройматериалами. Мотор замолк. Без паузы вступил оркестр цикад...
День в лесу
В шесть солнце начало свой двенадцатичасовой путь. У мелководной и узкой речки задержался туман. Всю росную влагу, видно, решили стряхнуть на меня травы и бамбук. Наскоро бреюсь, оставив полкружки кипяченой воды, чтобы почистить зубы,— сырую брать в рот не рекомендуется. Барабанная дробь по казану, в котором варится разносортный рис, собирает к столу нашу тесную компанию — все шестнадцать человек.
Кулинарная фантазия наших вьетнамских коллег была неистощима. Но наше увлечение экзотикой поостыло после первых дней жизни в Ханое. Там в день рождения нашего почвенного зоолога Андрея мы купили на базаре незнакомые, но необыкновенно красивые плоды. Величиной с небольшое яблоко, ярко-оранжевые, глянцевые, с редкими бородавками. Ошпарили, разрезали, чуть надкусили и... бросили.
— Одна видимость и обман,— вздохнул энтомолог Женя.
Узнав об этой истории, вьетнамские товарищи развеселились: оказалось, плоды эти — косметическое средство. Крупной косточкой, что внутри, модницы окрашивают зубы в черный цвет. Еще не так давно в странах Индокитая считали, что этот цвет красивее. У горцев обычай сохранился до сих пор.
О хлебном дереве наслышаны все. Многие скажут, что его зелено-бурые плоды богаты витаминами. Мякоть консервируют, из нее делают напитки. Не дерево, а благодеяние для человека! Сколько мы о нем читали! Сегодня нам подарили два огромных плода. С лабораторного стола убрали неподъемный рюкзак с пробами почв, сдвинули на край весы, пробирки, мешочки с живыми ящерицами и змеями, коробки с тушками птиц. Место для подарка, двух плодов, килограммов по шесть каждый, готово. Помыли, разрезали один, попробовали ломтик и... о вкусе не пытаемся спорить: рты склеены белой смолой, не можем даже позвать на помощь наших вьетнамских друзей! По счастью, они скоро приходят сами. Да кто же так ест хлебное дерево?! Смолу надо предварительно удалить, насадив плоды на заостренные колышки и подержав подольше на солнцепеке...
Такие вот небольшие приключения разнообразят жизнь. Одно дело изучать по книгам, другое — столкнуться с реальностью.
Зима. Сухой сезон года. Дневные температуры воздуха на плато Плей-ку держатся в пределах 20—26 градусов. В сезон дождей здесь теплее, но ненамного. Ровный климат таких мест называют «райским».
...Каждый листик бамбука наколол алмазную каплю. Пушистые метелки тростника согнулись от росы. Пойменные поля залиты щедрым светом, и только в тени под непролазными кущами оцепенела ночная дрема. Тропы к полям хорошо протоптаны и регулярно расчищаются.
Мой костюм прост: «энцефалитка» на голое тело, брезентовые бахилы поверх брючин, промокающие сразу кеды. В рюкзаке фотоаппараты, банки с фиксирующими растворами, дневник, патроны, инструменты. За плечами ружье. В руке серповидной формы тяжелый нож — зяо, купленный по дружескому совету на базаре в Плейку... У меня много дел на сегодня, но есть еще и сверхзадача: добыть днем зимородка, а в сумерках — козодоя. Эти птицы очень нужны в Москве, в институте.
Километра через два тропа выводит на лесовозную дорогу. Дальше чудо, остатки первичного леса. Когда-то он царил всюду, сбегал до низменных приморских районов, вплотную подступал к мангровым зарослям. Еще в прошлые века лес потеснили или вовсе свели на огромных пространствах. Здесь же сохранился лим — железное дерево с тяжелой и крепкой древесиной, сандаловое, камфорное, красное и розовое дерево, эбеновое с благородной древесиной черного цвета.
Тропический лес самый богатый на Земле. Джангал — непроходимые древесные и кустарниковые заросли, в которых видимость ограничена густым подлеском и сомкнутыми кронами,— обступает плотно. Душно, влажно и тихо. Индийское название таких лесов трансформировалось и известно европейцам под словом «джунгли». Тропический лес — интереснейшая система с максимальным разнообразием флоры и фауны. Здесь чрезвычайно сложны связи каждого вида с другими и окружающей средой.
Всестороннее изучение биоценоза тропического леса — различных компонентов системы и закономерностей их функционирования — необходимо для разумной эксплуатации живой природы. Это изучение и было основной задачей советских специалистов в научной программе совместных исследований. Именно поэтому мы и работаем здесь.
Под ногами опад — жухлые листья и обломки сучьев. Сажусь спиной к досковидному, треугольного сечения корню и первым делом препарирую птиц. Настрелять их не самое сложное, нужно еще и отыскать сбитую птицу, подойти и поднять. Лианы ротанга — лазающей пальмы,— достигающие фантастической длины в двести-триста метров, оставили раны на моих руках и лице острыми, загнутыми назад шипами. Тут-то и выручает зяо, которым срезаешь лианы толщиной в руку.
В некоторых местах лесные тропы перекрыты настороженными самострелами. Орнитолог Чыонг Ла, часто сопровождавший меня в лесных походах, учил обнаруживать эти хитроумные и страшные приспособления. Бамбуковая палка с расщепом на конце и вставленной перекладиной «в крест» указывает — близко заряженный самострел! Сколько таких указателей, столько самострелов. Дальше передвигайся с оглядкой.
