Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05
Мелкие распри — главное занятие многих жителей Полуострова, но я к их числу не отношусь. Всю следующую неделю до меня доходили слухи, что вражда между Дэном и Мирандой Марджорибэнкс все усиливается, так что я держался подальше от их лагуны, и от «Тихоокеанского Питомника». Очень уж неохота ввязываться в чужие дрязги.
В воскресенье я заехал к Кариоке Джонс. Почему? Да потому что она — один из лучших моих клиентов. Вот и все. Мы сидели в обзорном зале ее воздушного дома и смотрели, как в сотне метров внизу волны медленно лижут берег.
На бурном мартовском ветру в таком доме не слишком уютно. Хмелея от качки, мы взлетали в небо, Кариока взвизгивала от восторга и цеплялась за мою руку, расплескивая ликер на обивку кресла.
— Джо, дорогой мой, ну разве это не прелесть? — проворковала она.
— А кабель проверяют часто?
— Вчера здесь была Миранда, так она порядком испугалась. Она, бедняжечка, не переносит высоты.
— Миранда — здесь? Я думал, ты ее и на дух не переносишь.
Черные глаза Кариоки блеснули.
— Джо, да с чего ты это взял, скажи на милость? Из — за досадного недоразумения, случившегося в ее питомнике… ну знаешь, серьезные женщины вроде нас с Мирандой не позволяют таким глупостям становиться помехой дружбе. Джо, все кончено и забыто. Я вызвала ее осмотреть Челмондели — он в последнее время был немного не в себе.
Отвратительная рыба-пила лежала перед нами на коврике. Услышав свое имя, она дернула головой. Метровой длины пила чиркнула по воздуху, едва не задев мою лодыжку. Господи Иисусе!..
— Спокойно, малыш, — пробормотал я. Уродина пристально следила за мной, акулоподобное тело напряглось, в жаберных щелях пульсировал оксигенатор. У меня по спине пробежали мурашки.
— Но дело кончилось тем, что Миранда почувствовала себя хуже, чем рыба! — захохотала Кариока и своей прелестной ручкой ухватилась за мое плечо — дом снова качнуло. Лучше не думать о том, откуда у стареющей женщины такие молодые руки. — Пришлось мне опускаться на землю, чтобы она могла закончить осмотр. Впрочем, я согласилась всецело бросить силы «Врагов Рабства» на поддержку ее великого дела. Она, дорогуша, была так довольна!
— Я думал, что «Врагов» распустили.
— Послушай, Джо, только потому, что было отложено принятие этого отвратительного закона об уголовной реформе, нельзя пускать на ветер великолепный боевой дух моей организации. «Враги рабства» живы, едины и только ищут дела, в котором можно было бы заявить о себе. И теперь мы нашли такое дело — благодаря Миранде Млрджорибэнкс!
— Гм, — забеспокоился я, — и какое же это дело?
Активисты Кариоки меня раздражают. Когда-то я и сам был с ними, но их методы показались мне слишком грубыми. Должно быть, я прирожденный законопослушный гражданин. Не то что Кариока — только из тюрьмы, и снова рвется в бой.
Она посерьезнела:
— Ты слыхал, что этот неотесанный рыбак Уэстэвэй замышляет взорвать Ползучий Риф? Он решил уничтожить этот уникальный экземпляр земноводной жизни только потому, что тот стоит на пути его непомерной страсти к наживе!
— Насколько мне известно, Риф убил его дельфинов.
Кариока только фыркнула.
— Не сомневаюсь, что у Рифа были на то свои причины. Так или иначе, а «Враги» намерены помешать этому замыслу, даже если им придется пикетировать возле самого Рифа. Мы скорее сами погибнем от подлого взрыва, чем позволим уничтожить такую красоту!
— Гм… на твоем месте, Кариока, я не подходил бы слишком близко к этому рифу.
— О, я вполне признаю, что у бедного создания есть свои, хоть и слабые способы защиты! — заверила она.
Должен ли я предостеречь Дэна? Черт побери, да! Я нашел его во дворе дома — он бросал палку ручному дельфину. Тот подскочил к воротам, носом откинул щеколду и распахнул ворота. Затем умница-дельфин прополз по гальке туда, где лежала палка, и с ней вернулся к Дэну, сияя ухмылкой и отдуваясь. Дэн заметил меня и проворчал что-то приветственное.
— Марджорибэнкс напустила на тебя «Врагов Рабства», — сообщил я ему.
— Знаю, Джо, и буду наготове, он искоса глянул на Риф. — Пускай только прибудет взрывчатка, и этот малыш взлетит на воздух, как миленький, а «Враги» пусть себе хоть лопнут. Пойдем в дом, выпьем. Я тебя недели две не видел, Джо.
Диана была дома — готовила ужин на старомодной плите, которая топилась дровами. Дэн порой чересчур буквально понимал девиз «назад, к природе». На скамье, в углу стоял электронный микроскоп, рядом лежали куски коралла.
— Дэн, а почему бы тебе просто не построить ограду вокруг Рифа? — спросил я.
Он налил всем, передал мне стакан и сел.
— Ограда нужна высокая, а это будет стоить слишком дорого. Дельфинов точно притягивает этот проклятый Риф, а прыгают они на добрых десять футов в высоту. И потом, я просто не желаю, чтобы Риф торчал у меня под боком. Есть в нем что-то жуткое. Понять не могу, что именно.
Может быть, и так. А может, Риф был просто поводом для стычки с Мирандой?
— Но не можешь же ты так просто взять и взорвать Риф, — сказал я. — Господи, ты же все-таки океанолог!
Диана предостерегающе нахмурилась, но Уэстэвэй продолжал довольно мирно:
— Верно, но я ведь еще и рыбак, и мое процветание зависит от ученых дельфинов. Само присутствие Рифа отвлекает их от работы. У меня случались недоразумения еще до того, как дельфины погибли. Все предельно просто. Я изучил Риф, записал все свои наблюдения и нашел в Рифе не больше особенностей, чем в любой сухопутной акуле — вот только он приспособился к жизни на суше без помощи человека. Забавное явление, и ничего более. Может быть, в океане сотни ему подобных. Так что долг океанолога я исполнил, а теперь мне надо зарабатывать на жизнь.
— У тебя же есть по меньшей мере один дельфин, и чувствует он себя совсем неплохо.
— Да, это Милашка. Он просто глуп, и больше ничего. — Дэн помолчал, колеблясь. — Он появился пару дней назад — удрал из «Тихоокеанского Питомника». Верно, соскучился по Диане, — он поднялся. — Иди-ка сюда, если хочешь узнать кое-что любопытное о Ползучем Рифе.
Он рассказал удивительную историю, иллюстрируя ее видеозаписями и образцами коралла, и странно звучал его хриплый невыразительный голос в полуразвалившемся доме на краю лагуны, где за окнами выл мартовский ветер, а волны шуршали и скребли по галечному пляжу.
— Весь секрет в Метаболизме, — рассказывал Дэн, а Диана сидела рядом. Отчего она была так беспокойна? — Коралл мадрепора принадлежит к отряду зоантариев, который включает и морские анемоны. Твердая часть коралла, скелет, состоит из углекислого кальция, извлеченного из морской воды. Обычно колония развивается на окаменевших останках прежних поколений кораллов. Однако в случае Ползучего Рифа коралл развил в себе способность вырабатывать сильную кислоту, которая растворяет останки и перерабатывает з известь для новых полипов. Процесс добывания извести из морской воды здесь попросту минуется.
Дэн смотрел куда-то поверх моей голову, позабыв о своей выпивке.
— И еще два новых свойства — ускоренный обмен веществ и ульевый инстинкт. Это помогает Ползучему Рифу передвигаться в любом избранном им направлении со скоростью примерно четыре километра в год. Словом, Риф получает возможность двигаться против планктонового потока. Если, конечно, его не заинтересует что-нибудь другое — как, например, мои дельфины, которые пару лет назад проложили для него дорожку из мертвой рыбы по океанскому дну.
Так Риф стал угрожать судоходству и рыболовству, и тогда мы заманили его в лагуну и ждали, пока он не погибнет. И никто на это не жаловался.
Он умолк и одним глотком осушил стакан.
— Почему же он не погиб? — спросил я.
— Риф очень быстро развивается. Подумай только, как быстро должны расти новые полипы, чтобы он мог двигаться со скоростью четыре километра в год! Да и он привык к тому, что при отливе оказывается выше уровня воды. Риф без труда приспособился к жизни на суше. Правда, пищи здесь поменьше — но и обмен веществ у него замедлился, как у медведя в спячке. И на помощь Рифу пришли анемоны, морские ежи и звезды, которые живут в симбиозе с полипами.
— Это-то мне ясно, — сказал я. — Только все равно не могу понять — как же он питается? Двигаться-то он не может.
— Так ведь вокруг полно насекомых — воздух над лагуной прямо-таки кишит москитами. Так сказать, воздушный планктон… — Ден помрачнел еще больше. — И потом, — похоже, Риф может приманивать и более крупную добычу. Бродячих сухопутных акул, садовых барракуд — всех этих тварей, которых столько расплодилось на Полуострове. А также птиц… и моих дельфинов.
Дэн умолк. Диана, добрая душа, пригласила меня поужинать. Весь вечер я флиртовал с ней при угрюмом молчании Дэна. Однако и у Дианы вид был какой-то рассеянный.
