Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 06
Ты не этого боишься, говорю я.
О чем ты? — спрашивает он.
Ты боишься того, чего боятся все люди, говорю я.
Не понимаю, говорит Артур.
Верно, отвечаю я. А теперь ты боишься даже признаться в собственном страхе.
Он делает глубокий вдох и прямо, не мигая, смотрит мне в глаза, ибо он воистину храбр и честен Ладно, говорит он наконец. Я боюсь за себя.
Это же естественно, говорю я.
Он качает головой. Мерлин, говорит он, это чувство неестественно.
Вот как, говорю я.
Я потерпел неудачу, Мерлин, продолжает он. Все распадается вокруг меня — и Круглый Стол, и причины, по которым я его создал. Я прожил лучшую жизнь, какую только мог прожить, но, видно, вышло это недостаточно хорошо. Теперь мне осталось только умереть — он неловко умолкает — и я боюсь, что умру не лучше, чем жил.
Сердце мое рвется к нему, юноше, которого я не знаю, но когда-нибудь узнаю, и я ободряюще кладу руку ему на плечо.
Я король, продолжает он, а если король ничего иного не делает, он должен умереть достойно и благородно.
Государь, говорю я, ты умрешь достойно.
Правда? — неуверенно переспрашивает он. Погибну ли я в бою, сражаясь за свою веру, когда другие покинут меня — или я умру дряхлым, болтливым, выжившим из ума стариком, который не осознает, что творится вокруг?
Я решаю еще раз заглянуть в будущее, чтобы успокоить его. Я закрываю глаза и смотрю перед собой, но вижу не безумного лопочущего старца, а бездумного лепечущего младенца, и этот младенец — я сам.
Артур пытается заглянуть в будущее, которого он боится, а я, живущий в обратном направлении, гляжу в будущее, которого боюсь я… и я понимаю, что различья между нами нет, что именно в таком унизительном состоянии человек вступает в мир и покидает его, и лучше бы ему научиться сполна использовать время между приходом и уходом, ибо ничего иного не дано.
Я повторяю Артуру, что он умрет смертью, о которой мечтает, и наконец он уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Надеюсь, что смогу встретить свою кончину с той же отвагой, с которой Артур готов встретить свою… но сомневаюсь, что мне это удастся, ибо Артур может лишь догадываться, в каком обличье придет к нему смерть, а я вижу свой конец с ужасающей ясностью. Я пытаюсь вспомнить, как же умрет Артур, но и это воспоминание исчезло, растворилось во мгле Времени, и я понимаю, что осталось совсем немного частиц меня, которым суждено распасться — и я превращусь в того самого младенца, знающего только голод и страх. Не конец мучает меня, но осознание конца, ужасное понимание того, что это происходит со мной — а я лишь бессильно наблюдаю за распадом того, что некогда сделало меня Мерлином.
Юноша проходит мимо двери и машет мне рукой. Я не помню, чтобы видел его раньше.
Сэр Пеллинор останавливается, чтобы поблагодарить меня. За что? Не помню.
Почти стемнело. Я жду кого-то. Я полагаю, что это женщина; я почти вижу ее лицо. Верно, надо приготовить спальню до ее появления… и вдруг я понимаю, что забыл, где находится спальня. Надо поскорее записать все, пока еще я не лишился дара письменности.
Все исчезает, ускользает, уносится с ветром.
Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне.
Мне страшно.
Средиземье — Земноморье — Лукоморье
Зинаида Бобырь
История — Сага — Поэзия
«Большая книга вышла в свет — целый мир образов, мыслей и настроений. Ее покупали, читали и откладывали».
Этой цитатой из гамсуновской «Виктории» можно — хотя и далеко не в полной мере — охарактеризовать тетралогию Джона Рональда Руэла Толкина (Tolkien) — «Туда и обратно» и «Повесть о кольце». Это действительно «большая книга», и в ней заключен целый мир, обширный и разнообразный, имеющий не только собственную историю, географию и пестрое, необычайное население, но и свою систему ценностей и свою моральную атмосферу. И об этой книге мало сказать, что ее «покупали и читали», нет, ее расхватывали, ею увлекались, когда она только что вышла, — в середине 50-х годов, — расхватывают и увлекаются сейчас: в первые же пять лет она выдержала восемь изданий и продолжает выходить и поныне.
Джон Рональд Руэл Толкин принадлежит к тем ученым-писателям, кому их специальность в науке дает стимул к художественному творчеству. Родившись в первых числах января 1892 года, к началу первой мировой войны он окончил Эксетерский колледж в Оксфорде и в 1924 году стал профессором английского языка в Лидсе, а затем перешел на ту же должность в Оксфорд.
Толкин являлся вице-президентом Филологического общества в Англии, почетным доктором литературы и философии университетов Дублина и Льежа, членом нескольких ученых обществ в Англии и за ее рубежами, специализируясь на филологии раннего германского Средневековья. Интересом к фольклору севера Европы объясняются многие черты тетралогии, особенно же — ее центральный миф.
Общая атмосфера «Повести» — это атмосфера долга и подвига. Выполнение своей миссии, несмотря ни на какие препятствия; дружба и привязанность, не признающие племенных преград, не останавливающиеся ни перед какими жертвами; настойчивость в борьбе с Врагом, столь могучим, что самая борьба кажется бесполезной, если не опирается на моральные факторы; способность сострадать и щадить, исключающая бесполезную жестокость; истинно рыцарская любовь, не внешне галантная, — все это есть в «Повести», и совокупность этих черт придает ей неотразимую привлекательность.
Мир, созданный Толкином, увлекает нас в бездны древности, к тому, что он называет Третьей эпохой Среднего Мира. Этот мир населен густо, и Люди — не единственные его разумные обитатели. Вернее будет сказать, что в ряду разумных существ они занимают промежуточное положение. Выше Людей стоят Кудесники и Эльфы, обладатели сил и способностей, которые мы, за неимением лучшего термина, называем магическими, так как у нас их нет. Несколько ниже Людей стоят Коротыши — человечки небольшого роста, «добродушный и трудолюбивый народец, отнюдь не наделенный в избытке духом предприимчивости и отваги». Но в центре событий «Повести» становятся представители именно этого скромного племени; именно они совершают то, что не под силу ни могучим Людям, ни вооруженным магическими силами Эльфам и Кудесникам.
Толкин рисует свой мир подробно и всегда в тонах совершенной достоверности. Не всякому автору удается добиться такого «эффекта присутствия», а тем более — в фантастическом сюжете. Читая «Повесть», невозможно не верить в ее обстановку и события. Этот мир необычаен, но он управляется строгими законами. В нем нет зыбкости сна, нет произвольных допущений; это не Страна Чудес, как у Кэрролла, и не Страна Оз, как у Фрэнка Баума: это настоящий мир, хотя и отличающийся от нашего. Он поразительно целен и конкретен. Мы можем представить себе его протяженность; можем — и один из критиков сделал это — определить его размеры, высчитать длину пути Фродо от начала до конца; мы ясно видим структуру общества в этом мире, уровень его технического развития. Эльфа, Орка, Коротыша — каждого можно узнать с первого взгляда, каждый занимает свое место, и — в противоположность любой Стране Чудес — никогда один не превращается в другого.
2По своей структуре тетралогия несколько сходна с Песней о Нибелунгах: в центре сюжета стоит магическое кольцо, дающее целому свое имя. Но в разработке темы магического кольца Толкин идет своими путями.
Основной движущей силой тетралогии является Кольцо Власти: это могущественный талисман, созданный задолго до начала событий Сауроном, повелителем темных сил, владыкой Страны Мрака — Мордора. Кольцо дает своему носителю огромную власть над миром, исполняет все его желания — но вместе с тем развращает его мысль и волю, обращает все его замыслы и действия во зло и в конце концов превращает его самого в призрак, всецело покорный злой воле Саурона. В результате целого ряда сложных событий, частично изложенных в «Туда и обратно», Кольцо попало к Коротышу по имени Фродо, не знающему о его силе ничего, кроме того, что оно способно делать своего носителя невидимым. Некогда Саурон лишился своего талисмана, но с тех пор все время разыскивал его и наконец узнал, где он находится. Уже он высылает за ним своих страшных, темных слуг; а если Кольцо вернется к нему, то даст ему полную и вечную власть над всем миром. И вот перед Фродо — скромным Коротышом — встает огромная, почти невыполнимая задача: во имя спасения своей страны и всего остального мира уничтожить Кольцо Власти. А это можно сделать, только бросив его в огненный зев Горы Ужаса в самом сердце страны Всеобщего Врага.
Итак, по совету своего друга и покровителя, доброго кудесника Гандальфа, Фродо покидает свой родной дом и родной край и уходит на восток — направление, всегда считавшееся страшным и опасным. В пути его сопровождают трое друзей — Сэм, Пиппин и Мерри — не знающие о действительной цели путешествия; позже к ним присоединяется Человек, по имени Арагорн, и скрытыми путями, много раз спасая от опасностей, ведет их в долину Ривенделля, где обитает со своим племенем Эльфов мудрый Эльронд. В стычке с загадочными преследователями — черными всадниками на черных конях, посланцами Саурона — Фродо тяжело ранен; в Ривенделль его привозят почти мертвым, и Эльронду лишь с большим трудом удается спасти его. В Ривенделле происходит совещание, на котором Фродо (и с ним читатель) узнает всю историю Кольца и начинает постигать его значение как угрозы для всего мира. Проблема спасения от этой угрозы рассмотрена на совещании со всех сторон, но решение для нее есть только одно: Кольцо нужно уничтожить. Другого выхода нет. Для выполнения этой невероятно трудной задачи Эльронд мог бы назначить кого-нибудь из своих родичей — Эльфов, но Фродо берет ее на себя, и берет добровольно. Таков его первый шаг на пути к подвигу.
