Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год
— Например?
— Ну вот хотя бы я не понимаю, почему вам не удалось узнать от моего отца, с кем он говорил по телефону, хотя вы добились того, что он выдал вам всех своих товарищей?
— Так это потому, что он начал говорить почти что сразу. Мы едва только прибыли на авеню Анри-Мартен, как он уже выдал нам всю свою организацию! Я был не один, ты понимаешь, я не мог оставить у себя человека, который раскрывает нам всю сеть. Рихтер явился в отель «Лютеция» ровно через пять минут. Я позволил ему начать всю охоту, но ни слова не сказал о телефонном разговоре: пока тридцать тысяч ливров находились еще неизвестно где, у меня оставалась надежда. Та же тактика с другими типами из «Марса»; я допрашивал их о деньгах, но не говорил ни слова про телефон. Только твой отец знал, кто присвоил деньги, но я подозреваю, что он предпочел выйти из игры. Ему не было смысла ворошить грязное белье. Короче говоря, это что-то вроде наследства, которое он тебе оставил. Ты не находишь?
— Если вам угодно. Но вы уверены, что этот тип раскошелится?
— Ты его найдешь, ты вызовешь меня, и остальное — это уже не твоя забота.
Может быть, Пуарье?
Бульвар Монпарнас. Парочки полицейских прогуливаются с мечтательным видом, не сцепив, однако, свои мизинцы, как это сделали бы сенегальские стрелки. Несколько бородатых юношей, сидя на корточках, рисуют на тротуаре портреты Че Гевары и лики Христа, которые получаются похожими друг на друга и на рисующих. Недовольный глотатель огня упрямо требует, чтобы ему бросили еще одну монетку. Одиннадцать часов вечера. 31 июля. Обычный прилив машин, ищущих место для стоянки, привычное смешение макси-платьев и мини-юбок, комбинезоны и брючные костюмы, стирающие грань между полами.
Он вошел в ресторан и увидел Рюди, сидящего в глубине направо, который заметил его тоже и начал поглаживать свои волосы, что тотчас же вызвало на лице автоматическую улыбку. Он сделал ему знак оставаться на месте, прошел дальше и спустился вниз, где находился туалет. Он приобрел жетон у дежурной телефонистки и зашел в кабину телефона-автомата. Его разговор длился всего несколько секунд. Он вышел из кабины, поднялся наверх и пересек весь ресторан. Рюди привстал с места, когда он проходил недалеко от него, и сделал неуверенный жест правой рукой. В ответ он покачал головой, предлагая тому еще немного потерпеть. Рюди опустился на табурет, улыбка исчезла, в глазах за очками без оправы появилось беспокойство. Он шел к двери, сдерживая себя, чтобы не бежать. Никогда в жизни он не был так счастлив. Высшая радость. На сей раз в игре все зависело от него. Но это была не игра и даже не театральное действие, хотя он в точности повторял жесты и поступки, совершенные его отцом двадцать пять лет назад: это была почти религиозная церемония. Ему трудно было бы объяснить, что он переживает.
Выйдя на террасу, он подошел к комиссару, перед которым стояла рюмка коньяка. Их круглый столик не был виден с того места, где сидел Рюди.
— Все в порядке, — сказал он, садясь за столик, — еще несколько минут терпения.
— Но что за цирк! Если бы я знал, я не оставил бы свою жену одну укладывать чемоданы.
Комиссар собирался на следующий день выбраться наконец из Парижа в Бретань, где он всегда проводил отпуск.
— Я повторяю тебе, что не смогу заняться этим делом. Было бы лучше сразу поручить все это другому коллеге.
— Нет, нужно, чтоб это были вы.
— Почему я? И зачем все эти клоунские выходки? Ну, если ты просто взялся меня дурачить...
Дежурная телефонистка, пройдя весь ресторан по стороне, противоположной той, где сидел Рюди, вышла на террасу, негромко крича: «К телефону! К телефону!» Она держала в руках маленькую черную доску, на которой было написано мелом: «Месье Рюди фон Мерод».
— Странное имя, — пробормотал комиссар.
— Оно вам что-нибудь напоминает?
— Я не сказал, что оно мне что-нибудь напоминает, я сказал, что это странное имя. Ты перестанешь меня злить? Послушай, мне все это надоело, и я ухожу...
— Погодите, вот этот человек!
Дежурная телефонистка закончила свой обход, и Рюди большими шагами помчался к двери. Он встал, чтобы преградить ему дорогу.
— Добрый вечер. Пройдите, пожалуйста, сюда.
Крепко сжав рукой щуплое плечо Рюди, который не оказывал никакого сопротивления, он подвел его к столику и усадил на заранее приготовленный для него стул.
— Разрешите вас познакомить с комиссаром Шалэ. Комиссар, перед вами господин Дюран, он же Пабло де Сантанилла, он же Пауль Мюллер. Вы узнаете его?
— Никогда не видел эту птицу.
— Он работал для абвера под именем Рюди фон Мерод, и вы, конечно, видели его на авеню Анри-Мартен после вашего ареста.
— Я чувствовал, что его имя мне что-то напоминает. Но я его вижу в первый раз. Я никогда не был на авеню Анри-Мартен.
— Я же вам объяснил, что Рихтер взял дело в свои руки, — сказал Рюди, пожимая плечами,— кроме вашего отца, все члены группы «Марс» были доставлены в отель «Лютеция», и я беседовал затем только с шефами организации.
— Рюди фон Мерод, комиссар, наемный палач, скрывавшийся в Аргентине, потом в Германии. Вы можете его взять, я отдаю его вам.
— Ты говоришь о прекрасном подарочке как раз накануне моего отъезда в отпуск. Но для начала я хочу, чтобы ты объяснил, что к чему во всей этой истории.
Он объяснил. Поездка в Германию, встреча с Рюди, рассказ об аресте отца, тридцать тысяч фунтов стерлингов.
Его голос дрожал от волнения.
— Сначала я подумал на Пуарье. Но Пуарье не было необходимости воровать деньги, чтобы открыть контору «Импорт — экспорт» на Елисейских полях: он унаследовал свое дело от отца. Другие члены группы, которым удалось выжить, стали работать там же, где и до войны, и никто из них не живет не по своим средствам. Пуарье, с которым исподволь завел об этом речь, мне даже сказал, что товарищество нередко бывает вынуждено оказывать то одному, то другому финансовую помощь. И тогда я начал размышлять...
Поставьте себя на место моего отца. Его выдали Рюди только утром того дня, когда была назначена встреча, и он ничего об этом еще не знает. У него нет никаких оснований предполагать, что ему грозит опасность. Он приходит в «Ля Купель», он замечает Рюди и его типов, но почему он должен думать, что они поджидают именно его? Он видит Боба, он видит Рюди и его людей, и он, конечно, приходит к выводу, что Боба засекли и теперь хотят воспользоваться им как приманкой. Следовательно, он не мог звонить товарищу, чтобы тот пришел и вывел Боба. Это означало бы отправить товарища прямо в пасть к волку. Но в таком случае кому же звонил мой отец? Потому что он действительно звонил — Рюди на этом категорически настаивает. Ни один из бывших членов группы «Марс» ничего не знает об этом звонке, хотя они минута за минутой восстановили все малейшие обстоятельства провала их сети. Не так ли, господин комиссар? Можно, конечно, предположить, что разговор был случайный, не связанный с Сопротивлением, но это маловероятно. Я не могу себе представить, что мой отец позволил себе роскошь прогуливаться под носом у Рюди для того, чтобы договориться о визите к зубному врачу. Телефонный звонок был рискованным делом, и должна была быть причина, почему мой отец пошел на этот риск. Причиной был Боб. Мне потребовалась целая неделя, чтобы я до этого дошел. Боб может быть засечен или даже уже задержан и затем посажен за столик как приманка? Этого предположения достаточно, чтобы мой отец не стал к Бобу подходить и не стал никого за ним посылать. Но если эта гипотеза ошибочна? В конце концов нет никаких доказательств, что Рюди явился в «Ля Куполь» из-за этого Дела. Ловушка может быть расставлена кому-нибудь другому, не имеющему никакого отношения к Бобу и «Марсу». Вывод: надо предупредить Боба, надо дать ему понять, что контакт невозможен и что он должен как можно скорее оставить это опасное место. Как осуществить это, не прибегая к излишнему риску? Отец нашел решение за десять секунд. Я просиживал здесь вечера, прежде чем сумел понять, что же он сделал. «Ля Куполь» — это единственный ресторан, который я знаю, где не вызывают клиентов через радиорепродуктор к телефону: дежурная телефонистка обходит зал с черной доской, которую вы видели. Отец действовал совершенно так же, как и я на ваших глазах. Он взял жетон, набрал номер «Ля Куполь» и попросил телефонистку найти господина Боба. Реакция Боба была как раз такой, на которую рассчитывал мой отец и какая только что была у Рюди — он испугался и поспешил убраться из опасного места. Что же касается Рюди, то он ничего не понял и даже не заметил телефонистки и ее черной доски. Вот как мой отец спас Боба.
— А что это меняет? — спросил комиссар.
— Бобу от этого не легче, — сказал Рюди, — он все равно сразу же влип на Северном вокзале и предпочел сыграть в ящик. Ну, а я признаю, что дал себя провести, но не так-то уж трудно распутывать все задним числом на холодную голову. Я был в самом пекле. Конечно, бывали ошибки.
