Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1991 год
Но рудники рудниками, а откуда же взялись эти гигантские циклопические постройки, выросшие среди холмов к северу от Лимпопо?
Центральное место среди развалин занимает священный холм. На него взбирались по узкой лестнице, вьющейся между скал. Лестница оканчивалась у квадратных ворот, пробитых в стене. Внутри ограды круговая тропа вела к площадке, где плавили золото и совершали обряды. С холма хорошо виден дворец правителя — Мономотапы, обнесенный каменной оградой.
Гипотезы о происхождении комплекса существуют уже более ста лет — с тех пор как руины обнаружил немецкий путешественник Карл Маух. Исследователи разделились на два лагеря. Одни считают, что сооружения построили пришельцы из-за моря, и в комплексе Большого Зимбабве они видят шумерские, индийские и малайские черты. Другие придерживаются гипотезы о местных корнях традиции каменного строительства. Ведь на языке языков банту «зимбабуэ» означает «каменные дома». Доказательств в пользу второй версии много. Взять хотя бы птиц из стеатита, мыльного камня, на каменных пьедесталах, найденных в разных уголках комплекса. Подобные находки неизвестны за пределами этого региона, зато птицы из дерева на деревянных же пьедесталах с древних времен считаются здесь защитниками от злого духа у басуто, бавенда и других народов Южной Африки. Только сами птицы разные — скопа, орел-стервятник и фламинго. А искусство каменного строительства до сих пор сохранилось у вангве Замбии и у бавенда Северного Трансвааля.
И все же... Сторонники заморского влияния продолжают отстаивать свои позиции. Только теперь гипотезы о культурной диффузии формулируются мягче и, надо сказать, довольно убедительны. Например, голландский этнограф ван дер Слин специально изучил бусы нескольких районов акватории Индийского океана. Внимательный анализ многих образцов бус из Софалы, Килвы и других пунктов восточноафриканского побережья убедил его, что они сильно отличаются от бус, которые он нашел в поездках по территории от Конго до Кейптауна. Но в то же время они имеют аналогии на Занзибаре, в Индии, Пакистане, на Суматре и Яве, а также в Китае. Получается своеобразная цепочка: Юго-Восточная Азия — Индия — Занзибар — Софала. А конец ее — в Зимбабве! Именно там найдены бусы, идентичные многим китайским и даже японским образцам. И ван дер Слин осторожно высказывает предположение, что хотя культура Зимбабве и истинно африканское явление, все же «не обошлось без внимательного взгляда из Азии».
Еще интереснее формулирует гипотезу француз Раймон Мони: «Зимбабве построили африканцы, но африканцы, видевшие арабские поселения Софалы и других портов на Индийском океане».
Да, скорее всего истина где-то посередине: культура Зимбабве стала аккумулятором многих культурных черт региона, хотя основа ее несомненно африканская, ведь в основе каменных громад — все же древние африканские хижины...
Н.Непомнящий
Полет над водой
Этих птиц называют «клоунами Атлантики» или «арктическими братишками», существование их сегодня под угрозой. Морские попугаи, или попугаи-ныряльщики — птицы семейства чистиков — величиной примерно с крупного голубя. Живут они колониями вдоль северных берегов Атлантики и Тихого океана. Южная граница распространения морских «клоунов» проходит в Европе примерно на широте Бретани, а в Америке — по восточному побережью США севернее Нью-Йорка. В Германии они встречались лишь на острове Гельголанд, но их истребили еще в 1830 году.
Морской попугай прекрасно приспособлен для жизни на суровых берегах Северной Атлантики. Это превосходный пловец и ныряльщик. Пищей ему служат мелкие рыбешки, в основном молодняк сельди. Во время охоты птица остается под водой до двух минут, ныряя на десятиметровую глубину. Однако при необходимости «попугай» легко может нырнуть и гораздо глубже
Крылатые рыболовы сумели овладеть даже таким удивительным способом передвижения, как полет под водой. Правда, крылья при этом расправлены только наполовину; делая ими короткие, энергичные взмахи, «попугай» мчится, как торпеда. Ярко-красные лапки, снабженные перепонками, вытянуты назад и используются в качестве универсального руля.
Начало года — период спаривания и высиживания яиц. В это время «попугай» получает свадебное украшение: блестящие, словно лакированные, алые полоски на клюве. Именно из-за такой легкомысленной расцветки северного рыболова прозвали «пестрый весельчак» — вполне тропическое имя.
Морские попугаи проводят жизнь в воде и выходят на сушу лишь для кладки и высиживания яиц. Живут они устойчивыми супружескими парами. Обычные места гнездовий — необитаемые острова и крутые скалы в открытом море. С помощью клюва, коготков и крыльев «попугай» роет для гнезда нору длиной до 5 метров! «Пестрый весельчак» доволен жизнью лишь тогда, когда находится в обществе себе подобных — чем больше родных и друзей галдит вокруг, тем лучше. Однажды эта неодолимая тяга к общественному образу жизни создала довольно курьезную проблему для американских зоологов.
В 70-е годы ученые решили восстановить популяцию морских попугаев на островке Эгг-Рок у берегов штата Мэн (когда-то там уже была колония «весельчаков», но разорение гнезд и хищнический сбор яиц местными жителями привели к быстрому вымиранию птиц). Ученые расставили на острове ярко раскрашенные деревянные муляжи — бутафорских попугаев, чтобы настоящие переселенцы видели — здесь не будет недостатка в хорошем обществе и не испытывали душевного дискомфорта. Но «весельчаки-иммигранты кинулись приветствовать своих деревянных собратьев с таким бурным восторгом, что вскоре поопрокидывали все чучела до единого. Кропотливая работа пошла насмарку — разочарованные «попугаи», обманутые в лучших чувствах, улетели с острова.
Позднее, в 1980 году, ученые применили более изощренную хитрость. На острове выкопали гнезда-норы в полном соответствии со вкусами и требованиями «попугаев», и у входа в каждую укрепили несколько зеркал. Затем на Эгг-Рок привезли новую партию птиц. Подойдя к норе, чтобы познакомиться и подружиться с ее обитателями, «весельчак» убеждался сразу в двух приятных обстоятельствах: во-первых, нора свободна, и в ней вполне можно поселиться; во-вторых, он окружен зеркально-дружелюбными соотечественниками. Трюк сработал, и сегодня на острове живет уже несколько тысяч супружеских пар «весельчаков», не считая их бесчисленных зеркальных отражений.
В прошлом человек относился к этим добродушным, забавным птицам так же, как и ко всем другим диким животным — на них охотились, разоряли гнезда. Сбор яиц морских попугаев на отвесных скалах был весьма опасным делом и потому считался «спортом мужественных». В наше время поставлено под угрозу существование всего вида в целом. Человеческая деятельность неумолимо сокращает среду обитания «попугаев» даже в отдаленных северных областях. Когда в 60-е годы рыболовные флотилии выбрали почти всю сельдь в Северной Атлантике, миллионы птенцов умерли от голода в темной глубине своих нор. Правда, впоследствии популяция сельди восстановилась благодаря срочно введенным ограничениям объема улова. Но теперь «арктических братишек» (это прозвище соответствует их латинскому названию fratercula arctica) убивает новый страшный враг, от которого нет спасения — нефтяное загрязнение океана. Что-то надо придумать, чтобы спасти «братишек».
По материалам журнала «Каин» подготовил А.Случевский
Брайан Олдисс. Внешность
Здравствуйте, дорогие читатели! Нынешнее мое письмо — о Брайане Олдиссе. Трудно рассказать в нескольких строчках об этом человеке. В мире — известнейший автор, признанный классик английской научной фантастики! романист, блестящий рассказчик, мастер фзнтези, эссеист, поэт, издатель, составитель великолепных сборников, критик и историк научной фантастики... У нас — имя, знакомое только любителям НФ, сумевшим прочитать в «самопальных» переводах замечательные романы Олдисса или выудившим фамилию из нашего скудного фантастиковедения. Хочется верить: рано или поздно Брайан Олдисс будет по-настоящему переведен и по-настоящему издан. Рано или поздно... Публикация новеллы «Внешность» в этом номере журнала никоим образом не восполняет пробел — тем более что и новелла то старая, 35-летней давности. Но повод поговорить о большом писателе — налицо. За неимением места рассказ пойдет в перечислительном духе. Брайан Уилсон Олдисс родился в 1925 году в Ист-Дереме (Норфолк, Великобритания). Учился в частных колледжах. Служил в британских войсках связи в Бирме. Первая гражданская профессия — книготорговец. Первый научно-фантастический рассказ опубликован в 1954 году. Написанный годом позже рассказ «Внешность» давно стал хрестоматийным. В дальнейшем вся жизнь Олдисса связана с научной фантастикой. В 1961—1964 годах редактор научной фантастики в издательстве «Пенгуин Букс»... с 1960 по 1965 год — президент Британской ассоциации научной фантастики... Основатель и некоторое время председатель Мемориала Джона Кэмпбелла... Один из основателей Всемирной ассоциации писателей-фантастов (в 1982 году был избран ее президентом)... С 1983 года - вице-президент общества Герберта Уэллса... Обладатель бесчисленного множества литературных наград. Несколько раз мы встречались с Брайаном Олдиссом на ежегодных собраниях Всемирной ассоциации писателей-фантастов. Впечатление, не изменившееся с момента первого знакомства: истинный английский джентльмен, обаятельная личность, остроумный собеседник, человек, обладающий бесценными качествами — умением слушать и умением рассказывать. Последнее утверждение требуется подкрепить. Помимо предлагаемой новеллы, приведем здесь несколько строк, написанных Олдиссом о собственном творчестве. «Человек по-настоящему пишет лишь тогда, когда он должен писать. Пока не закончен акт творения, я никогда не думаю о читателе. И лишь потом возникает надежда, что и на этот раз я смогу разжечь в людях искру творчества. Я воображаю людей, я воображаю человеческое воображение. Всю жизнь я страстно жаждал свободы, которую может дать лишь писательство. Действие моих произведений разворачивается в разных мирах. Мои главные персонажи принадлежат к различным национальностям. Слова сковывают (здесь Олдисс употребляет афоризм, который лучше всего перевести с помощью давно известного выражения: «Мысль изреченная есть ложь». — В.Б.). Уже в романе «Нон-стоп» я попытался изобрести нечто вроде возвышенного языка. В «Жизни на Западе» лишь горстка персонажей говорят на «стандартном английском». В «Хелликонки» языков — множество. Эти книги хотя бы частичного необходимости и великой трудности человеческого общения. Моя литература — это литература изгнания. Каждый написанный мною роман — признание в ксенофилии, любви к чужанам. Ярлык «научная фантастика» к ним не подходит». «Нон-стоп», «Жизнь на Западе», прекрасная трилогия о планете Хелликония («Весна Хелликонии», «Лето Хелликонии» и «Зима Хелликонии») — лишь пять из более чем тридцати романов, созданных Брайаном Олдиссом. Когда-нибудь мы прочитаем и эти книги. Когда-нибудь… С неизменным уважением ко всем читателям, Виталий Бабенко, ведущий рубрики
