Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год
«Нашествие иноплеменных»
Официальный летописец отнес начало Ахматова похода к весне 1480 года, а по косвенным указаниям вычисляется апрель. Впрочем, для тех дальних времен движение отдельных войсковых отрядов по разным маршрутам определить затруднительно. Перекочевка из Заволжья, скажем, могла осложниться поздним вскрытием Волги. Как бы то ни было, русская стража в Диком Поле сработала хорошо, о начале военных действий в Москве узнали вовремя, что было важно в двух отношениях: для быстрой мобилизации всех ресурсов и правильного движения своих войск. Передвижение ордынских отрядов к низовьям Дона означало, что первые удары придутся на крепости в среднем течении Оки — от Тарусы до Коломны.
Вообще, кампанию 1480 года обычно сводят к октябрьским событиям на Угре. Но это неверно — как же тогда быть со странным перечислением пунктов перемещения ордынского войска в большинстве летописей? Почему в одном ряду с Мценском, Одоевом и Воротынском (эти города фиксируют движение с юго-востока на северо-запад) оказался Любутск, никак не вписывающийся в маршрут? Чьи отряды захватили и опустошили волость Беспуту на одноименной тульской речке? Наконец, зачем великий князь распорядился «зжечь» и «городок Кошру» (Каширу, гораздо восточнее Угры)? Стоит только признать некоторые очевидные факты, и недоумение исчезает. Очевидно, дожидаясь союзника с войсками, Ахмат не стоял без дела: его передовые отряды прощупывали русские силы по берегам Оки, попутно занимаясь грабежом и захватом живой добычи. Одним из таких рейдов и явился захват Беспуты. Сигнал в Москве восприняли верно. Срочно на Берег (то есть в города-крепости левобережья Оки) отправились первые воеводы, чуть позже в Тарусу (свой удельный город) выступил князь Андрей Меньшой, верный Ивану младший брат, самые же крупные отряды во главе «со многими воеводами» повел в Серпухов Иван Иванович Молодой. Произошло это 8 июня. Хан же не торопился.
Медленное продвижение ордынцев в те дни объяснимо. Первая и поначалу главная причина — необходимость после суровой зимы подкормить лошадей на свежей траве. Следующая — необходимость «прощупать» силы и дислокацию московитян, найти их слабые места. И, наконец, постепенно выходящее на первый план и уже нетерпеливое ожидание Казимира с армией. Русские воеводы, конечно, тоже нуждались в свежей информации о маневрах противника — она и заставила Ивана принять решение: с главными силами в июле отправиться в Коломну, «наискосок» от ордынского движения, чтобы до поры до времени между основными армиями установилось стабильное удаленное противостояние, перемежаемое лишь стычками передовых отрядов.
Имело место и еще одно новое обстоятельство, потребовавшее немалых организационных усилий: впервые в истории русские шли на войну с полевой артиллерией. Стало быть, в походе участвовали специальные группы лиц, отвечавших за транспортировку тяжелых пушек и пищалей. Значит, менялись и критерии для выбора места сражения при обороне водного рубежа — теперь надо было учитывать возможности артиллерии.
С течением времени напряжение в ставках противников нарастало, и, видимо, в середине сентября хан решил переместиться на левый берег верхней Оки. Этим он хотел добиться двух целей: вплотную приблизившись к тогдашней литовской территории, быстро и окончательно прояснить вопрос о союзнической подмоге и главное — найти с помощью местных жителей дорогу для скрытого обхода московских войск. Именно тогда ордынцы и появились под Любутском, прощупывая в очередной раз оборону русской армии. Вероятно, Ахмат к тому времени уже догадывался об ответе на один из своих вопросов: литовцы не явятся.
Русское командование быстро узнало о перемещении ордынцев на север и оценило риск их прорыва через Угру. Где-то в середине двадцатых чисел сентября Иван приказал перевести почти все наличные силы во главе с Иваном Молодым, князем Дмитрием Холмским (выдающимся воеводой того времени) и Андреем Меньшим на левый берег маленькой речки, а сам 30 сентября появился в Москве.
Совет в Москве, сражение — на Угре
По сообщениям летописей, Иван III прибыл в Москву на совет с матерью, иерархами и остававшимися в столице боярами 30 сентября. Ждали его и послы от братьев. Вчерашние мятежники, не сумевшие договориться с псковичами об обороне Пскова от Ливонского ордена, в ситуации грозного нашествия почли за благо примкнуть к старшему в роду в обмен за земельные придачи. Прекращение конфликта сладилось быстро, и ближайшие родичи державного поспешили к Угре со своими отрядами.
Куда труднее дело сложилось с простыми горожанами. Эти восприняли внезапный приезд Ивана III как проявление страха перед ордынцами, а меры по подготовке города к осаде — как признак скорого подхода Ахмата. От собравшейся толпы москвичей в адрес великого князя летели упреки и обвинения, а архиепископ Вассиан, публично обвинив своего духовного сына в трусливом бегстве, предложил спасти положение, самому возглавив рати. Страсти так накалились, что Иван предпочел уехать в Красное Село.
Подобная реакция была спровоцирована позицией ряда близких Ивану III лиц, полагавших военное счастье переменчивым и предлагавших «не биться с государем» (Ахматом), а найти не слишком обременительные для Руси формы зависимости в переговорах. Но такой подход шел вразрез с патриотическим подъемом в Москве, ярко выразившимся в словах Вассиана. В итоге общий совет из всех находившихся в городе авторитетных духовных и светских лиц рекомендовал князю продолжить противостояние, усилив армию на Угре подкреплениями и главное — личным присутствием. И вот уже великий князь с новыми отрядами направляется к Кременску. Наступала последняя фаза противостояния. Еще 3 октября главные русские силы завершили передислокацию и заняли позиции на протяжении 50—60 километров по левому берегу Угры. У них было еще 3— 4 дня для подготовки к бою. Угра заметно уже Оки, течение ее быстро, а в ряде мест русло зажато обрывистыми склонами. Ордынцам было труднее развернуть тут многочисленную конницу, но если к кромке воды одновременно выходили несколько отрядов, сама переправа через водный рубеж не должна была надолго задержать войска. Впрочем, теоретические выкладки перестали быть актуальными 8 октября, когда ордынцы пошли в общее наступление, с тем чтобы, форсировав реку, навязать русским решающий бой. Описания этого маневра в летописях необычайно скупы, что вполне объяснимо: в октябрьские дни 1480 года на Угре историографов не было, так что записи велись со слов участников той сечи — много лет спустя.
Однако отмечается, во-первых, точность стрельбы из пушек и луков русскими и… полный провал хваленых ордынских лучников. Скорее всего, артиллерия произвела еще и большой психологический эффект. Вторая примета сражения — необычайная длительность: только первая его фаза продолжалась четыре дня, причем на нескольких участках одновременно. Третья особенность — удачная, как выяснилось, диспозиция русских, у которых было время ее продумать. Оттеснить от реки московитян, прорвать их фронт, обратить в бегство Ахмату не удалось, и после 11 октября он вынужденно прекратил наступление. Через некоторое время была, правда, предпринята последняя попытка прорваться на левый берег реки под Опаковом, но и эта стычка завершилась для ордынцев неудачно. В эти же дни Иван III пришел в Кременск, отправив приведенные подкрепления к Угре. Отныне неуклонно у одной из противоборствовавших сторон крепло ощущение близкой победы (в середине двадцатых чисел в Кременск прибыли еще и Ивановы братья с войсками). Другая же сторона падала духом и страдала от непривычно долгого ведения военных действий на чужой земле в условиях грядущей зимы.
На этом фоне начались переговоры. До сих пор не вполне ясно, кто проявил инициативу — скорее всего, все же Московский князь, что немедленно вызвало новый приступ подозрительности и новую полемику в самой Москве. Здесь же, на границе Московского княжества и Литвы (Угра долго служила пограничным рубежом между ними), ситуация выглядела иначе. Поначалу хан, как водится, потребовал по максимуму: личного приезда великого князя и, конечно, большой дани. Последовал отказ. Тогда Ахмат пожелал, чтобы приехал хотя бы сын и соправитель Ивана III, Иван Молодой, но и это «пожелание» не исполнилось. Ахмат попробовал в свою очередь «пригрозить» скорой зимой, когда «реки все станутъ, ино много дорог будеть на Русь». И правда: 26 октября река стала покрываться льдом, и русские отряды по приказу великого князя организованно отошли к Боровску. Так казалось целесообразнее: по мнению державного князя и воевод, именно на тех полях было выгоднее дать генеральное сражение в условиях холодов. В столице же опять-таки поползли слухи о бегстве. Видимо, именно тогда и возникло народное представление, отразившееся потом в летописных сводах — о двух армиях, бегущих друг от друга и никем не гонимых. Вряд ли «бежали» и отряды Ахмата: они ушли с Угры 11 ноября «по королеве державе, воюа его землю за измену, и грады его и погосты повоева, а люди в плен поведоша безчисленное множество, а иных иссекоша». Не дождавшись помощи Казимира, Ахмат разграбил территории в верховьях Оки (Одоев, Белев, Мценск). Не добрались до Ивана — хоть вероломному союзнику отомстили… Так завершилось «стояние на Угре», которое в значительной своей части и происходило вовсе не на Угре, а главное, вряд ли относилось к разряду «стояний».
