Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1986 год
Я ограничился тем, что спросил:
— Как же ты попал в Сан-Томе?
Индеец не ответил.
— Дон Паломеке, что он был за человек?
Индеец плюнул.
Заговорил я:
— Я понимаю, Паломеке был плохим хозяином. Но теперь-то тебе лучше? Ты ведь рад, что мои солдаты убили его?
Индеец носит на голове странный островерхий колпак. Похоже, он связан из серых волокон какого-то дерева — видимо, кабуйи. Он снял колпак и пригладил волосы. Черные, как вороново крыло, волосы индейца свисают до плеч.
— Гуоттарол ошибается, — сказал он спокойно.— Его солдаты не убивали Паломеке.
От удивления я потерял дар речи.
— Паломеке убили его собственные люди, — продолжал индеец.— В испанском форте были люди, которые хотели, чтобы Гуоттарол взял форт, не проливая крови. Эти люди ненавидели дона Диего. Они бы открыли ворота людям Гуоттарола без боя. Но сын Гуоттарола побежал вперед и закричал...
Я пошел прочь. Больше не хотел этого слышать. Когда я был уже на верхних ступенях трапа, у моей каюты, что-то заставило меня обернуться. Индеец надел островерхий колпак. Он смотрел на солнце; глаза его были широко открыты. Мне еще не приходилось видеть людей, которые бы не теряли зрения от этого.
Больше терпеть я не мог. В тот же вечер я пригласил на ужин в мою каюту племянника Джорджа. Он командовал сухопутным отрядом, побывавшим на Ориноко. Я его поставил во главе отряда, поскольку он старше Уота, смел и предприимчив. А если не кривить душой, то надо признать, что Джордж — горлопан и тупица с замашками великовозрастного недоросля. Его геройства хватает только на то, чтобы пускать пыль в глаза.
Когда я напрямик сказал Джорджу, что всю ответственность за захват Сан-Томе Кеймис возложил на Уота, он сначала все отрицал. Потом я спросил, правда ли, что губернатор убит самими испанцами.
Тут он завопил и начал стучать кулаками по столу. Я настаивал на ответе. Он вдруг угрожающе стих, затем неожиданно расплакался и выложил все начистоту.
Оказывается, что он и Кеймис попали под каблук Уота тотчас же, как потеряли нас из виду. Именно Уот настоял на том, чтобы плыть так далеко в глубь материка по Ориноко.
Преодолевая сильное встречное течение, они медленно продвигались вперед. Капитаны Уолластон и Уитни предпочли тащить корабли волоком по песчаной отмели (Джордж считает, что с умыслом). Они соединились с остальными только после захвата Сан-Томе. Кеймис не закрывал рта от снедавшего его беспокойства, но толку от его болтовни было мало. Джордж поделился с Уотом сомнениями в удачном исходе всего предприятия, и тот замучил его насмешками и обвинениями в трусости. А что касается солдат и матросов — пока впереди маячит добыча, эти головорезы скрепя сердце будут выполнять приказы любого.
Когда они подплывали к Сан-Томе, Кеймис взял себя в руки и за спиной Уота сговорился с Джорджем. Они выслали вперед лазутчиков. Вернувшись, лазутчики рассказали, что почти все в Сан-Томе люто ненавидят Паломеке, который правит фортом как тиран. Многие готовы изменить ему и сдать форт без боя — тем более что у них всего сорок боеспособных солдат, а у нас (даже без тех, что остались с Уолластоном и Уитни) больше двух сотен. Предводителем испанских заговорщиков был некий Херонимо де Градос. По его замыслу, мы должны были только изобразить атаку, а захватывать крепость нам не придется — испанцы сами убьют Паломеке.
Второго января на исходе дня отряд бросил якоря у ручья Аруко в трех милях от крепости. Солдаты сошли на берег. Затем корабли поплыли дальше и бросили якоря как раз напротив Сан-Томе. Джордж приказал сделать привал. Он и Кеймис были уверены, что заговорщики внутри крепости откроют ворота.
Настала ночь. Напряжение росло. Джорджу было все труднее держать солдат в повиновении. Еще труднее, по его словам, было удерживать от опрометчивых поступков Уота. Джордж говорит, что в этот момент он рассказывал Уоту о договоре с Херонимо де Градосом. Уот встретил эту новость недоверчиво. Однако согласился ждать, когда испанцы откроют ворота или подадут англичанам какой-нибудь сигнал для начала мнимой атаки.
Время шло, но ничего не происходило.
А около часу ночи в субботу третьего января Уот не выдержал. Потерял голову. Он бросился один с обнаженным мечом прямо на испанцев, спокойно смотревших при свете звезд на расположившихся поодаль англичан. На бегу он кричал (Джордж говорит, что запомнил все слово в слово):
— Вперед, храбрецы! Вот где наш прииск! Только дураки ищут золотые прииски!
По словам моего племянника, Уот умер не от того, что его проткнули дюжиной пик, как утверждал Кеймис. Его зарубил испанский капитан Ариас Ньето. Кеймис и мой племянник сделали все, чтобы соблюсти договор с Градосом и его людьми. И когда солдатня вышла из повиновения, они стали кричать Градосу, чтобы тот, пока не поздно, обнаружил себя. Он это сделал, указав, куда и в кого не надо стрелять. Но солдаты, круша все без разбора, взломали ворота, ворвались в крепость и дотла сожгли несколько домов. Градос и его сообщники бежали. Мы потеряли их доверие, считает мой племянник, во-первых, из-за сумасбродной выходки Уота, а во-вторых, потому что солдаты стали неуправляемы.
Кеймис нашел тело Паломеке на площади. Между лопаток у него торчал топор, на голове сбоку зияла огромная рана.
Индейца Кристобаля Кеймис обнаружил в одной из комнат дома губернатора; его оставили охранять ларец, в котором держали документы о попытках испанцев найти золото в этом районе, а также письма из Мадрида, предупреждающие о нашем прибытии; там же находились составленные мною списки кораблей и экипажей, которые я вручил королю Якову, а тот тут же передал Гондомару, испанскому послу в Лондоне. В ларце были и два маленьких золотых слитка, составивших всю добычу Кеймиса.
Мой племянник старался приуменьшить значение случившегося. «Обычная стычка», — говорил он, напоминая мне, что с нашей стороны, кроме Уота, было еще только двое убитых — капитан Козмор и мистер Харрингтон. (Капитан Торнхерст тяжело ранен, но постепенно поправляется.) У испанцев, твердит Джордж, тоже всего две потери, если не считать Паломеке: капитан Ариас Ньето, который убил моего сына, и капитан, которого индейцы опознали как Хуана Руиса Монхе. Эти двое, кажется, единственные испанцы, сохранившие верность губернатору и сложившие свои головы, защищая форт.
(Итак: шесть убитых. Но меня такая арифметика не успокаивает. Даже если ненавистный Паломеке убит своими, остаются еще два убитых нами испанца. Что на два испанца больше, чем требуется. Не говоря уже о том, что среди убитых англичан был Уот...)
Я спросил Джорджа, что, по его мнению, случилось с Градосом и другими убежавшими. Он ответил, что скорее всего они отступили к водопаду Карони.
За двадцать девять дней, что наши солдаты находились в Сан-Томе, произошло еще несколько «стычек». История тех дней, во всяком случае в пересказе Джорджа, совершенно позорна. Кеймис ходил по крепости, пытаясь выведать о приисках у тех индейцев и чернокожих, что говорили по-испански. Из этой затеи ничего хоть сколько-нибудь полезного он не извлек. Он терзался, понимая, что должен написать мне, но не мог собраться с духом и послать мне страшное известие. Не один раз он признавался Джорджу, что находится на грани самоубийства, что не может глаз сомкнуть от страха и все такое прочее. Мой племянник отнесся к его жалобам без всякого сочувствия. Все капитаны, говорит он, включая его самого, ожидали от Кеймиса действий. В частности, они ждали, что Кеймис поведет их к прииску. Но Кеймис отказывался, ссылаясь на то, что найти его в джунглях непросто. Он как-то сказал Джорджу, что, если он выйдет из крепости во главе колонны солдат и потеряет в джунглях дорогу, эти молодцы совсем озвереют. Чтобы избежать такого риска, Кеймис совершил однажды ночью вылазку с небольшим отрядом, видимо, в район водопада Карони. Он возвратился с куском породы и показал его Джорджу и раненому капитану Торнхерсту. Руда оказалась пустой, и больше о ней не вспоминали.
Уота похоронили со всеми воинскими почестями в церкви Сан-Томе.
По словам моего племянника, когда всем стало ясно, что дело кончилось ничем, именно Кеймис приказал сжечь форт.
6 марта
Портовые крысы! Они не хотят возвращаться на Ориноко. Я все перепробовал. Приказывал. Упрашивал. Я даже пытался подкупить некоторых капитанов. Результат один: решительный отказ. Ни один не желает плыть со мной на Ориноко — и это несмотря на тс что золото — я открыл им секрет — можно найти, и не поднимаясь до Сан-Томе.
А причина очевидна — они боятся. Они отказались вернуться на Ориноко из страха, что испанский флот уже плывет через Атлантику в погоне за нами. У них одно на уме: как бы убраться из Пунто-Гальо до того, как испанская армада обрушится на нас. Я созвал военный совет. Капитан за капитаном вставали и говорили, что нам следует уносить ноги подобру-поздорову. Мои доводы о месторождениях золота не произвели на них никакого впечатления. И уж совсем я взбесился, когда некоторые из них заявили во всеуслышание, что вообще не верят в существование этих приисков. Даже Сэмюэл Кинг, самый крепкий и надежный из моих капитанов, высказался в том смысле, что-де, по его мнению, нам следует на время уйти от Тринидада и обдумать все спокойно у Подветренных островов.
