Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1973 год
Мальчик едва сдержал крик и оглянулся, как бы ища поддержки. Зеленела на ярком солнце трава, в воздухе сновали бабочки, и была во всем этом такая пустота, такая неумолимость нового, открывшегося ему порядка, что мальчик похолодел от ужаса.
Затем все облегчили слезы, которые он пытался сдержать и не мог, они мучительно текли, заволакивая мир. Он хотел бежать, немедленно бежать к маме, папе, любому человеку, лишь бы не оставаться в одиночестве. Но что-то удержало его на месте. Он знал причину. На ближнем пригорке в обрыве золотился песок, там можно было вырыть могилу. Он пошел туда, вытирая слезы.
И тут он заметил, что до сих пор сжимает в руке перо. Он разжал кулак. На ладони лежало измятое, серое от пыли перо, которое там, в вышине, казалось ему таким желанным и белым.
Как девяносто зим назад...
Томагавк надо бросать легко—в этом весь секрет, — так считает Олф Халвей. — Очень многие почему-то полагают, что в бросок нужно вкладывать всю силу. И напрасно — это только снижает точность».
Семидесятидвухлетний Олф Халвей из Нормала, штат Иллинойс, один из самых больших энтузиастов, стараниями которых сейчас возрождается интерес к томагавку, бывшему когда-то в руках индейцев опаснейшим оружием. Так, в прошлом году на встрече метателей томагавков во Френдшипе, штат Индиана, за каких-то три дня Халвей обучил 3 тысячи начинающих.
«Я гарантирую им попадание с третьего броска, — резюмирует он. — Так оно обычно и бывает».
Сегодня 20 тысяч бледнолицых томагавщиков бродят по лесам и лугам Соединенных Штатов, бросая свое экзотическое оружие в пни, в поваленные ветром деревья и в специальные мишени.
«Научиться бросать томагавк не поздно в любом возрасте, — вот еще одно мнение Халвея. — Среди моих учеников есть и четырехлетние, и восьмидесятичетырехлетние, и все они получают от этого огромное удовольствие. Сам я взял в руки томагавк пятнадцать лет назад, после сердечного приступа, когда врачи посоветовали мне найти какое-нибудь хобби. Вот тогда-то я и стал делать и метать томагавки. С тех пор это увлекательное занятие доставило мне немало радостных минут».
Халвей — виртуоз каких мало. Вот один из его трюков: скрестив руки перед грудью, он смотрит в цель; через какую-то долю секунды он бросает сразу четыре томагавка, по два каждой рукой. Все четыре вонзаются в толстый конец бревна на расстоянии шести метров: причем две рукоятки смотрят вверх, а две — вниз. Халвей утверждает, что такое может удаться только с томагавками его собственного изготовления: «Я особым образом обстругиваю рукоятки. Иначе их ладонью просто не обхватишь».
Есть у него и другой, не менее поразительный номер: между двумя палочками, торчащими из яблочка мишени для стрельбы из лука, зажимается деревянный брусок. Халвей пускает свой томагавк таким образом, что конец рукоятки вышибает деревяшку, а сам топорик, подскочив, перелетает через мишень и вонзается в нее с обратной стороны.
Это, конечно, образец высшего мастерства, которое достигается долгими годами тренировки. Просто же бросить томагавк и попасть в цель нетрудно.
«Самое главное, — не устает повторять Халвей, — бросать не слишком сильно — сам по себе бросок и так уже требует большого напряжения трехглавой мышцы».
«Попробуйте метнуть томагавк как мяч в бейсболе — и вам понадобится новое плечо», — предупреждает один томагавщик со стажем. Впрочем, у настоящих мастеров есть и другие обязательные правила.
«Выпускайте ручку так, чтобы она буквально выскальзывала у вас из пальцев, — обычно наставляет своих учеников Халвей. — Не пытайтесь делать «крученые» броски, не дергайте для этого запястьем. Томагавк сам по себе перевернется на лету. На расстоянии шести метров и дальше можно рассчитывать на один-полтора оборота. И еще смотрите не. выпустите томагавк слишком поздно, иначе всадите себе ненароком лезвие в ногу».
Чтобы овладеть основами метания томагавка, обычно бывает достаточно часовой тренировки. Потом можно пробовать свои силы на различных мишенях и дистанциях. Мишени могут быть самые разнообразные, кроме, естественно, живых деревьев, за повреждение которых вам придется платить штраф. Ну а расстояние каждый выбирает по своему разумению.
«Лично я, — поясняет Халвей, — не придерживаюсь постоянной дистанции или каких-то определенных целей: разные там щепки, соломинки для содовой воды, игральные карты — все годится. Мне случалось попадать и с полутора метров, и с восемнадцати, но чаще всего я бросаю с расстояния от пяти до восьми метров. Однажды я видел, как один малый метнул томагавк на тридцать шесть метров. Правда, он так и не попал в сарай, в который целился». (Хочу похвастать, что и сам я однажды тоже ухитрился послать томагавк, великолепно сделанный Халвеем, на тридцать шесть метров и был бы вознагражден отличным ромштексом, окажись моей мишенью слон...)
Хотя представление о томагавке обычно ассоциируется с индейцами, коренным населением США, оружие, которое называют теперь томагавком, пришло в Новый Свет из Европы. Своей формой оно похоже на недавно найденный древневавилонский медный топор, возраст которого не меньше 4 тысяч лет. Мы не располагаем данными, что им пользовались для метания, но зато совершенно точно знаем, что подобным смертоносным оружием был «франциск» — боевой топорик франков в VI веке. Умело бросив его, пеший воин мог вышибить врага из седла, а то и вообще отправить его на тот свет. Сакс же, если только франк промахивался, не оставался в долгу, используя свое метательное оружие — миниатюрный топорик с кривым лезвием.
Само название «томагавк» происходит от слова «тамахакен», которое было в ходу у индейцев-алгонкинов. Первые колонисты, однако, называли томагавком самые различные инструменты и виды оружия, включая индейское долото, каменный топор, всевозможные палицы и дубинки, в том числе с шипами, и, наконец, железные топоры, пользовавшиеся популярностью среди индейцев. Во времена колонии отцов-пилигримов (первая половина XVII века) у индейцев были лишь каменные топоры, служившие главным образом орудиями труда. Европейские поселенцы начали сбывать им металлические топоры в обмен на продукты и пушнину, о чем им вскоре пришлось здорово пожалеть, ибо томагавк стал основным оружием индейцев. С ним они научились управляться гораздо искуснее, чем со своими неуклюжими луками, стрелявшими на считанные шаги.
«Дикари бросают свои крутящиеся топоры с ужасной точностью, поражая в голову или спину тех, кого преследуют», — писал один перепуганный колонист. «Они обладают каким-то сверхъестественным даром направлять полет томагавка, — свидетельствует другой поселенец, — так что, хотя он и крутится в воздухе, острие всегда вонзается в дерево рядом с намеченным местом». Между тем ничего сверхъестественного тут не было: в зимних стойбищах индейцы тренировались в метании томагавка буквально с утра до ночи. Для них это был вопрос жизни и смерти.
Когда в XVII веке индейцы стали выменивать томагавки на золото и пушнину, они могли выбирать между тремя видами топоров: французским в форме лепестка; испанским, представлявшим собой просто уменьшенную алебарду; и английским, который и стал известен большинству американцев под названием томагавка. К 1765 году европейские фирмы, узнав, как велик спрос на металлические топоры среди индейцев, стали изготовлять их тоннами, причем ручки некоторых из них делались даже в виде трубок для курения. В последующие десятилетия Америку наводнили миллионы томагавков. К началу XIX века их было столько похоронено в земле Новой Англии, что фермеры организовали форменную «разработку недр» на своих полях и продавали лезвия как металлолом. И все же из многих миллионов томагавков, завезенных когда-то в Америку для обмена, были найдены лишь тысячи. К концу прошлого столетия почти перевелись и настоящие томагавщики, да и сами некогда боевые топорики стали изготовлять из... свинца, а то и из дерева, просто как декоративные безделушки. Таков был бесславный конец когда-то грозного оружия.
В наши дни, когда возрос интерес к общедоступным, не требующим ни больших затрат, ни значительных физических усилий видам спорта, древний томагавк обрел новую жизнь. Официальные состязания по метанию томагавка состоялись впервые в общенациональном масштабе в 1970 году.
Когда я решил прибавить свое слово к тому обидно малому, что известно о замечательном искусстве метания томагавка, мне захотелось разыскать старика, который видел, как бросали их сами индейцы. Мне повезло. В Калифорнии я познакомился с Фрэнком Эдсоном. В свои 90 лет он продолжает по 10 часов в день работать в прачечной, которую содержит вместе с дочерью. При виде моих томагавков у него заблестели глаза. Посмотрев, как я выполняю бросок, он одобрительно закивал головой: «Да, точно так метали индейцы...»
