Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1989 год
Мрак стоял повсюду, потому что духи снова, изловчившись, спрятали землю от взгляда Всемогущих. Даже глаза Океана — соленую воду, а также озера и реки они затянули ледяным бельмом, чтобы удобнее было истреблять род человеческий.
Но он знал, что надо выжить в этом холодном неуютном мире, и духи отступят, и солнце придет и согреет детей своих, нужно только исполнить свое предназначение и спасти свой народ. Для этого он, Сиирт-Я, и исполнял танец на замерзшем круглом озере, окруженный кольцом ритуальных костров.
Угрюмые, осунувшиеся от недоедания люди по ту сторону огня ждали, выпросит ли он у духов разрешение на охоту. Они уже пытались охотиться, но стрелы их и копья летели мимо дичи. И всем стало ясно, что требуется согласие духов.
Он подпрыгнул, прислушался к перезвону медных треугольников и колец, привязанных к его меховой одежде. Тряхнул украшениями еще раз, словно проверяя услышанное. Затем решительно ударил перед собой посохом, тоже обвешанным побрякушками. В стороны брызнули ледяные осколки. Сиирт-Я резко нагнулся, поднял кусочек льда, лизнул его языком. Потом, неодобрительно поцокав, бросил в огонь. Теперь он колесом прошелся по ледяной арене, еще раз ударил посохом. Сиирт-Я опять лизнул отколовшуюся льдинку и, пританцовывая, принялся долбить лед. При каждом ударе посоха толпа завороженно вторила его выдохам: «И-эх! Йех! И-и-и-и-эх...» Во льду уже образовалось изрядное углубление, но дальше долбить не имело смысла, ведь озерцо промерзло насквозь. Он сорвал со спины Пенз-Ар — туго натянутую на небольшой овальный обод белую шкуру северного оленя,— ударил по нему пальцами, отчего Пенз-Ар басовито, тревожно загудел, и бросил его наземь. Затем сдернул с головы остроконечный нерпичий колпак — для охоты на каждого зверя имелась своя шапка, а в этот раз собирались охотиться на нерпу,— вытер ею пот с лица и швырнул на край выбитой лунки. «Нях! Нях!» (1 Нерпа (ненец.). Любопытно сходство с эскимосским языком, где нерпа именуется «няхсак».) — зашептали зрители. Для племени, стоящего за линией костров, это была уже не шапка, а нерпа, вылезшая на лед.
Сиирт-Я семикратно обежал озерцо, пританцовывая и выкрикивая нараспев заклинания. Затем, пригнувшись, словно таясь от кого-то, он пересек озерцо поперек рядом с лункой и на другом краю, у самых костров, упал, распластался, прижался ко льду. В его руке был зажат белый кожаный ремень, который тянулся, едва различимый на замерзшей поверхности, к белому Пенз-Ару.
По толпе соплеменников прокатился напряженный вздох. Все увидели: охотник, отыскав сделанную нерпой лунку, положил поодаль замаскированную шкурой доску, протянул ремень к своей засаде и дождался, когда нерпа вылезла на лед. Теперь все зависит от воли духов — если они решат предупредить нерпу, та успеет нырнуть в лунку раньше, чем охотник закроет отверстие доской.
Сиирт-Я чуть заметно шевельнул пальцами, и Пенз-Ар медленно пополз к лунке. Ближе, ближе... Есть! Диск из белой оленьей шкуры накрыл прорубь, и в тот же момент одним скачком Сиирт-Я оказался в центре озерка. Прижав к груди колпак, он словно перевоплотился в нерпу. Прыгая вокруг перекрытой лунки, он изображал ужас животного, а звон его амулетов становился все громче, все отчаяннее. Казалось, что уже ничто не спасет глупую нерпу. Но соплеменники, напряженно подпевая невнятным возгласам Сиирт-Я, ждали окончательного решения духов, последнего знака их благорасположения. Они чувствовали, что конец «охоты» близок. И тут звон амулетов оборвался. Сиирт-Я замер и резким движением высоко подбросил посох, одновременно выронив нерпичий колпак и рухнув рядом с ним. Теперь на льду рядом лежали двое — человек и нерпа. Посох, взлетевший над ледяной поляной, завис на мгновение, словно остановленный взглядами зрителей, и тут же устремился вниз своим остро отточенным наконечником. Промахнется — плохой знак: охота будет неудачной. Поразит Сиирт-Я — еще хуже. Значит, духи совсем рассердились на племя...
— А-а-а! — приглушенно ахнула толпа, когда посох, пронзив колпак, глухо ткнулся в лед. Напряжение спало, развеялось, будто его и не было. Послышались смех, радостные возгласы, похвалы великому другу духов Сиирт-Я.
Но никто из них, однако, не догадывался, какие тяжелые думы одолевают сейчас Сиирт-Я. Внешне торжественный, горделивый, он думал о вчерашнем разговоре с другими сиртами-хранителями. Все дальше в безвозвратном прошлом оставалась былая слава их племени — когда-то многочисленного могущественного народа, обитавшего на благодатном цветущем континенте! Все труднее давалась жизнь на островках, все сложнее было добывать пищу. Холода из года в год становились все суровее, а подземные толчки сотрясали некогда великую страну все чаще. И вчера старейшие из хранителей говорили о том, что надвигается новая беда, и только те, кто уйдут навстречу перелетным птицам, может быть, сумеют выжить. Выжить и продолжить род спиртов, потомков мудрейших скерлингов. Выбор хранителей остановился на семи Молодых, сильных Сиирт-Я, заклинателях духов, в том числе и на нем. Им, которым безоговорочно верит племя, надлежит вести людей в новые земли в следующую зимнюю ночь, когда замерзнет Океан. Им предстоит спасать хранимый веками бесценный дар чужеземцев — Священное Ухо... Значит, еще одно холодное лето на земле предков, и надо будет уходить...
— Тебе пора уходить,— тронула его за плечо Пуйме.— Утро.
Роман открыл глаза, и первое, о чем подумал, было: а не приснилось ли ему все это? Солнце висело над горизонтом, косыми прохладными лучами поглаживая склоны гор, со всех сторон окруживших идеально круглое озеро. Спать больше не хотелось. «Значит,— решил Роман,— я выспался. А раз так, это в самом деле был сон».
Он легко вскочил на ноги, с удовольствием потянулся, разминая затекшие мышцы.
— Ну, как там дедушка?
— Дедушка спит.
— Пойду посмотрю его.
— Не надо.
— Может, укол...
— Не надо,— твердо повторила Пуйме.— Тебе пора уходить. Далеко идти.
Роман в нерешительности пожал плечами. С одной стороны, помочь старику его инъекции уже не могли. Сэрхасава, как говорится, был за пределами медицинской помощи. С другой — уходить, не сделав хоть что-то...
— Хорошо, как знаешь. Я оставлю тебе несколько ампул. Ты уколы умеешь делать?
— Нет.
— Ну тогда надпилишь горлышко, вот пилка, отольешь лекарство в чуть теплый чай. Дашь, когда дедушка проснется. И еще одну вечером. Две ампулы в день. А завтра я пришлю помощь.
— Нет! — неожиданно жестко приказала девушка — Сэрхасава Сиртя завтра все равно умрет. А мне помогать не надо.— Видя, что Роман еще колеблется, добавила: — Все равно сюда дороги никто не знает.
И тут до Романа с опозданием дошло, что и ему ни за что не найти обратной дороги.
— Послушай, Пуйме! — ошеломленно проговорил он.— А как же я? Пойдешь со мной еще раз?
Пуйме отрицательно покачала головой:
— Я не пойду. Но провожу. Ты не заблудишься. Она вынесла из пещеры горячий чайник, налила в кружку буровато-зеленой жидкости с резким запахом.
— Выпей!
Ни о чем уже не спрашивая, Роман сперва пригубил отвар, нашел, что вкус его горек, но не лишен приятности, и выпил кружку.
Что было потом, Роман помнил смутно. Голова у него закружилась: видимо, в отвар входили какие-то дурманящие снадобья. Пуйме вывела его через лаз под водопадом, и дальше он пошел один. Как, куда, по каким приметам — понятия не имел. Шел. Просто шел. И пои том ни секунды не сомневался, что идет правильно.
На всем пути перед ним возникали странные видения, словно спишь, и снится что-то, и вроде бы интересное, со смыслом, а проснешься — вспомнить нечего.
Однако было одно навязчивое видение, которое повторялось не раз.
Он был жрецом, шаманом или колдуном большого племени, что кочевало на юг, туда, откуда на Север летом прилетали птицы. Их было несколько тысяч человек, главным образом, молодых и среднего возраста. Всех их объединяла одна цель: дойти до богатых теплых земель. Ради этого терпели они лишения многомесячных переходов и зимовок, по ночам жгли костры, чтобы отпугивать хищных зверей, отбивались от диких племен. Последнее было нетрудным делом, потому что луки со стрелами, щиты, металлические мечи давали им значительное преимущество, несмотря на то, что все дикари были значительно выше ростом. Но в стычках с врагами, на охоте, в топких болотах терялось немало людей. И хотя детей рождалось множество, племя никак не увеличивалось: людей стал косить загадочный мор.
Люди внезапно слабели и умирали без мук и боли. Главный шаман вызывал духов, долго беседовал с ними и уверял после, что они обещают изгнать болезнь. Однако, когда умер сам главный шаман, люди совсем пали духом. Племя вымирало, переходы становились все короче, а заветная земля начинала казаться несбыточной мечтой.
