Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1989 год
«...посредством динамометра я медленно приподнимал стол (прикрепив прибор к ножке стола.— Г. С.)... До сеанса нормальное сопротивление равнялось 100 фунтам; во время сеанса, когда я желал увеличения тяжести, динамометр показал сначала 120 ф, а потом 150 ф, когда же я пожелал уменьшения веса, то показания инструмента дошли до 50 ф, до 35 ф и, наконец, до 30 ф».
Этот стол вообще-то весил 6 пудов, но даже дамы могли его приподнимать за край одним пальчиком, когда им этого хотелось.
О том же самом писал и А. Н. Аксаков:
«...мы получаем в результате:
1) Движение неодушевленных предметов под руками, не производящими сих движений.
2) Изменение тяжести предметов, без видимой тому причины.
3) Стуки или удары, ничем, по-видимому, не производимые и отвечающие на мысль вашу.
4) Мелодическую игру на инструменте, при держании его одной рукой, не касающейся клавиш.
5) Движение неодушевленных предметов — кресла, скатерти, рукава, колокольчика — без видимого прикосновения к ним.
6) Образование временного, постороннего, орудующего тела — как бы пальца или руки,— которое вы только ощущали, но другие и видели неоднократно».
Не думаю, что на каждый такой сеанс спиритизма пришельцами отряжались дежурные фробы, но, если шел диалог — через стуки, записки, мысленно,— то чем такое объяснить? Дживой? Если джива целиком наше, земное создание и человечество накопило его за несколько тысячелетий активной жизни, то во многих проявлениях полтергейста она ведет себя как некое целостное и притом вполне разумное образование. Одним словом, Солярис, да и только. Мыслящий океан, нами порожденный и с нами сосуществующий. Не он ли, в таком случае, демонстрирует нам время от времени всяческие чудеса с НЛО? С ПГ? С телепатией? Если вокруг каждого из нас есть своя аура — то же структурированное поле, несущее некую информацию о внутренних процессах в организме, включая и мозг (телепаты, к слову, если что и «читают», то не в собственном мозге, а именно в этой ауре),— то отчего не быть ауре вокруг человечества? Человек смертен, но на протяжении всей жизни, излучая поле, он пополняет этой информацией всеобщую нашу ауру, и если только она не исчезает тут же, если только она интегрируется с дживой, нам остается поздравить себя с некой формой духовного бессмертия, вечной жизни разума.
Делать «залетных гостей» ответственными за все происходящее на спиритических сеансах, за бесчисленные телепатические, телекинетические и прочие взаимодействия, за тысячи и тысячи серий полтергейстов, за все проявления фробов, имя коим легион,— по меньшей мере несерьезно.
Одним словом, если мы и должны готовиться к Великому Контакту с неким разумом, то не с нашим ли собственным? Не произойдет ли в результате этого величайшего пробуждения от многотысячелетнего всечеловеческого сна того, о чем и подумать-то сладкобоязно: наступления золотого века? Ибо тогда человек сможет использовать не четыре-пять процентов мощности своего мозга, а много больше. И возможности наши возрастут необычайно.
Геннадий Сорокин
Лики предков
Даже самые смелые европейские модницы, несомненно, выглядели бы весьма скромно рядом с девушкой из племени чимбу в Папуа — Новой Гвинее. А уж на празднике зинг-зинг, когда папуасы демонстрируют свои наряды, в дело идет все, что можно найти в безбрежных джунглях второго по величине острова Земли: перья райских птиц, мох, трава и листья папоротника, человеческие зубы и яркие плоды... А иногда даже куски синтетических тканей или пластика, выброшенные к берегам далекого острова волнами западной цивилизации.
Шотландец Манкольм Кирк ездил в Новую Гвинею на протяжении тринадцати лет и провел среди разных племен этой страны в общей сложности семь месяцев. Он собрал богатейший материал и впоследствии издал книгу под названием «Человек как произведение искусства. Новая
Гвинея», которая рассказывает о раскраске и масках меланезийцев и папуасов и о тех магических свойствах, которые эти племена приписывают цветам и рисункам на своих лицах. По наблюдениям Кирка, воины-папуасы к праздникам превращают лица в изумительные и неповторимые шедевры. Причем раскраска любого персонажа ритуального танца результат творчества, и каждый член племени исполняет ее в манере, присущей только ему, и никогда не повторяет другого.
Свои редковолосые подбородки суровые папуасы научились «облагораживать» травяной бородой, окрашивая ее под седину. Если по сценарию празднества меланезийскому или папуасскому воину предстоит быть птицей, он украсит голову перьями курицы, райской птицы или орла; другие преображаются с помощью кабаньих клыков, не говоря уже о пальмовых листьях и бамбуковых булавках.
Раскраска женщин — зрелище одновременно и притягательное и отталкивающее. Под толстым слоем краски черты лица узнать невозможно, тем более что рисунки меняются только к следующему празднику. Сочетание красного и черного цветов отличает невесту. Черный символизирует душевное, красный — материальное благополучие в будущей супружеской жизни. Но горе той, которая смешает эти цвета.
Вдова сообщает соплеменникам и духам-покровителям о своем горе, раскрашивая серой глиной лицо, руки и тело. Ее траурный наряд состоит из множества нитей, на которые нанизаны «слезы Иова» — высушенные плоды местного растения. Ежедневно вдова изготовляет по нитке и, закончив работу через три месяца, носит двадцатипятикилограммовые жгуты «слез» два года.
Многие из семисот племен, населяющих остров, еще сохраняют верность богам и традициям предков, держат в строгой тайне секреты магии цветов и рисунков ритуальной раскраски. Однако год от года все бесцеремоннее вторгаются в их жизнь бесчисленные «цивилизаторы». Может быть, с этих фотографий на нас глядит одно из последних поколений, живущих по законам предков.
По материалам журнала «Гео» подготовил С. Бура
Григорий Темкин. Лунный лист
В центре земного круга
Роман вернулся к постели больного, взял его за руку. И снова ощутил горячее «электрическое» покалывание в пальцах. Губы старика с усилием шевельнулись, и доктор вдруг то ли услышал, то ли увидел полуслова-полуобразы, которые складывались в его мозгу в яркие отчетливые эпизоды.
...В одеянии жреца он стоял у подножия храма на высоком утесе, о который внизу лениво терлись ласковые синие волны, и любовался своей страной — обширной, щедрой, прекрасной, как обитель богов в заоблачных вершинах Сумера.
Под ним правильным семиугольником лежал его родной город Нери, воздвигнутый на берегу океана близ устья полноводной Геды во славу правителей страны Игма и на устрашение ее врагам. Огромные каменные стены окружали город. На каждом углу по периметру стены стояла мощная сторожевая башня, и не было такого места на крепостных стенах, куда бы не достала стрела лучника, пущенная через башенную амбразуру.
Семь ворот вели в город, но, чтобы миновать тяжелые решетки, закрывающие доступ в Нери, нужно было по подъемному мосту пересечь ров, а прежде чем взойти на мост, требовалось получить разрешение у начальника стражи...
А желающих попасть в город было множество: в гавани теснились остроклювые суда, глубоко осевшие в воду от обилия привезенных товаров; со всех сторон по семи дорогам тянулись в Нери нескончаемые караваны повозок, запряженных круторогими быками; пешие и конные уступали дорогу рабам, несущим на паланкинах чинно восседавших вельмож. Все они стремились попасть в славный Нери, цитадель счастливейших и мудрейших.
С утеса просматривались и улицы города, прямые, как копье, и белоснежные купола дворцов, отсюда, с высоты, кажущихся не больше яйца вещей птицы Инг, и серые полушария богатых вилл, утопающих в зелени фруктовых садов, и нарядные кубики из розовой глины, обсаженные деревьями,— дома простых граждан Нери.
На площади близ ворот, выходящих к порту, кипела торговля, спорили иноземные купцы. Среди них были светлокожие гиганты из племени тро, которые ударом кулака могли убить быка, коварные узкоглазые барги, известные тем, что ради прибыли они были готовы отправиться хоть на край света, широкоплечие черные воу, как никто другой искушенные в кузнечном ремесле...
Казалось, базар принадлежал всецело им, чужеземцам, только между собой ведут они торг. Однако, приглядевшись, можно было заметить, как среди горластых купцов, не обращая на толчею внимания, чинно прогуливаются мужчины и женщины в голубых плащах с изображением священной горы Сумер — центра Земного Круга. Этих людей от шумной многоязычной толпы отличала белая, как снег, кожа, волосы цвета полуденного солнца, властная осанка. И рост. Самый высокий из них едва ли был по грудь самому низкорослому купцу. Но все же стоило человеку в голубом плаще — будь то вельможа, стражник или простолюдин — поднять руку, как шум вокруг него моментально умолкал, ссоры прекращались, и иноземцы почтительно склоняли головы: какой товар удостоит своим вниманием досточтимый и мудрый скерлинг?
