Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1996 № 01-02
Другая категория присланных произведений посвящена непростой русской истории, в существовании которой модно теперь стало сомневаться. Это «Лесной человек» Владимира Ней-вина из Екатеринбурга, посвященный попыткам хазар удержать Русь под своим игом, когда на помощь русичам приходят силы и духи самой русской земли, и «Четвертая мысль» Алексея Винникова из города Петушки, где делается попытка объяснить загадочную судьбу царевича Димитрия. И более близкие к нам беспокойные страницы продолжают будоражить совесть, вызывая переживания самого ужасного свойства, которые при перенесении на бумагу выходят за рамки «фэнтэзи». Такова «Дорога мертвых» Дмитрия Дубинина из Новосибирска, повествующая о зомби, населяющих заброшенный лагерь ГУЛАГовских времен в приполярной тундре. Примыкает к теме событий новейшей российской истории и рассказ Евгения Прошкина из Москвы «Маршрут» — своего рода предсмертная исповедь человека, вспоминающего «грехи свои тяжкие» и тех, кого он вольно или невольно толкнул на смерть. Последние два произведения, собственно говоря, не по теме нашего конкурса, но мы решили о них с благодарностью упомянуть, так как они написаны на весьма достойном уровне.
Есть произведения, где авторы пытаются свести воедино множество персонажей, чей след несет скорее язык, чем память людская, кто не всегда понятен сегодня без специальных пояснений фольклористов. Злыднем зовут зачастую просто зловредного человека, а прежде это была нечисть очень прилипчивая, воплощение и спутник Недоли. Алатырь-камень недосягаемым свойством своим возвращать молодость и решать все проблемы манил на остров Буян не одного героя, а разрыв-трава выручала узников и рушила всевозможные недобрые узы. Перечислять можно долго, и Татьяна Суворова из Екатеринбурга попыталась задействовать множество образов в полном крови и боли рассказе «Место килы», но как и герою рассказа Бажену, так и читателю остается только мучиться смутными догадками — отчего родную деревню нечистая сила просто ест поедом.
Лиризмом, особенной тихой радостью привлекает зарисовка Е. Гаркушева из города Гуково Ростовской области «Временое пристанище». А «Кооператив чудес «Иванушка» Сергея Криворотова из Астрахани, наоборот, достаточно точно отражает дух скептицизма, свойственный многим в нашей «коммерческой» российской современности.
И, как водится, три победителя, кого мы поздравляем и чьи произведения предлагаем вашему вниманию.
Дмитрий Камышев — молодой московский журналист, активный читатель и любитель фантастики. Повесть «Там чудеса…» — его первая художественная публикация. Герой повести — тоже современный журналист, ни в Бога, ни в черта толком не верящий, но вовсе не циник, человек открытый как доброй памяти людской, так и голосу природы. Может, это и имел в виду леший из повести, измерявший его «добросилу» — способность одолеть мертвящее Кощеево зло в финальном поединке? Повесть Камышева особенно привлекла искренностью тона и сугубо личным, но глубоким восприятием тех категорий, что нашли свое отражение в славянском фольклоре.
Наталья Резанова — тоже молодой, но уже профессиональный литератор, сотрудник известной нижегородской книгоиздательской фирмы «Флокс», автор и переводчик многих публиковавшихся фантастических произведений. В двух ее диалогических новеллах на темы русской истории — о варяжских набегах и восстании Степана Разина — воплощен дух той русской женщины, что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». И хоть избы-то все горят и горят, она хочет и дом для своих детей заново отстроить, и с Богом поговорить на равных.
Краевед Валерий Ярхо из Коломны не мудрствуя лукаво записал и обработал местное предание из времен татаро-монгольского нашествия, когда подобно Китеж-граду храм деревни Олений Вражек (теперь это имя носит улица в современной Коломне) ушел в землю вместе с жителями, но звон колокола остановил врага и по сю пору, как Божий знак, оберегает эти места от опасности.
Иллюстрации к новеллам Резановой и рассказу Ярхо выполнил московский художник Ильяс Айдаров.
Еще раз благодарим участников нашего первого конкурса и желаем всем творческих успехов!
Дмитрий Камышев
«ТАМ ЧУДЕСА…»
Шкатулка была самой обыкновенной — из прочного, потемневшего от времени дерева, с едва заметным резным рисунком на поверхности, — если бы не одна существенная странность: она не открывалась. Более того, у нее не было ни выступа, на который можно было бы нажать, чтобы эта вещица открылась, ни даже прорези, свидетельствующей о наличии крышки. Можно было подумать, что шкатулка вырезана из цельного куска дерева, но внутри что-то явственно гремело, а ведь если это «что-то» туда положили, то это, черт возьми, значит, что его можно и вынуть обратно!..
Игорь бесцельно разглядывал свой трофей и все больше злился на себя за то, что вообще поддался на уговоры матери и пошел к тетке Прасковье поговорить насчет ее пропавшего мужа. Ну и что из того, что Игорь работает в московской газете и занимается расследованием политических скандалов? Ведь герои его статей, как правило, — очень заметные личности, которые всегда на виду, а здесь — обычный сельский пенсионер, к тому же нелюдимый и чудаковатый. Да и вообще: поиски пропавших людей — дело не журналистов, а милиции, тем более что дядя Коля исчез больше месяца назад…
Но Игорь все-таки сходил к соседке и взял у нее эту проклятую шкатулку: сходил, потому что об этом его попросила мать, а взял — потому что увидел, как тетка Прасковья тихо плачет над выцветшей фотографией мужа. И хотя, идя к ней, он уже готовился сказать, что ничем не сможет ей помочь, что она должна ждать и надеяться на лучшее и что, в конце концов, он всего лишь простой журналист, приехавший провести отпуск у своей матери в деревне под умиротворяющим названием Барсуки, — увидев ее беззвучные слезы, он забыл все эти безжалостные слова. Игорь осмотрел опустевшую комнату дяди Коли, порылся в его бумагах, даже попытался прочесть некоторые записи, но ничего в них не понял: какая-то полунаучная ерунда, не то астрология, не то алхимия… А потом тетка Прасковья принесла эту шкатулку, сказав, что часто видела ее у мужа на столе, а в ту ночь, когда он пропал, нашла ее у крыльца, и что в тот момент шкатулка как бы светилась изнутри едва заметным зеленоватым светом и была теплой на ощупь. Она протягивала эту коробочку с такой мольбой в глазах, что Игорь понял: если он сейчас не возьмет эту штуку с собой, то отнимет у женщины последнюю надежду.
…Игорь в последний раз повертел шкатулку в руках, окончательно решив бросить это бессмысленное занятие и идти спать, когда его палец вдруг нащупал небольшое круглое углубление на боковой стенке. Без особого энтузиазма он попытался засунуть в отверстие указательный палец, но дырочка была слишком узкой. Тогда он вставил мизинец и надавил.
Ничего не произошло. Шкатулка так и осталась неприступной, а палец, извлеченный из отверстия, оказался испачкан чем-то вроде сажи темно-бурого цвета. Игорь потер мизинец о ладонь, затем поскреб ногтем, но «сажа» не оттиралась. И в этот момент за его спиной раздался голос:
— Брось, милай, зря стараешься. Фирма-ыть веников не вяжет…
Голос был скрипучим и слегка дребезжащим. Игорю почему-то сразу вспомнились сказочные персонажи из старых кукольных мультфильмов — всевозможные старички-лесовички и лешие, говорившие именно таким голосом. Нежданный гость, должно быть, тоже похож на такого персонажа, подумал Игорь и обернулся. Комната была пуста. Непроизвольно он взглянул на печку и даже на люстру, но и там никого не было.
— Да чего ж ты по верхам-то глазеешь? — обиделся голос. — Я, чай, здесь стою, под самым твоим носом! Вот-ыть пальцем в дырку лезть у него соображения хватает, а углядеть, понимаешь, человека — ни в какую!..
Игорь посмотрел под ноги и увидел маленького человечка с густой русой шевелюрой, голова которого едва доставала Игорю до колен. Пока он силился выговорить хоть слово, незваный гость с неожиданным проворством вскарабкался на стол и деловито осмотрел шкатулку. При свете настольной лампы Игорь разглядел, что на человечке были потертые джинсы, майка с эмблемой чемпионата мира по футболу и белые кроссовки.
— Ну, чё уставился? — добродушно поинтересовался человечек. — Чай, я не девица. Берись-ка лучше за ларец, замерим твою добросилу да и разойдемся с миром. У меня-ыть и других дел по горло.
— А вы… — смог наконец выдавить из себя Игорь. — Вы кто?..
— Ну, здрасьте! — снова обиделся человечек. — Али сам не видишь? Домовой, кто ж еще? Дедом Василием кличут. Да ты на одежку-то мою не смотри, — добавил он, перехватив удивленный взгляд Игоря. — Это я у Бабы Яги прибарахлился. А что, в тулупе, что ль, ходить? — Домовой любовно смахнул с колена пылинку. — Ну ты берись за ларец-то, хватит столбом стоять.
