Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1981 год
С тех пор изменилась форма сервизов, вазочек, декоративных блюд с монограммой «СН» на донышке, во много раз выросло их число. Но неизменным осталось одно каждый предмет, сделанный в небольшом чешском городке в долине Огрже у подножия Крушных гор, — настоящее произведение искусства, несущее радость людям.
С. Барсов
В глубь подземных льдов
От селения Дурипш, лежащего близ курортного городка Гутштдауты, до пещеры Снежной часов шесть пути. Несмотря на ничтожный вес рюкзака (кусок брезента, пуховый спальник, фотоаппарат и банка консервов), крутая глинистая тропа среди зеленоватых мшистых буков изрядно вымотала меня. Сквозь густую листву просвечивали горы, похожие на громадные зеленые копны. В лесу было сумрачно и тихо, изредка над росистыми, в человеческий рост папоротниками вспархивали птицы. Я с опаской обходил встречающиеся на пути глубокие мрачные воронки с почти отвесными стенками. На карстовом плато, куда через некоторое время вывела меня тропа, они стали попадаться чаще. Я перевалил через каменистую гряду, пересек тихую солнечную долину и стал подниматься к призрачно белевшим наверху скалам. И тут вдруг увидел палатку. Это и было так называемое Логово — место, откуда осуществлялась телефонная связь со спелеологами, находящимися в пещере. Уже почти месяц группа под руководством Даниэля Усикова работала под землей...
Спелеологи давно обратили внимание на глубокие воронки — провалы, разбросанные окрест Дурипша; на них можно было наткнуться даже посреди чайных плантаций, окружающих селение. Из глубины провалов доносился шум воды. Вероятно, под селом протекали какие-то реки. Куда они несли свои воды и где брали начало? Может быть, в недрах возвышающегося над Дурипшем хребта Раздельного (или Хипстинского) — южного отрога Бзыбского хребта? Гипотезы, правда, пока ничем не подтверждались. Поиски новых полостей в Бзыбском карстовом массиве продолжались. Место под вершиной X и пета абхазцы особо не жаловали и называли «збаж» — «вонючая вода». До поры до времени обходили его стороной и поисковые группы спелеологов. Не доверяли Парни с громадными станковыми рюкзаками и рассказам дурипшцев об огромных размерах «хапкылце» — «пещерной дыры», обнаруженной пастухами под Хипстой. Мало ли кому что померещится в туманных распадках... В августе 1971 года спелеологи из МГУ, которые входили в группу Михаила Зверева, в поисках новых пещер забрались под Хипсту. Спасаясь от надвигающегося дождя, они стали искать укрытие. Заметили углубление среди скал, поспешили туда и глазам своим не поверили: на дне глубокой шахты белел снег! Так была открыта пещера Снежная.
Тогда же, в августе, группа Зверева достигла 200-метровой глубины, дойдя до Большого зала. Одному из участников экспедиции показалось, что в южной части зала дует ветер, он начал раскапывать завал. В дальнейшем путь спелеологов проходил по прорытому ими лазу, в «шкуродерах» которого можно было протискиваться только «на выдохе», сняв обвязку. В ноябре спелеологам из МГУ удалось преодолеть 160-метровый Большой колодец — один из труднейших участков пещеры.
Летом 1972 года группа Зверева устроила два лагеря —в Малом зале (рядом с Большим) и в Университетском, который был назван так в честь спелеосекции МГУ и еще потому, что часто для сравнения на планах рядом с Большим колодцем рисовали здание Московского университета. Спелеологам удалось спуститься до глубины 700 метров. В этом месте под земная река, которая до этого часто доставляла неприятности исследователям, исчезала под завалом, получившим порядковый пятый номер.
Долгое время сильнейшие спелеологи страны пытались преодолеть этот Пятый завал, и все напрасно. Наиболее упорны были красноярцы. В 1976 году они прокопали в завале узкий ход, который впоследствии был назван «красноярским тупиком».
В 1977 году штурмовая группа московских спелеологов под руководством Даниэля Усикова наконец покорила «безнадежный» завал. Над ним были Открыты залы Анфилада, Надежды, Победы. В дальнейшем путь в глубь пещеры проходил по подземной реке.
В 1979 году Даниэль Усиков и Таня Нёмченко достигли водопада Рекордного и установили лагерь на глубине 965 метров. Считают, что Таня Немченко — одна из немногих в мире женщин, которой удалось спуститься на такую глубину. Вскоре были открыты водопад Озерный, Ревущий каскад, зал ИГАН — Института географии Академии наук.
13-02
13-03
Итак, спелеологи достигли глубины 1200 метров. До 1978 года самой глубокой шахтой СССР считалась Киевская (950 метров), расположенная на плато Кирк-Тау в Средней Азии. Теперь пальму первенства следовало отдать Снежной. Пещера Снежная считается третьей по глубине пропастью мира, уступая известным французским пещерам Жан-Бернар — 1410 метров и Пьер-сен-Мартен —1332 метра.
Дурипшцы всегда с нетерпением ждут спелеологов с гор и обычно встречают их вопросами: «Ну как, обогнали французов?» Дело, конечно, не только в приоритете. Судьба людей под километровой толщей земли волнует местных жителей. Недаром в абхазском языке есть слово «агуеибаблра», которое переводится как «отдавать огонь своего сердца другому». Но вестей из глубин Снежной ждут не только дурипшцы. В Логове постоянно дежурит жена Усикова— Людмила. Два раза в сутки она выходит на связь с подземной группой.
— Глиняный зал, Глиняный зал, вызывает Логово! Прием.
Люда прижала трубку телефона к уху и напряженно ждала. Провод туго обвивал палаточный кол и через полиэтилен, накинутый на палатку, через белые выщербленные скалы уходил за каменистую гряду.
— Молчит Даня. Наверное, спят...
Хотите послушать, как поет пещера? — Заметив мое недоверие, Люда добавила: — Да, да, поет. Будто под землей кто-то на скрипке играет. Вот послушайте...
Я протиснулся в палатку, взял трубку. Сквозь шелестящее потрескивание доносились звуки, напоминающие не то журчание ручья, не то весеннюю капель.
— Действительно поет,— согласился я, с неохотою возвращая телефонную трубку.— А вам не страшно одной в горах?
Люда оправила светлый свитер и, подперев кулаком щеку, внимательно оглядела меня. Украдкой бросила взгляд на мой тощий рюкзачишко и улыбнулась,
— Некогда бояться. Да и люди кругом. Чуть ниже, например, лагерь медиков из Москвы. Они изучают влияние подземных глубин на организм человека. Но даже не об этом речь... Вот им внизу действительно иногда несладко приходится... Всякое случалось. У меня здесь в дневнике каждый день подробно расписан.
— Можно посмотреть?
Люда замялась.
— Тут я и о людях упоминаю. Давайте я вам лучше прочту… Вот, например, запись за второе августа. «В семь утра вернулись на Седьмой завал. В 14.00 началось наводнение. Решили переносить лагерь. Следующая связь в 22.00. Пожелали друг другу спокойной ночи». И так почти каждый день. Из-за наводнений группа уже потеряла три дня...
На тропе показался мускулистый паренек в тельнике без рукавов, в кирзовых сапогах.
— А-а, Гном... Привет! — как старому знакомому махнула рукой Люда.— Знакомьтесь. Это Саша Мишин из группы медиков. Спелеологический стаж у него, правда, небольшой, но во входной колодец с ним можете слазить. Мне отлучаться нельзя.
Саша протянул руку. Ладонь будущего хирурга была шершавой, с шариками затвердевших мозолей.
Через час мы уже шли к Снежной. На тропе то и дело попадались обломки досок, обрывки полиэтилена, веревок, раздавленные коробки из-под аккумуляторов. Перевалили через гряду. И тут внизу я увидел черный провал. Будто обрушилась и ушла из-под ног земля и увлекла за собой небо и солнце. Трепыхались на ветру травинки, испуганно клонясь в сторону темного колодца. Вокруг дыбились скалы, спуск к Снежной был настолько крут, что кое-где были выдолблены ступени. Остановились на небольшой площадке. В громадный валун были вбиты шлямбурные крючья. От них вниз уходили веревки, среди камней поблескивали перекладины лестницы, свободно свисающей в 40-метровую глубину колодца.
Обвязка сдавливала грудь. Я неловко ухватился за страховочную веревку. Саша помог мне укрепить «самохват» — специальное приспособление, страхующее от падения.
— Ну пошел.— Саша напутственно хлопнул меня по плечу.
Лестница перекручивалась, прижималась к холодным камням, и ботинок никак не хотел становиться на перекладину. Некоторое время было видно Сашу, поправляющего на каске головной фонарь. Потом и он исчез за выступом. Я остался один. До снежника внизу оставалось еще метров двадцать. Одной рукой все время приходилось передвигать по веревке «самохват», другой держаться за один из лестничных тросов. Снизу повеяло холодом, я постепенно погружался в сырой мрак. Вдруг лестница дернулась и резко ушла в сторону. «А, черт! Саша же предупреждал, что в этом месте стена круто срезана». Я крепче вцепился в перекладину. Руки стали уставать, болоньевая штормовка задралась на спине. Лестница свободно свисала с уступа, меня качало, будто под порывами ветра. Через пять минут я, неуклюже зависнув на страховочной веревке, спрыгнул на снег. Отсоединил «самохват» и, придерживаясь за веревку, сползающую с вершины снежного конуса, отошел в сторону. Задрал голову и крикнул: «Свободно!»
