Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год
Когда после университета Храмов получил назначение во ВНИГРИ, он стал задумываться о датировке западнотуркменских недр. К тамошним красноцветам «приурочена» большая нефть. Но из-за их «немоты» невозможно было проследить, как далеко простираются подземные пласты, и это крайне затрудняло поиск и разведку месторождений.
Если границы между породами, намагниченными в противоположных направлениях, рассуждал Храмов, действительно соответствуют эпохам, когда происходили переполюсовки, то магнитная «память» горных пород могла бы стать новым средством решения практических задач нефтяного дела, которые по понятной причине волновали Храмова в первую очередь.
Но мало преодолеть под палящим солнцем сотни километров, отработать молотком и кайлом по нескольку часов ежедневно в течение этих месяцев. Следовало еще найти место для изучения вырубленных из древних пород кубиков. В это время палеомагнетизм находился в зачаточном состоянии. И ВНИГРИ не располагал для него специальной аппаратурой.
Она нашлась лишь в загородной лаборатории одного из ленинградских исследовательских институтов. Дневные часы там заняты своими сотрудниками, и Храмову предложили работать по ночам. Вот так он попал в тот деревянный дачный дом, где мог чувствовать себя достаточно отрешенным от всех помех цивилизации и спокойно отдаться «чтению» магнитной памяти Земли.
К этому времени его иностранные коллеги уже успели выяснить немало необычного. В Исландии в толще изверженных базальтов третичной эпохи отметили частое чередование нормально и обратно намагниченных зон; они сменяли друг друга примерно каждые четверть миллиона лет и, следовательно, вполне могли служить надежными метками для датировки многочисленных ярусов. Нечто похожее обнаружили в США, во Франции, затем на другом краю света — в Японии и в Австралии. Смена зон во многих точках земной поверхности, похоже, была синхронной.
Храмову первая партия его кубиков тоже поведала о весьма примечательных вещах. Все те образцы, что были моложе полумиллиона лет, неизменно соответствовали современному полю планеты. Исключений он не обнаружил. И наоборот, кубики, вырубленные из более древних пластов (поздне-третичных), указали на десять зон попеременной смены отрицательной намагниченности на нормальную.
Чаша весов явно начала склоняться в пользу инверсий. Но лишь склоняться. Она не могла перетянуть окончательно до тех пор, пока оставался невыясненным механизм переполюсовок. А о нем палеомагнитологи имели, увы, смутное представление. И это было серьезным козырем в руках сторонников «самообращения». Выбить его у них мог только четкий ответ: каким образом происходили инверсии...
Конечно, и Храмов не раз задумывался над тем же. И вдруг он стал свидетелем поразительного явления. В большой серии образцов направление остаточной намагниченности плавно — от кубика к кубику — поворачивалось с одной полярности на противоположную. А образцы эти Храмов отобрал из пластов, лежащих друг на друге.
Не нужно было особенного напряжения фантазии, чтобы почувствовать себя почти очевидцем того, как
магнитные полюса в действительности менялись местами: северный, находясь вблизи от своего географического собрата, в какой-то момент двинулся к югу, прошел до экватора, напрямую пересек противоположное полушарие и занял положение южного полюса; а тот одновременно проделал синхронное «хождение» по другой стороне планеты.
Ученому даже удалось установить, что вся эта метаморфоза продолжалась примерно десять тысяч лет, то есть по геологическим меркам довольно быстро.
Не прошло и месяца, как подобные плавные переходы обнаружились еще в одной серии образцов, отобранных в другом челекенском разрезе — километров за двести от первого.
Тогда магнитолог понял, что столкнулся с явлением из ряда вон выходящим.
Не нужно думать, что все тотчас же дружно бросились поздравлять его с весомым вкладом в дело познания мира. Поначалу к переходам, обнаруженным Храмовым, отнеслись как к «интересному наблюдению». Не более того. Причем отнеслись с настороженностью, за которой скрывалась масса вопросов: почему никто никогда не замечал ничего подобного в других местах? Правильно ли извлекались кубики из горных пластов? Достаточно ли точны были лабораторные измерения?.. Он был убежден в своей правоте. И как раз к этому времени из Японии пришла важнейшая весть: тамошние ученые тоже наблюдали аналогичные переходы. Лед был сломан. Геофизики признали обнаруженные переходы решающим доказательством в пользу инверсий. Сомнений в том, какая чаша весов все-таки перетянула, больше почти не оставалось.
Но, может, переполюсовки были свойственны только ближайшей нам кайнозойской эре, заключающей в себе последние 70 миллионов лет?
Алексей Никитич попытался продолжить необычную хронологию еще дальше в глубь веков. В отложениях мелового и юрского периодов он тоже нашел доказательства справедливости гипотезы инверсий.
Маршруты его экспедиций сместились в Предуралье. Там выяснилось, что в пермский период происходило несколько переполюсовок, но преобладало обратное направление намагниченности, то есть полюса предпочитали надолго уступать свои нынешние места друг другу. Обстоятельство чрезвычайно важное. Ведь совершенно о том же говорили горные породы, изученные британскими исследователями. Значит, английские и русские кубики одного возраста, несмотря на значительность расстояния, разделявшего места, откуда они были взяты, очень хорошо сопоставлялись между собой. Из чего следовало, что в их «памяти» оказались зафиксированными не местные и даже не региональные события далекого от нас времени, а процессы глобальные.
Храмов начал вести «реестр» переполюсовок. С годами он пополнился сведениями из Донбасса, Ленинградской области, Восточной Сибири, Предкарпатья. Добравшись до ярусов уже карбонового и девонского времени, ученый как бы углубился в геологическую историю на следующие 150 миллионов лет.
Такой же «реестр» (еще большего масштаба) вели его зарубежные коллеги. С Фарерских островов, из Северо-Восточного Китая, с Корейского полуострова, из Ирландии сообщали, что инверсии обнаружены в пластах всех возрастов. В Шотландии в песчаниковой толще докембрия, возраст которой составлял более 600 миллионов лет, исследователи насчитали 16 чередований прямой и обратной намагниченности. В древних слоях североамериканских Аппалачей такие зоны тоже несколько раз сменяли друг друга.
Когда все эти записи (и множество других) сопоставили, то те, что относились к одному времени, оказались очень схожими. Ведь каждое серьезное изменение магнитного поля Земли «запоминалось» горными породами одновременно на всей ее поверхности.
Абсолютный возраст выявленных переполюсовок установили радиологическим методом. Так была заложена основа принципиально новой системы геологического «календаря» — хронологической шкалы инверсий. Каждая смена прямой намагниченности на обратную (а были они разной продолжительности) получила свое название и номер.
Первая такая шкала охватывала всего пять миллионов лет. Затем ее заметно расширили. В последние годы Храмов предложил ориентировочный вариант, охватывающий уже шестьсот миллионов лет. Сегодня совместными усилиями ученых нескольких стран она стала заметно точнее, подробнее и обрела еще большую емкость.
Итак, новый «календарь» для нашей планеты создан. Им можно пользоваться. «Заговорили» пачки красноцветов, занимающие в недрах Земли солидные толщи. Избавятся от прежней «немоты» некоторые другие горные породы, что облегчит познание строения земной коры, а значит, ускорит поиск полезных ископаемых.
«Календарь» стал поистине революционным методом определения возраста океанского дна. Здесь открылись широкие исследовательские возможности, особенно в районах, которые до недавнего времени считались в геологическом отношении совершеннейшими «белыми пятнами».
Впрочем, это уже тема самостоятельного рассказа.
Лев Юдасин
Музыка древнего севера
В мастерской жарко и душно, порывистый огонь горящего горна отбрасывает блики на лицо мастера. Клычмурат вынимает из горна кусок серебра и опускает его на отбелку в чан с водой. Затем берет в руки круглогубцы и начинает творить филигрань из серебряных нитей.
Эти нити Клычмурат готовил накануне. Отвальцевал серебряный лист и выделал проволоку, а потом, протянув ее сквозь мельчайшие отверстия фильера, получил тончайшую нить. Нить обжигал на огне и вил, как вьют пряжу.
Он кладет детальки филиграни на серебряную пластину и закрепляет огнем, регулируя жар с помощью мехов. Пинцетом укладывает в лунки филиграни серебряную зернь. Сверху сыплет припоем, очищает изделие от нагара. Пластинка напоминает теперь лепесток, в центре которого зияет круглая чашечка для сердолика. И когда, обработав сердолик на алмазном и войлочном кругах, мастер укладывает камень в чашечку, он разливается в центре лепестка оранжево-красным озерцом. Потом мастер крацует украшение каракумским песком. Ювелирным лобзиком и «бархатным» напильником убирает заусенцы. Полирует пастой, доводя ореол вокруг камня до мрачноватого, таинственного блеска...
