Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год
— Сейчас уже ничего, жить можно, — говорит, он, — А недели три назад было плохо. Слишком холодно здесь, на вулкане...
Кстати, каково происхождение слова «вулкан»? Все словари, в том числе академический Литтре, полагают, что название идет от Вулкана, бога подземного огня. Так вот, похожее, это ошибка. Во всяком случае, один профессор-филолог сейчас утверждает, что в классической латыни данный термин не встречается и появляется лишь в конце XV — начале XVI века в отчетах иберийских мореплавателей. «Волкан», или «болкан» (в испанском «б» и «в» часто произносятся одинаково и взаимозаменяются), он же «булкан», или «букан», так называли рокочущие горы...
Перекусив, старик влез на свой гусеничный плуг, а я зашагал к широкой седловине, разделяющей крутые склоны северной Этны. Посреди этой впадины пролегает скалистый хребет, почти целиком погребенный под напластованиями пепла. Место называется Пицци Денери. Именно его мы облюбовали для постройки вулканологической станции: ее необходимо разместить на возвышении, дабы она избежала печальной судьбы своей предшественницы. К сожалению, с этой стороны Этны возле вершины нет паразитных конусов. Пицци Денери — единственный выступ. Только на востоке вздымаются два конуса-близнеца, которые зовутся «Фрателли Пии» — «Любящие Братья». Если верить легенде, это — люди, превращенные в горы милостью Юпитера. Возможно, они и вправду являются свидетелями извержения, описанного безымянным поэтом, современником Вергилия:
«Давным-давно случилось так, что пещеры Этны изрыгнули огонь, — писал поэт, — и гора вся обратилась в пламя, а ее котлы неистово клокотали. Громадные жгучие волны понеслись вниз. Загорелись поля, жнивье, и вместе с урожаем горели землепашцы, пылали леса и холмы; огонь хватал все перед собой. Каждый брал добро, которое мог унести, и бежал прочь. А тех, кто мешкал, огонь пожирал. Когда раздался треск в соседнем доме, Амфион и его брат Анафий заметили, что их отец и мать в преклонные лета свои, увы, не в силах спастись бегством и пали на пороге. Братья подняли их на плечи и заторопились сквозь пламя. И пламя застыдилось и не тронуло любящих юношей, а пропустило их и угасало там, куда они ступали. Справа и слева бушевал всепожирающий огонь, но оба брата благополучно прошли сквозь него и донесли до безопасного места свои драгоценные ноши.
Столь благочестивые юноши провели потом свою жизнь в спокойствии и добре, а у Плутона их ждало почетное место...»
Два тысячелетия лавы обходят эти две особняком стоящие горы, словно желая сохранить память о «Фрателли Пии» — «Любящих Братьях», К сожалению, они слишком далеки от центрального кратера, чтобы строить на них научный наблюдательный пункт. Да и не будет ли это святотатством?
Я остался один. Неважно, что эти места я знаю как свои пять пальцев. Погода здесь может перемениться в любую секунду. И одиночество сразу станет опасным. Два года назад я заблудился в тумане в каких-нибудь десяти минутах ходьбы от нашего убежища. Я знал на этой дороге каждую выбоину, но все вдруг стало неузнаваемым в сплошной полупрозрачной сфере, в которой я очутился, когда туман накрыл меня, словно сачком. К тому же близился вечер.
Тумана здесь следует опасаться пуще всего: склоны на Этне довольно однообразны, так что заметить направление среди одинаковых скал и лавовых нагромождений очень трудно. А стоит заторопиться выйти из тумана и отклониться от узкой тропы Пьяно дель Лаго — после извержения 1971 года она сузилась всего до нескольких метров, — как попадаешь во враждебную пустыню, отделяющую вершину от обитаемого пояса. Пустыня эта тянется на пятнадцать километров, но каких километров!
Я знаю троих, с которыми приключилась такая беда. Их застал в кратере густой туман, они начали выбираться и трое суток без еды и питья — как все наивные туристы, они не захватили ничего с собой, — добирались до сосновой рощицы над Бронте. Это был первый ориентир, первое зеленое пятно за три дня скитаний. Наверное, они бы так и остались в этой рощице, измученные до крайности, сбившие в кровь ноги и изорвавшие в клочья обувь. Последние остатки сил ушли у них на то, чтобы доползти до этого соснячка — единственного проблеска жизни, нежданно явившегося им в мире мрачных скал и лавового хаоса. Они бы умерли там, как погибло немало туристов, заблудившихся на Этне, если бы не чудо. В рощице случайно оказались в тот день дровосеки; у них было вино, был хлеб, они привели с собой двух мулов, на которых и погрузили неосторожных визитеров...
Как только вулканология вошла в моду, вулканологов развелось, словно грибов после дождя: стоит где-нибудь начаться извержению, как тут же местный преподаватель геологии, а то и просто оказавшиеся поблизости геологи-туристы объявляют себя вулканологами. Я встречал подобных «специалистов» в Центральной Америке и на Азорских островах, на Сицилии и в Заире, в Исландии и Эфиопии. По большей части, правда, они были безвредны, но некоторые представляли подлинную опасность.
В этой области науки, где настоящих специалистов еще крайне мало, широкая публика, включая власти разного калибра, совершенно некомпетентна по той простой причине, что об этом грозном явлении природы покамест собрано мало сведений. Посему трудно, а подчас невозможно, отвергать даже заведомо ложные мнения. И псевдоэксперты, вольно или невольно, совершенно искренне или злонамеренно, пользуются доверчивостью окружающих.
Так, подобные «вулканологи» в мае 1902 года заявили — из чисто политических соображений, в погоне за голосами избирателей, — что городу Сен-Пьеру на Мартинике не грозит никакая опасность, и помешали тем самым населению вовремя эвакуироваться. Тот факт, что 8 мая сами «эксперты» сгорели заживо в туче раскаленного пепла вместе с двадцатью восемью тысячами жителей обреченного города, не снимает с них ответственности за преступную халатность. Разве не является преступником «ученый», своими утверждениями навлекший гибель на других людей? Особенно, если он не уверен в конечном выводе или, еще хуже, уверен в обратном... Ученый, разумеется, волен излагать любые гипотезы; нельзя себе представить исследователя, лишенного воображения. Но ему непростительно скрывать хотя бы один факт или подменить одну цифру ради подтверждения своей теории, или в собственных корыстных интересах.
Как умолчать в этой связи о почти невероятной истории с фальсификацией вулканологических данных, в которую я бы не поверил, не произойди она у меня на глазах?
8 марта 1970 года итальянские газеты вдруг сообщили о «странных окнах в земле», грозивших городу Пуццоли под Неаполем неминуемым разрушением. За несколько месяцев земля поднялась там на целый метр против обычного уровня. В течение одного дня в городе зарегистрировали около десятка толчков, причем очаг их располагался совсем близко к поверхности. Одновременно резко активизировал свою деятельность знаменитый дымящийся кратер вулкана Сольфатара на северной окраине города; температура и мощность газовых выбросов тревожно нарастала; в склонах давно уснувшего вулкана появились новые трещины; наконец, в море, примерно в километре от берега, над сейсмическими очагами возникли вулканические скважины. Их жаркое дыхание нагрело воду бухты до такой степени, что рыбаки вытягивали сетями вареную рыбу...
Паника охватила жителей — особенно после того, как все эти подробности подтвердил в прессе один профессор, занимавший высокое служебное положение, а посему априори компетентный. С помощью солдат и карабинеров жители эвакуировали древний город, живописно раскинувшийся на крутом склоне бухты Пуццоли. Вряд ли нужно говорить, что эвакуация — одно из самых угнетающих коллективных мероприятий. Она особенно тяжка, когда все ваше достояние — старый дом, и вот приходится покидать его, унося жалкий скарб... У населения Пуццоли — мелких ремесленников, рыбаков, безработных — не было ни счетов в банке, ни другого жилья. Оставить свой дом для этих людей означало катастрофу.
Наша группа прибыла на место уже следующим утром, вооруженная сейсмографами, термопарами, хроматографами. Нам представлялся исключительный случай наблюдать начинающееся вулканическое извержение, к тому же подводное (вот уже пятнадцать лет я старательно изучаю механизмы подводных извержений, ровно с того момента, когда мы с Доменико Аббруцезе впервые попали на знаменитый Кракатау в Зондском проливе).
По прошествии десяти дней, сделав необходимые замеры и анализы, мы приступили к расспросам жителей нижнего города, которых, к нашему удивлению, не заставили эвакуироваться (участки, занятые нижним городом, как выяснилось, не интересовали строительные фирмы). В итоге у нас возникло твердое убеждение: вопреки паническим слухам и коммюнике, продолжавшим поступать от министерства общественных работ, которому было поручено заняться «окнами» Пуццоли, все симптомы, оправдывавшие приказ об эвакуации, были либо преувеличены, либо целиком и полностью выдуманы.
