Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1983 год
И все-таки главная привязанность этой богато одаренной женщины — плетение из ивовой лозы. Когда я пришел к ней домой, она охотно показала свои работы, развешанные на стене просторной комнаты.
— Это образцы тех вещей, что я сделала за последние семнадцать-девятнадцать лет, — сказала хозяйка. — Большинство из них было на разных выставках.
Какое же это неповторимое зрелище — кружева из лозы! На голубом поле незатейливых обоев буквально расцветают ажурные вазы для фруктов, конфетницы, хлебницы, тарелки. Легкие, изящные, они словно сотканы из солнечных лучей. Прихотлива вязь из ломкого прута, великолепен в своей кажущейся бесхитростности рисунок...
— Как я рисунок нахожу? — уточняет мой вопрос Анна Сергеевна. — Да они сами собой появляются, едва возьмусь за работу. А то, глядишь, цветок какой подскажет. От них, верно, все у меня и идет. От ласковой их красоты душа как бы мягче делается, что ли.
Цветов в квартире мастерицы великое множество. Тесными рядами стоят горшки и плошки на подоконниках, на подставках у стены, прямо на полу. Зимой и осенью они цветут...
На стене висят и крошечные — уместятся на узкой ребячьей ладошке — тончайшие до мельчайших деталей копии детских санок-кузовков, различных корзиночек-миниатюр. И как тут не дивиться? Ведь под пальцами у мастерицы была не податливая проволока, а хрусткий ивовый прут.
Но, пожалуй, особое восхищение вызывают грозди знаменитых сорокинских погремушек. Невелики они по размерам. Около пятнадцати сантиметров в длину каждая, но ни одна строго не повторяет другую. Ручку в восемь тоненьких ивовых прутиков венчает «луковка», напоминающая одну из глав храма Василия Блаженного. Горизонтально расположенные прутья ее остова пересекают искусно вплетенные золотистые выпуклые «косицы». От этого утолщения маковка, однако, не становится массивнее и тяжеловеснее, наоборот, приобретает какое-то особое изящество. В полость главки вложено несколько сухих горошин. Встряхнешь «побрякушку», как в старину называли эту забаву малышей, и рассыплется веселая трель.
Тут же, у стены с «экспозицией», стоит рабочий стол Анны Сергеевны. На сухих звонких досках столешницы — нехитрый инструмент. Несколько остро отточенных ножей, специальный крючок да рогулька. Последнее — оригинальное, самодельное, конечно же, приспособление для расщепления лозы сразу на три-четыре прута. Ну и, разумеется, сама лоза.
Прежде чем приступить к плетению, мастерица немало сил и времени тратит на обработку лозы и заготовку тала.
— Заготовлять его надо в июле — августе, — разъясняет Анна Сергеевна,— когда идет сок, и поздней уже осенью — в октябре-ноябре. И тут, примечай, своя особинка имеется. Очистить от коры летний тал — труд невелик. Кожура с него чуть ли не сама сходит, ты ей только малость подсоби. А вот осенний просто так не дается. Его сперва выварить надо и уж потом от коры освобождать. Вот он, погляди-ка, какой после выварки становится — золотистый, не чета белому, летнему.
Речь у Анны Сергеевны скорая, слов нужных долго не ищет, пауз не допускает.
— После печки вареный тал надо еще хорошенько высушить. Лозу разобрать по длине, толщине, оттенкам, расщепить на три-четыре прута, если в том нужда будет.
— И тогда можно начинать?
— И тут пока рано. Лозе еще требуется часа два в воде полежать, обмякнуть. Да и в ходе работы прутья не раз и не два в кастрюлю с теплой водой опустишь.
...И замелькали в сноровистых пальцах Анны Сергеевны тонкие прутья. Вроде бы и времени прошло немного, а, смотрю, донышко вазы уже готово. Вот оно, с торчащими вверх и в стороны длинными стеблями.
Каждое свое изделие Анна Сергеевна начинает работать с основания, а не с верхнего обода, как мастера «серого плетения» — так называют тех, кто делает корзины для хозяйственного обихода. Центр донца вазы или тарелки, конфетницы или хлебницы — квадратик из неперекрещивающихся прутьев, но обрамленных по периметру. В квадрат снизу вплетаются расходящиеся лучами прутья. Их по окружности обвивают лозины, очень плотно подгоняемые друг к другу. Оттого, наверное, основание и получается таким упругим и прочным.
Донце по кругу завершается «косицей» более частого, а стало быть, и более прочного плетения. Эта «косица» служит одновременно обрамлением низа тарелки и опорой ее устремленных вверх краев.
Неизменность технологии изготовления многих вещей не сказывается, однако, на их форме, размерах, характере рисунка. Даже вроде бы и совершенно одинаковые изделия чем-либо да отличаются друг от друга. То ли числом прутьев «нитки», то ли особенностью их переплетения в «косице», ее объемом, узором, не говоря уж о геометрии и рисунке полей, стенок, ободков. Почти во всех вещах прутья, составляющие каркас донца, переплетаясь, создают узорчатые стенки ваз или тарелок. Преобладающий мотив рисунка в чем-то напоминает цветущий подсолнух, а точнее — его многочисленные вариации.
Технология создания погремушек и различных миниатюр, естественно, иная.
Немало вещей вышло из рук юрьевецкой мастерицы. Они экспонировались на многих всесоюзных, республиканских и других выставках, стали достоянием ряда музеев страны. Недавно ее произведения, показанные на Выставке достижений народного хозяйства СССР в павильоне «Советская культура», были удостоены бронзовой медали. Эта медаль — вторая в семье потомственных мастеров ивоплетения из деревни Лобаны, что на берегу Волги близ Юрьевца. Первую получил отец Сорокиной в далеком 1913 году на кустарной выставке в Костроме.
Об изделиях А. С. Сорокиной знают ныне искусствоведы, художники, многие любители декоративно-прикладного искусства. А два года назад в Юрьевецкой детской школе искусств был организован специальный класс — художественного ивоплетения. Ведет его Анна Сергеевна Сорокина. И ее радует, что более тридцати мальчишек и девчонок с нетерпением ждут каждого нового урока.
Значит, и впредь будет жить солнечная вязь кружев из тальника.
г. Юрьевец, Ивановская область В. Бяковский Фото В. Антонова
Пока океан спокоен...
Неяркий зеленый свет тронул краешек неба на востоке. Танко, попыхивая дымком сигареты, стоял ждал. Зелень постепенно текла вверх, растворяя ночной мрак и слизывая звезды, а снизу, из-за горизонта, потянулись желтые лучи. «Правильно вчера определил, хорошая, тихая погода будет, — подумал Танко. — И «полярка» такой прогноз дала. Хорошо». Одно предсказать было трудно — морской туман. Он почти всегда падал и исчезал неожиданно.
В ночной тишине, висевшей над поселком, лишь тарахтела дизельная станция да негромко позвякивало за плечом оружие. Танко шагал к берегу, за ним неслышно тянулась вереница лохматых собак.
На берегу у бочек с горючим маячила человеческая фигура. Явре уже тут. Он всегда встает первый.
Танко прошел к воде, сбросил с левого плеча мешок из непромокаемой нерпичьей шкуры с запасной одеждой, с правого снял и положил на мешок зачехленные винтовки, дробовик.
Огромный Анкы — Большая вода, океан дремал, чуть дыша в береговую гальку. Метрах в пяти от берега, на широкой груди Анкы спали два вельбота. Подошел Явре с канистрами в руках:
— Привет, бригадир.
— Здравствуй. Мотор в порядке? Горючее?
— Все готово.
Из-за длинного совхозного склада показались остальные охотники: рулевой Кергувге, стрелок Аннеле и звеньевой Тынаургин — со второго вельбота. И еще трое.
Подтянули вельботы, погрузили рюкзаки с продуктами: чай, сахар, масло, хлеб, консервы. Во всех рюкзаках — пластиковые мешочки со спичками и куревом.
Собаки полукругом расселись на почтительном расстоянии. Следили за сборами, изредка ворчали или коротко взлаивали.
Взревел и тут же умолк мотор на одном вельботе, на втором: мотористы проводили последнюю проверку.
Погрузили мешки с запасной одеждой. Танко внимательно осмотрел вещи, пересчитал канистры с горючим, покачал — полные? А где канистра с машинным маслом? Вот. С пресной водой? Вот. Оружие? Тут. Запасной мотор? На месте.
Бригадир последний раз внимательно оглядел лодку: ничего нельзя забывать, когда уходишь во льды. Да, все вещи на своих привычных местах. Порядок.
От второго вельбота подошел Тынаургин.
— Как? — спросил Танко.
— Готовы.
— Тогда вперед! — Танко толкнул веслом в гальку, и вельбот тихо пошел от берега...
Собаки дружно подскочили и возбужденно залаяли, заметались по берегу, попрыгали в воду. Собаки хорошо знали, что охотники пошли на моржа, могучего морского зверя-рырку, и, если будет удача, им тоже достанется вкусный кусок. И они словно желали людям удачи...
Далеко впереди светлой каемкой обозначился гильгиль — морской лед. К нему вельботы подошли на третьем часу плавания, когда солнце было уже высоко.
