Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год
И вдруг, точно по приказу, все скалолазы устремлялись на берег, подобно идущей на абордаж армаде. Бурлящий прибой кишел этими маленькими обтекаемыми существами. Скалолазы всегда выходят на берег в прибой, сила которого в миллионы раз превосходит их собственную. Волны опрокидывают их, они кувыркаются в водорослях, падают на спину, барахтаются. Короткие крылья расправлены, когти стараются уцепиться за малейшую неровность скалы. И когда океанский вал, разбившись о скалу, возвращается в море, на скале остаются пингвины, сумевшие найти точку опоры. Их теснится там сразу не меньше двух сотен, и издали кажется, будто они присели на корточки. Мгновение они переводят дух и тут же спешат покинуть ненадежное убежище, пока на него не обрушился новый вал. А в волнах уже готовится к выходу следующий десант.
С первой пристани скалолазы прыгают наверх к плоской террасе. Высота этого прыжка примерно 70 сантиметров. Техника зависит от индивида. Далеко не все пингвины тормозят крыльями во время прыжка, и многим он дается еще труднее, чем выход на берег. Но пингвины не боятся падений: одежда их плотна, а под кожей лежит достаточный слой жира. Если бы возле скал не было морских леопардов и львов, скалолазы вообще ничего бы не боялись.
Итак, добравшись до террасы, пингвины чинно выстраиваются в очередь и двигаются дальше. Самая крутая из ведущих наверх «улиц» была так же тесна, как переулки в Старом Стокгольме. Поднимаясь по ней, пингвину приходилось тратить не меньше энергии, чем грузчику, который тащит по лестнице рояль.
По утрам по этой дороге тянулся нескончаемый поток пингвинов, похожий на очередь в магазин самообслуживания. Медленно, но целеустремленно двигались пингвины вперед, и мы ни разу не видели, чтобы кто-нибудь из них нарушил очередь. Скалолазы очень строго и больно наказывают тех, кто норовит пролезть без очереди. Их грубые красноватые клювы и короткие крылья — оружие, вполне достойное уважения. Даже мы, невинные наблюдатели, и то испытали его на себе.
Шлеп, шлеп, шлеп — только и слышно, как пингвины прыгают по мокрым камням. Чаще всего возвращающаяся домой процессия хранит молчание. Вид у пингвинов подавленный, как у футбольной команды, которая только что потерпела поражение. У небольшой скалы со сглаженными краями пингвины останавливаются немного передохнуть. Бывает, один выбьется из очереди в поисках менее трудного пути, но быстро возвращается к остальным. И подъем продолжается — вверх, вверх, вверх ползет череда черных трудолюбивых карликов.
Трудности, которым каждые сутки подвергают себя эти необычные морские птицы, заставляют задуматься: может, эволюция пингвинов давным-давно остановилась? Почему они с таким упорством продолжают карабкаться на скалы? Почему выходят на берег из воды в самых неприступных местах? Почему не переносят колонии на более низкие места? Почему располагают свои гнездовья как можно дальше от моря?
Пингвины, поколение за поколением, следуют одному и тому же образцу. Статистика показывает, что они живут до 25—30 лет и должны были бы учиться на собственном опыте. Больше того, наблюдения говорят о том, что они умеют накапливать индивидуальный опыт. В первый раз, например, насиживание у пингвинов часто кончается неудачей. Бывает, что неопытные родители даже сами выбрасывают первое яйцо, когда появляется второе.
Маленькие птенцы, похожие на черные шерстяные комочки, изнемогают от бурных проявлений нежности со стороны своих любящих родителей. Птенцы постарше тут же безжалостно набрасываются на кормильца и заставляют его освободиться от полупереваренного груза рыбы и криля. Птенец засовывает голову глубоко в горло родителя, который стоит, нагнувшись и вытянув до отказа шею. Со стороны процедура выглядит жутковато.
В море пингвины легки и подвижны. На земле — неуклюжи и с нашей точки зрения смешны. Зрение их приспособлено к воде, на суше они кажутся близорукими и забавно разглядывают предметы, наклоняя голову из стороны в сторону, как совы при дневном свете.
Интересно, что пингвины, морские птицы, боятся моря. Проведя какое-то время на суше, они крайне нерешительно снова заходят в воду. Кому-нибудь одному приходится продемонстрировать настоящее презрение к смерти, чтобы сломить упорство других. Пингвины знают, что на морских просторах их ждут лакомые водоросли, но также и опасности, которых не встретишь на суше. Надо держаться вместе, так легче сохранить жизнь: выныривая на поверхность, они сразу ищут друг друга. Быть может, именно поэтому различные виды пингвинов отличаются главным образом окраской головы и шеи. Голова Магелланова пингвина похожа издали на петлю из белой ленты на черном фоне. Вокруг клюва розовое пятно. Черно-серая голова осве-пингвинов украшена белыми хохолками над глазами, клюв — ярко-оранжевый. Скалолазы щеголяют желтыми бровями и пышными желтыми хохолками над глазами. У них сильные ярко-красные клювы и глаза цвета красной смородины. И наконец, у королевских пингвинов черная голова с декоративным четко очерченным оранжевым узором.
Пингвины относятся к тем редким животным, которые нисколько не боятся человека. Их интерес к нам и к нашей аппаратуре был даже весьма навязчивым. Когда пингвины проходили домой мимо нашей палатки, они выстраивались в длинную очередь, чтобы заглянуть внутрь. И поскольку пингвины от моря к колонии следуют строго по одной и той же дороге, движение застопоривалось, и возникала давка. Иногда они находили какой-нибудь предмет, принадлежавший нашей экспедиции. Губчатый шарик, предохраняющий микрофон, был принят ими за игрушку. Они устроили из-за него драку, выхватывали друг у друга, катались по траве. Но когда голодные птенцы начали звать родителей, очередь в палатку рассыпалась и игра тут же прекратилась. Даже королевские пингвины не питали к нам недоверия. Может быть, они принимали нас за новых гигантских пингвинов, поселившихся тут со своим детенышем?
Королевские пингвины исчезли с Фолклендских островов лет пятьдесят тому назад. Иногда какой-нибудь пингвин заплывал по ошибке в Стэнли, где тут же попадал в руки любителей животных. За три дня пингвины становились ручными, но ели лишь в том случае, если пищу заталкивали в них силой.
Недавно королевские пингвины впервые вернулись на архипелаг в большом количестве, и фолклендцы, у которых проснулся интерес к птицам, радостно приветствовали их возвращение. Птицы немало скрашивают им одиночество, не дают почувствовать заброшенность.
В Мировом океане расстояния, безусловно, сократились. Но крохотный островок Си-Лайон-Айленд («Остров Морского льва») отделяет от Восточного Фолкленда бурное море, которое становится непреодолимым препятствием, если у людей кончилась соль и нет доброй лодки. Несколько раз в году на остров приходит пароход, он забирает шерсть и оставляет продукты. Если позволяет погода. А погода в тех местах настолько капризна, что прежние хозяева острова не держали даже лодки — пользоваться ею все равно почти что невозможно. Не было лодки и у моего доброго знакомого Бенни Девиса...
Бенни задумался. Его взгляд упал на пустой бидон из-под керосина. Бидон вполне годился для остова судна. Бенни распилил бидон в длину, скрепил обе половины, приклепал какое-то подобие мачты и выстругал руль. На рассвете, когда начался прилив и ветер был слабый, он оптимистически поднял парус и отправился за солью.
Боги погоды благосклонно отнеслись к его рискованной затее. Бенни вернулся с мешком соли для миссис Риккет, которая решила, что видела Бенни в последний раз, когда он отчалил на своем самодельном судне.
Шесть месяцев спустя Бенни, чувствовавший себя уже бывалым моряком, повторил свое путешествие, когда у миссис Риккет кончился запас соды.
Я искренне восхищаюсь космонавтами, но мне кажется, что для предприятия Бенни Девиса храбрости требовалось отнюдь не меньше. А может, нам просто пока что легче понять трудность подвига, совершаемого на небе, чем на земле.
Нужно сказать, что прежний владелец острова по полгода жил в Лондоне, при таком ведении хозяйства земля не могла быть незапущенной.
— Здесь можно прекрасно жить, если как следует обращаться с землей. Обидно, что для коренных островитян на архипелаге уже не осталось земли, — говорил мне Бенни. — Мы вынуждены селиться на самых мелких и дальних островах вроде этого. А владельцы хорошей земли живут в фешенебельных районах Лондона. В прошлом году акционеры «Фолкленд Айлендс компани» получили по одиннадцать процентов прибыли, в предыдущие же годы они получали по двадцать пять процентов. Двадцать пять процентов — не пошевелив даже пальцем! Разве это справедливо? Почему правительство не купит эту землю и не продаст ее коренным островитянам?
Осмонд Смит — убежденный холостяк и, если верить слухам, никогда в жизни не покидал своего острова. Лишь один раз он попал на Западный Фолкленд и то по ошибке пилота. Смит объявил свои владения на Волонтир-Пойнте заповедником.
