Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1979 год
Уступив Веллингтону право называться столицей Новой Зеландии, Окленд слывет столицей Полинезии: тут проживает полинезийцев — и не только маори — больше, чем в каком-либо другом городе мира. Его пересекает из конца в конец центральная магистраль, конечно же, названная Куин-стрит — Улицей королевы, да и сам Окленд назывался ранее Куин-сити — Городом королевы, пока не был переименован в честь первого лорда адмиралтейства.
Но многие названия, например гавани Ваитемата на Тихом океане и Манукау на Тасмановом море, сохранили память о маорийском прошлом Окленда. Кстати, территорию города, где у маори находилась «паа» — крепость, белые поселенцы приобрели по дешевке, за 55 фунтов наличными, одежду, одеяла, табак, трубки, посуду, сахар, муку, топоры — всего на сумму 200 фунтов стерлингов.
Куин-стрит тянется километра на два, она ведет от моря вверх мимо статуи маорийского вождя перед главным почтамтом.
Миновав Куин-стрит, проехав железнодорожный мост, мы явно покинули центр города. Справа открылось серое здание Оклендского университета, основанного в 1882 году.
Еще полкилометра, и мимо проплыло темно-зеленое поле Эллерсли — излюбленное место бегунов трусцой. Впрочем, бегунов встретишь в Новой Зеландии повсюду и, похоже, в любое время суток, в шортах и майках, всех возрастов и обоих полов. Ведь мы на родине того самого доктора Артура Лидьярда, который открыл людям глаза на целительную силу этого бега.
Миновав парк с пальмами и диковинными деревьями, подобными ярким пышным букетам цветов, мы подъехали к каменному трехэтажному зданию музея на зеленом холме.
Третий этаж музея раскрывает страницу недавнего прошлого — и новозеландцы не вычеркнули ее из своей памяти: участие во второй мировой войне на стороне антигитлеровской коалиции — трофеи, сбитый самолет, образцы обмундирования и оружия, на мраморе — списки воинов, павших в борьбе.
Второй этаж посвящен двухсотлетней истории колонизации, представленной, однако, скорее как заселение и освоение.
Известно, что к британской короне Новую Зеландию присоединил в 1769 году капитан Джеймс Кук (1 Новой Зеландией назвал территорию голландец Абель Тасман, который сделал попытку высадиться на ее берегах еще в 1642 году.).
Впрочем, англичане не сразу устремились на эту далекую территорию в полутора десятках тысяч миль от родных берегов. Но двадцать лет спустя британские торговцы, прельстившиеся китами и мачтовыми породами деревьев, и миссионеры, в расчете на урожай душ, стали прибирать острова к рукам. Мало-помалу страну наводнили и жадные до земли колонисты. Белые поселенцы рассеялись, принося с собой торговлю, болезни, ром, проституцию. История колонизации Новой Зеландии оригинальностью не отличалась.
По договору, подписанному в 1840 году в Ваитанги (к дате его заключения ныне приурочен национальный праздник страны) группой маорийских вождей, Новая Зеландия официально стала британской колонией. Формально договор гарантировал маори гражданские права и владение некоторыми землями. На практике все было далеко от идиллии — вооруженные стычки с британской регулярной армией и новозеландскими воинскими частями из-за владения землей (маори называли эти стычки «то рири пакеха» — «гнев белолицых») не прекращались. И если к началу заселения Новой Зеландии белыми маори насчитывалось 200—250 тысяч, то на пороге двадцатого века их оставалось 42 тысячи...
А уже в наши дни, в 1975 году, состоялся многотысячный марш протеста против новой попытки конфисковать у маори земли под Оклендом, в Бастион-Пойнте. Листовку, извещающую об этом марше, подарил мне его участник...
...Пока шло заселение, колонисты на свой лад преображали дикую, хотя уже и не первозданную природу. Старые, медленно растущие леса вырубили для мачт, буши — густые заросли кустарника — спалили, освобождая место для пастбищ. Англичане привезли с собой на новую родину все: привычный растительный мир — деревья, кусты, цветы, густую траву для пастбищ; населили реки и озера своей рыбой, главным образом форелью. Даже местные виды птицы стали редкостью (знаменитую нелетающую птичку киви можно узреть теперь лишь в заповедниках), их заменили европейские воробьи, зяблики, жаворонки, дрозды... Что уж говорить об обилии овец и коров — ведь Новую Зеландию называют, и не без основания, фермой Великобритании.
Но обе экспозиции — и военная и колониальная — померкли перед тем, что предлагают просторные залы первого этажа.
Маори считают себя потомками «людей каноэ» — полинезийских воинов, которые согласно легенде прибыли сюда из мифической страны Гавайки на семи каноэ — Арава, Аоте-ва, Мататуа, Таинуио, Курахаупо, Токомару, Такитуму... От них и пошли имена племен, которым тогда было положено начало, маори же — имя собирательное. Маори заселили берега Северного острова, промышляли охотой и рыболовством. Они бесстрашно сопротивлялись высадке А. Тасмана, который первым описал народ с причудливой татуировкой.
Когда Кук заново открыл Новую Зеландию, маори занимали тут все удобные территории. По его описаниям, их укрепленные деревни — «паа» — чаще всего располагались на холме, обнесенные плотной деревянной изгородью и земляным валом. Во главе общины стоял вождь «рангатира», и ему принадлежала важная роль в развитии искусства, поскольку он распределял заказы на художественные ремесленные изделия. Его власть поддерживал «тохунга» — священнослужитель, главная задача которого заключалась в исполнении обрядов и соблюдении обычаев. В маорийской общине ремесленники почитались всеми, а свои навыки и умения они передавали от отца к сыну.
Расцвету маорийского искусства способствовали изобилие пород деревьев, легко поддающихся обработке, относительно большое количество полудрагоценного зеленого камня — нефрита, наконец, быстрый рост населения, что вело к оживленному обмену новыми идеями и образными формами. При отсутствии металла резали — и дерево, и камень — осколками обсидиана, вулканического стекла. Маорийские резчики ограничивались немногими мотивами и основными орнаментами, до бесконечности варьируя их главный элемент — спираль. Интересно отметить также, что они ориентировались не на анималистские формы, а почти исключительно на человеческие — на образ божества «тики», предельно стилизованный и лишь в единичных случаях воспроизводящий человека в индивидуальных чертах.
Резные ворота у входа в маорийскую деревню, двускатную крышу дома собраний, без которого не мыслится ни одно маорийское поселение, также украшала пышная резьба из мягкого дерева кирпичного цвета — «тотара». Смыслом наполнена каждая деталь резьбы. Дом собраний посвящался знаменитому вождю или предку, который укреплял силу духа племени. Письменных передач информации у маори не было, и такая резьба не только зримо напоминала о родоначальнике племени, но и несла «видеозапись» его генеалогии. Вождь, у которого образ предка находился перед глазами, просил его о защите и помощи для своего племени.
Можно было бы до бесконечности описывать трудолюбие, высокий вкус, умение мастеров маори. Но уж очень не увязывалось все это с теми оклендскими маори, которых мы видели на улицах.
Оставалось уповать на поездку в Роторуа. Это «самый маорийский» район страны, что находится в центре Северного острова.
Джон, шофер автобуса, предстал перед нами этаким франтом: шорты, белые гольфы, белый джемпер. Джон шутил и смеялся сам раньше, чем до слушателей доходил смысл его шутки. У него было произношение истого англичанина, и в ответ на комплимент, расплываясь в улыбке, он объяснил: «Да, я не киви», — разом отмежевавшись от всех жителей Новой Зеландии — и пакеха, и маори. Дело было в том, что из Англии нашего шофера года два назад привела сюда безработица.
...Мы выехали на перемычку между озерами под названиями «Голубое» и «Зеленое»; одно и вправду было небесно-голубым, а второе — изумрудным.
— Ну, теперь до Роторуа рукой подать, — наконец сообщил наш шофер.
Слава Роторуа зиждется на двух китах: знаменитом водолечебном курорте и окрестностях, где расположена большая часть маорийских поселений.
В воздухе характерный запах сероводорода. Роторуа — город и озеро — расположены в поясе повышенной термической активности. Струйки пара бьют из земли на территории каждого отеля или мотеля, а из них, похоже, в основном и состоит этот город.
В Бакаревапеба — на южной окраине Роторуа — находится маорийский Институт искусства и ремесел. Расположенный на его территории огромный гейзер радугой переливается на солнце; под высокими мостками, ведущими к нему, все булькает, кипит и пенится. Институт принимает у себя ежегодно тысяч двадцать туристов, и доходы от их посещения идут на обучение студентов маорийскому искусству.
