Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1978 год
Нет народа, который бы не создал пословиц и поговорок, оборотов со словом «соль». «Съесть пуд соли», «сыпать соль на раны», «насолить» кому-либо — все это общеизвестные примеры, не требующие разъяснений. Встречается соль и в профессиональной фразеологии. Например, в лексиконе американских золотодобытчиков было выражение «посолить участок» — то есть перед продажей посыпать его золотым песком, чтобы ввести в заблуждение покупателя. Выражение осталось по сей день и означает махинацию во время купли-продажи.
Всем известно, что соль «приносит несчастье»: мол, просыплешь ее — к ссоре. Если знать историю соли, то в этом поверье ничего загадочного не останется. В прежние времена, когда соль стоила очень дорого, растранжиривание ее действительно могло привести — и приводило — к ссорам.
Вариации на тему просыпанной соли встречаются у многих народов, и всем этим приметам можно дать объяснение. Если поверье утверждает, что, просыпая соль, вы навлекаете на себя в ближайшее время большие несчастья, то это значит скорее всего следующее: в данной стране во время оно соль считалась священным продуктом, и люди боялись гнева богов за пренебрежительное отношение к ней. Даже великий Леонардо да Винчи отдал дань этой примете, создавая «Тайную вечерю»: на столе перед Иудой он поместил опрокинутую солонку, как бы предупреждая о предательстве.
Итак, соль — к беде. Но все же было средство эту беду и отвести. И это средство — опять-таки соль. Щепотку ее бросали через левое плечо, и, можно было считать, положение спасено. Откуда взялось это суеверие? Все оттуда же — из великой ценности соли. Каждому ясно, что несчастья приносит нечистая сила и что сидит она за левым плечом. Если бросить туда щепотку соли, можно злодейку-нечисть умилостивить, дать ей своего рода взятку.
Сколько про соль ни говори, а все равно в запасе останется рассказов еще с три короба. Можно было бы вспомнить про соляные бунты в Москве, про историю северного города Сольвычегодска, уральских Соль-Илецка и Соликамска, прибайкальского Усолья-Сибирского и многих других, прямо связанных с героиней нашего повествования. Но это уже тема другого рассказа. Ведь «недосол на столе, а пересол — на спине» — здесь это следует помнить, как и в любом ином деле.
А. Генкина
Как погибла «Святая Анна»?..
По традиции у Николаевского моста бросали якоря сверкающие надраенной медью иллюминаторов, отделанные красным деревом яхты привилегированных владельцев из петербургской знати. Поэтому пришедшая из Англии весной 1912 года паровая шхуна «Святая Анна» так выделялась своей суровой простотой. И не только этим. Среди гуляющей по набережной Невы публики, конечно, были и моряки. Они-то в первую очередь отметили крепкий стоячий такелаж, способный нести большие паруса, бочку на грот-мачте (из такой еще со времен Колумба матрос-наблюдатель кричал: «Земля!», а ныне зверобои в полярных водах высматривают добычу), прочный «ледовый» корпус, гарпунные пушки на носу. Китобойное судно... Наверное, в Арктику пойдет... Командир «Святой Анны» лейтенант Георгий Львович Брусилов, когда оказывался на берегу, охотно отвечал на все вопросы репортеров. Предстоящему плаванию нужна была известность.
«...Шхуна производит весьма благоприятное впечатление в смысле основательности всех деталей корпуса. Материал первоклассный. Обшивка тройная, дубовая. Подводная часть обтянута листовой медью», — писал журнал «Русское судоходство».
«...Корабль прекрасно приспособлен для сопротивления давлению льдов и в случае последней крайности может быть выброшен на поверхность льда», — информировала газета «Новое время».
А какая у судна история! Событием в географических исследованиях прошлого века было исчезновение и поиски полярной экспедиции Франклина. Шхуну построили в свое время именно для поисков пропавшего англичанина. Она уже бывала не раз в полярных водах, и годы не очень ее состарили.
Газеты дружно сходились на том, что основная цель экспедиции — повторение впервые под русским флагом маршрута Норденшельда, который 34 года назад прошел вдоль сибирских берегов из Атлантики в Тихий океан. По пути эта экспедиция, которую финансируют несколько акционеров, будет изучать присибирские и дальневосточные воды в промысловом отношении. Охота на моржей, тюленей, медведей оправдает часть затрат... И вдруг перед самым отплытием родной дядя командира шхуны, московский помещик Борис Алексеевич Брусилов, один из основных акционеров новоявленной зверобойной компании, предъявляет условие — он вкладывает дополнительные средства, но все прочие компаньоны должны выйти из дела. Кроме племянника, разумеется. И первый помощник капитана и акционер лейтенант Н. С. Андреев выходят из состава экспедиции.
Экипаж, участники экспедиции — все в сборе. Нет только пока обаятельнейшей Ерминии Александровны, дочери генерала Жданко, племянницы начальника Гидрографического управления, который немало способствовал организации экспедиции. Она подсядет позднее, когда «Святая Анна», обогнув Скандинавию, сделает последнюю остановку в Александровске — на Мурмане. Что поделаешь, единственной женщине на корабле приходится считаться с общественным мнением.
Пока все складывалось благополучно для двадцативосьмилетнего командира. За плечами служба на миноносце. Русско-японская война; из нее вышел без единой царапины. Там, на Дальнем Востоке, он и познакомился с дочерью героя Порт-Артура Ерминией Жданко.
Как жизненную удачу рассматривал Брусилов плавание в составе гидрографической полярной экспедиции генерал-майора Сергеева в 1911 году, составившей карты Чукотского моря. Этот опыт и подсказал вариант северного перехода — вокруг мыса Челюскина. Нет, рекорды ему не нужны. К полюсу он не стремится. Да и промысел китов и морского зверя, пожалуй, не самоцель. Не перспектива быстрого обогащения манит офицера, выходца из аристократической семьи. Скорее жажда приключений. Возможность самостоятельного плавания. В водах малоисследованных. В полярном Эльдорадо.
Наконец 10 августа 1912 года шхуна торжественно снимается с якоря.
Теперь скорее на север. Короткие остановки в Норвегии и последняя в Александровске. Команда доукомплектовывается промысловиками-охотниками. Десятого сентября шхуна уже скользит по волнам Баренцева моря. До горизонта чистая вода. Курс к проливам в Карское море. Ерминия Александровна Жданко, хозяйка кают-компании, хлебосольствует, разливает чай. За столом не прекращаются шутки. Даже отсутствие первого штурмана Андреева, доктора и геолога, в Александровск не прибывших, никого не тревожит. Со штурманскими обязанностями прекрасно справляется Валерий Иванович Альбанов, а медицинскую помощь здоровой как на подбор команде обеспечит Ерминия Александровна, закончившая «курсы милосердия». Команда тоже весела. Провизии вдоволь, скоро шхуна станет на зимовку где-нибудь у берега. Командир в ожидании прибытия на Югорский Шар — последний пункт, откуда можно будет отправить домой почту, пишет письма.
«...Дорогая мамочка. Все пока слава Богу. Если бы ты увидела нас теперь, ты бы нас не узнала. Вся палуба загружена досками, бревнами и бочонками... Надеюсь, что ты будешь спокойна за меня, так как плавать осталось всего две недели, а зима — это очень спокойное время, не грозящее никакими опасностями...»
Но ни через две недели, ни через месяц шхуна на востоке не появилась. И если бы спустя два года возвращавшийся из плаванья в высокие широты «Святой Фока» экспедиции Георгия Седова не подобрал на Земле Франца-Иосифа двух измученных людей, последними сведениями о судьбе «Святой Анны» и были бы эти письма Брусилова с Югорского Шара.
В конце октября 1912 года «Святую Анну» затерло льдами в южной части Карского моря, у берегов Ямала. Дрейф на север продолжался и в течение всего 1913 года. Через полтора года, весной 1914 года, когда шхуна находилась уже севернее Земли Франца-Иосифа, часть экипажа во главе с Альбановым покинула судно. Этот трудный трехмесячный переход по дрейфующим льдам описан в известном дневнике Альбанова и справедливо приравнен к подвигу. Из одиннадцати человек до Земли Франца-Иосифа добрались двое. Альбанов доставил и выписку из судового журнала «Святой Анны». Материалы о полуторагодовом дрейфе судна позволили выявить некоторые закономерности движения льдов в еще совершенно не изученном Карском море.
Правильно ли поступил штурман, покинув судно? Уход Альбанова и с ним части экипажа совершился с полного согласия командира, по обоюдному желанию того и другого. Но все же о причинах своего решения покинуть иоправное судно, сам Альбанов сообщает глухо, как бы нехотя — сложились тяжелые взаимоотношения с командиром. «...Из разных мелочей, неизбежных при долгом совместном житье в тяжелых условиях, — пишет он в дневнике, — создалась мало-помалу крупная преграда между нами...» Но где-то между строк едва ощутимо проступают иные контуры. Вероятно, нервному, впечатлительному Брусилову показалось, что Валерий Иванович к тому же неравнодушен к Ерминии Александровне. И Альбанов, корректный, более выдержанный, чем Брусилов, ушел.
