Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год
Большинство безработных в Стамбуле не имеют среднего образования. По закону обязательным является обучение детей лишь в возрасте от 7 до 12 лет. Правда, для тех, кто хочет получить высшее образование, в Стамбуле имеются лучшие в Турции колледжи, не говоря уже о Стамбульском университете, Стамбульском техническом университете и университете Богазичи (Помимо вышеперечисленных, в Стамбуле также имеются Высшая техническая школа, Высшая школа экономики и торговли, Стамбульская государственная консерватория, театральный институт и ряд других высших учебных заведений.). До 1971 года, когда правительство национализировало все частные высшие учебные заведения и колледжи, университет Богазичи, или Босфорский университет, носил название Роберт-колледж. Основанное в J863 году, это было первое американское учебное заведение за границей. С его территории, находящейся на холках у берега Босфора в европейской части города, открывается изумительный вид на вздымающую высоко в небо огромные башни крепость Румелихисары (Крепость Румелихисары построена в 1452 году на месте византийских тюрем, известных под названием Башен Леты и Забвения и разрушенных по приказу султана Махмеда II.). Впрочем, название Роберт-колледж и сегодня еще можно найти в телефонном справочнике Стамбула; теперь его носит средняя школа, существовавшая при университете.
От университета Богазиче до Галатского моста уступами спускается Бейоглу (Район Бейоглу — «Сын господина» — получил это название потому, что там жил один из сыновей императора Иоанна Коминана.), новый район европейской половины Стамбула. Здесь не так уж много памятников старины, зато с избытком хватает современных магазинов, кинотеатров, роскошных отелей, правительственных учреждений и помпезных особняков, в которых размещались иностранные посольства до перевода столицы в Анкару.
Весьма своеобразна главная улица Бейоглу Истикляль, или улица Независимости. С утра до позднего вечера по ней течет сплошной поток пешеходов, который выплескивается с тротуаров далеко на проезжую часть. Тут же в толпе снуют торговцы контрабандными сигаретами, гул голосов перекрывают призывные крики официантов, которые, стоя в дверях ресторанов, на все лады расхваливают фирменные блюда своих заведений, а на углах со скучающим видом переминаются с ноги на ногу кучки молодых бездельников.
На одном из таких углов к Истикляль примыкает Чичек-пасары — улица Цветов. Правда, на этой улице — скорее это даже небольшой переулок — цветов нет и в помине. Но именно сюда каждый вечер приходят выпить пива и поесть тысячи стамбульцев. Когда спускаются сумерки, Чичек-пасары так плотно забита людьми, что, кажется, яблоку некуда упасть. И все же пустая пивная бочка, которую официант пинком пускает вниз по улице прямо из дверей харчевни, каким-то чудом докатывается до ее конца. Между стоящими впритык столиками пробирается карлик-акробат, на своем пути ухитряясь даже делать стойки на руках. Рядом пронзительным голосом поет об ушедшей любви уличная примадонна. А чуть поодаль, взобравшись на стул, читает свои последние стихи непризнанный гений, которого никто не слушает. Зато известие о том, что мидии сегодня особенно хороши, распространяется со скоростью телеграфа. К полуночи улица Цветов пустеет, и лишь бездомные кошки оглашают ее своими воплями, устраивая целые сражения из-за объедков.
Средний стамбулец предпочитает делать все покупки на улице Истикляль. Если же он все-таки переходит по Галатскому мосту в старую часть города Эминеню, то обязательно направляется в одно из двух мест: или на рынок пряностей, или на Капалы чарши — Крытый рынок. На рынке пряностей пришедшего встречает неповторимая гамма ароматов, которые источают корзины со всевозможными съедобными кореньями, специями и целые мешки разноцветных порошков.
— Вы думаете, что я просто купец? Ничего подобного. Для безграмотных бедняков я все еще остаюсь могущественным исцелителем, — рассказывал мне Исмет Аюдин, стоя за прилавком своей крошечной лавочки. — Ко мне приходят, чтобы излечиться от недугов. Например, если человек мается животом, я прописываю ему корень «кантарон чичеги». Его нужно прокипятить, а потом пить получившийся отвар. Помогает не хуже патентованных таблеток. Если же человека одолевают страхи и виденья, то достаточно сжечь вот эту змеиную шкуру, и злые духи оставят беднягу в покое. — Исмет Аюдин торгует в своей лавчонке с 1949 года, а до него ее держал отец. — Она у нас как престол у королей — передается от отца к сыну. Только сейчас настали иные времена. Вот мой сын совсем не интересуется нашим традиционным ремеслом. Да и вообще молодежь все ищет, где бы побольше заработать. Мы даем детям образование, а они потом уезжают на чужбину...
— Да, так оно и есть, так оно и есть, — скорбно подтвердил, кивая головой, сидевший в глубине лавки старик.
Капалы чарши, или Крытый рынок, — одна из достопримечательностей Стамбула — совершенно непохож на рынок пряностей. Под его крышей на 50 акрах (1 Акр — 4047 м2.) обнесенных стенами, находится 4000 магазинов и лавочек, из которых 500 продают ювелирные изделия. Впрочем, здесь можно купить все, начиная от великолепного кольца за 5000 долларов и кончая сомнительной свежести кебабом за пару медяков.
— Начало рынку положил небольшой турецкий сук — базар, основанный в 1461 году, — пояснил мне Темель Кескин, глава ассоциации торговцев Капалы чарши. — Несколько раз рынок сгорал дотла, а однажды был превращен в руины землетрясением.
По словам Кескина, ежедневно рынок посещает 400 000 человек, причем многие — даже коренные стамбульцы — вдруг обнаруживают, что заблудились в его 83 торговых рядах. Это произошло и со мной, после того как я купил резную пенковую трубку у торговца, над лавкой которого висела броская вывеска с золотым пальцем. Проблуждав больше часа по узеньким рыночным улочкам, я с ужасом убедился, что опять очутился все у той же лавки. И хотя с большим трудом мне все же удалось выбраться из лабиринта Капалы чарши, я подозреваю, что на этом базаре есть, по крайней мере, несколько бедолаг, которые годами ищут выхода, не в силах выбраться на волю.
Благодаря таким достопримечательностям, как Крытый базар, Айя-София, Голубая мечеть, мечеть султана Сулеймана, на мой взгляд, наиболее прекрасная из 500 мусульманских святынь, которая взметнула ввысь свои минареты с холма над Золотым Рогом, Стамбул сохраняет свое неповторимое величие. Не забыто и христианское прошлое города. После его захвата турками почти все шедевры византийского искусства были скрыты от глаз людей под слоем штукатурки и более поздними изразцами. И только через пять столетий, с приходом к власти правительства Ататюрка, ученым было разрешено восстановить древние мозаики и фрески.
Первое место среди них бесспорно принадлежит великолепным мозаикам церкви Святого Хора, позднее ставшей Кахрие джами — Мечетью победы. Дошедшие до нас восемнадцать ее мозаик, созданных неизвестными мастерами XIV столетия, представляют собой рассказ о жизни Христа и святой девы Марии. По своим размерам церковь Хора уступает храму святой Софии, но тем не менее она остается настоящей сокровищницей христианского религиозного искусства.
А пока специалисты заняты восстановлением бывшего султанского гарема-дворца Топкапы. Работы были начаты в 20-е годы и к 1971 году в четырехстах его комнатах уже разместились уникальные музейные экспонаты: богатая коллекция турецкого оружия, бесценный китайский фарфор, парадные одеяния султанов, картины и знаменитые на весь мир драгоценности, включая брильянт в 86 каратов. Когда проходишь по облицованным белыми, голубыми и розовыми изразцами коридорам, перед мысленным взором невольно возникают обольстительные гурии. Но эти старинные стены полны воспоминаний не только о былых наслаждениях, но и об ужасах. Как гласит легенда, в XVII веке султан Ибрагим однажды приказал связать 1001 наложницу, привязать к их ногам камни и бросить в море.
Как-то вечером я пришел в ту часть дворцового сада, что обращена к Мраморному морю. Может быть, именно здесь сомкнулись волны над несчастными... Сейчас тут царили мир и спокойствие. Движение по Босфору к вечеру уменьшилось, а Золотой Рог, оправдывая свое имя, сверкал расплавленным золотом. Рядом, подобно туго натянутой струне на скрипке Страдивариуса, блестела тоненькая полоска нового моста. И мне подумалось, что и сам Стамбул среди других городов похож на одну из этих драгоценных скрипок.
Уильям С. Эллис, американский журналист
Перевел с английского С. Паверин
Владимир Короткевич. Око тайфуна
Посвящается минеру В. Зайцеву
Бухта лежала в черных безжизненных сопках, как тусклое зеркало. На этом зеркале спали глухие и настороженные тени кораблей. Слева, вдали догорало созвездие города, самый край этого созвездия, потому что центр его прятался за мысом.
