Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год
— Как архитектор? — справился он.
— Спасибо вам за него...
— Значит, все в порядке,— как бы про себя проговорил он.
— А где вы познакомились с Марисом Лукайжисом?
Вопрос оказался для него неожиданным.
— Я его знаю... Он меня — нет!
— А может, архитектор играет в оркестре трубочистов? — возвращаясь к шутливому тону утра, спросил я.
— Что вы, что вы! Архитектор не играет в оркестре трубочистов!
Мы медленно шли к вокзалу. Жаль было уезжать. Мне показалось, что и Симеоне понимает это. Я мысленно переносился в свой следующий приезд и был уверен, что, сойдя с поезда, снова встречу Яниса Симсонса, пройду с ним на улицу Ригас и издали в окне дневного света увижу Мариса Лукайжиса.
Надир Сафиев г. Цесис, Латвийская ССР
Непотопляемый «Тиликум» или Путешествие каштана Bоcca вокруг света, рассказанное им самим
Двадцать второго января мы пошли из Хобарта на восток, намереваясь достичь Инверкаргилла, порта на южной оконечности Новой Зеландии. Доннер заявил, что хочет идти со мной до самого Лондона,— так пришлось ему по душе наше путешествие.
Мы вышли с попутным вестом и трое суток уютно покачивались на легкой волне. Но потом ветер вдруг сотворил нечто такое, что согласно лоции и всем правилам делать был не должен: резко изменил направление на противоположное.
«Ну, уж долго этому восточному ветру здесь не продержаться!» — подумал я и пошел пока вполветра к зюйду.
Через три дня, когда я в полдень брал отсчет широты, Доннер сказал:
— Эй, шкипер, мне кажется, у вас в глазах какое-то сомнение?
— Да,— ответил я,— мы приближаемся к сороковому градусу.
Доннер был моряком и сразу все понял.
— Вы полагаете, что мы попали в ревущие сороковые?
Для несведущих замечу, что «ревущие сороковые» — это область, в которой постоянно гуляют вестовые штормы и которую мне больше всего хотелось бы обойти стороной. Мы повернули и пошли к норду, к теплым краям.
Когда морской царь увидел, что мы не поддаемся на его трюк, то снова изменил ветер на вестовый, и я смог проложить курс прямо на Инверкаргилл. Вест крепчал с каждым часом, мы постепенно убирали парус за парусом, и вот «Тиликум» мчится уже под одним только гротом. Я обвязался сорлинем и наслаждался жизнью на всю катушку. Могу поклясться: на свете нет ничего прекраснее, чем скольжение по волнам полным ходом при попутном ветре. Правда, тут рулевого подстерегает большая неприятность: может наступить такой момент, что волна перекатится через ют. Однако, если вы умело управляетесь с парусом, а судно надежное и рулевой в кокпите крепко привязан страховочным концом, то неприятность эта останется без последствий.
Шторм надсаживался два дня и две ночи, но, поскольку он гнал «Тиликум» к цели, нас это нимало не тревожило. Когда же ветер снова стал ручным, мы поставили паруса. Поколдовав с вычислениями, я пришел к выводу, что нас снесло несколько к юго-западу. Поэтому я шел на север, пока наша полуденная широта не совпала примерно с широтой Инверкаргилла. Тогда мы пошли точно на восток. При помощи этой нехитрой методы были совершены все великие открытия на всех морях мира, а в мое время так плавало большинство шкиперов. Поэтому нас нисколько не удивило, когда 8 февраля из океана вдруг всплыл остров Соландер, что лежит у южной оконечности Новой Зеландии. На следующий день мы уже швартовались в Инверкаргилле.
Дальше мы пошли короткими дневными переходами вдоль побережья. То бросали на ночь якорь в какой-нибудь уединенной бухте, то швартовались в красивой, людной гавани. Но человеку на море никогда не следует расслабляться. Неподалеку от Данидина нас прихватил сильнейший вестовый штормяга. Не успели мы опомниться, как влетели в сулой 1. «Тиликум» мотался на плавучем якоре, словно в пляске святого Витта. Не знаю уж, волны были тому причиной или еще что, но моего Доннера укачало. В первой же гавани он сошел на берег навсегда: снова стал показывать за деньги свое татуированное тело.
К счастью, в каждом порту я обязательно находил какого-нибудь молодого человека, который развлечения ради охотно соглашался пройти со мной очередной отрезок пути вдоль побережья.
Газеты ежедневно писали о нас, и «Тиликум» стал самым популярным судном на острове. В одном из портов ко мне пожаловала делегация маори. Вождь разразился длинной благодарственной речью в мой адрес.
— Вы доказали, что наши старинные предания, рассказывающие о переходе через Тихий океан на пирогах, не лгут. Мы благодарим вас за это.
И я стал их почетным вождем,— так сказать, вождь «гонорис каузе».
«Ну, шкипер,— сказал я себе,— дела твои наладились. Оставайся-ка ты в Новой Зеландии!»
Однако близился август, и море манило. В Окленде я нашел нового спутника по имени Уильям Рассел. Ему никогда еще не случалось выходить в море. Папа с мамой мечтали о том, чтобы он стал священником.
— Капитан,— сказал Рассел,— простили бы вы меня, если бы я стал священником?
Я посмотрел на него. Метр девяносто ростом, крепко сбит и очень симпатичен.
— Нет, Вилли, такого я тебе никогда бы не простил!
Прежде чем уйти, мы приняли на борт кучу почты. В Новой Зеландии стало особым шиком посылать почту с «Тиликумом». Вот я и получил ее — целый мешок для Капстада. Одна старая дама принесла пакет.
— Ах, пожалуйста, мой сын работает инженером на островах Килинг (Ныне острова Кокосовые.— Примеч. ред.). Возьмите для него этот кекс.
Я рассмеялся.
— До островов Килинг 3000 миль. Нам потребуется пять недель, а то и больше.
— Это ничего, кекс запаян в жестяную коробку.
Тут в разговор вмешался Рассел:
— Слушайте, шкипер, давайте доставим даме удовольствие! — и как-то совсем не по-христиански подмигнул мне левым глазом.
В конце концов, я дал себя уговорить и уложил пакет вместе с остальной почтой. А потом принялся за Рассела:
— Запомни, мой дорогой, груз на борту для меня — святыня, и если ты осмелишься замотать что-нибудь из почты, тебя постигнет кара.
Рассел поднял глаза к небу:
— О, капитан, праведнику вечно приходится невинно страдать! То, что свято для вас, свято и для меня.
Семнадцатого августа мы покинули Окленд. Яхты и два парохода с любопытными провожали нас некоторое время, а затем мы остались одни в море. Я взял курс на Новые Гебриды, лежавшие в 1200 милях к норду.
Я не прогадал, взяв с собой Рассела: во-первых, оказалось, что его не укачивает, а во-вторых,— и это, пожалуй, приятнее, чем «во-первых»,— он с большим увлечением занимался стряпней.
Двадцать второго августа мы угодили в шторм. Мой напарник разом все осмыслил:
— Чем хуже погода, тем лучше должна быть еда,— сказал он и приготовил великолепный обед.
После еды он выглянул из люка, полюбовался на толпящиеся вокруг нас гигантские водяные горы и задумчиво произнес:
— Недурной пикничок мы сотворили!
И тут я понял, что уберег от духовной карьеры настоящего, правильного парня.
Лечение горчицей
В ночь на 27 августа я как ужаленный подскочил в своей койке, когда услышал крик Рассела:
— Шкипер, мы на суше!
Я выпрыгнул из койки и, сделав сложный кульбит, вылетел через узкий каютный люк на палубу. Ярко светила луна. «Тиликум» стоял посредине необозримого каменного поля. К. счастью, поле это было каким-то зыбким: то поднималось, то опускалось,— а стало быть, земной твердью быть не могло. Я опустил руку за борт и зачерпнул... пригоршню пемзы. По-видимому, где-то неподалеку произошло извержение вулкана, который выплюнул в море изрядную порцию кислой лавы. Именно в это крошево мы и угодили.
Мы легли в дрейф и стали ждать утра. Взошло солнце и осветило бесконечную пемзовую пустыню. Интересно, что произошло бы, если бы «Тиликум» вдруг протаранило большим куском пемзы? А мелкие кусочки? Они же нам всю краску обдерут! Но ничего не поделаешь — как ни крути, нам надо выбираться отсюда и идти дальше. Поэтому мы поставили грот и положились на судьбу. Вестовый ветерок медленно погнал нас по каменному морю. Я прошел на бак. Оказалось, что волна, вздымаемая форштевнем, легко разгоняет плавающую пемзу, а вдоль бортов образовались полоски чистой воды шириной в несколько сантиметров. Позади нас они снова смыкались. Мы несколько приободрились и решили прибавить парусов. Носовая волна сразу выросла, а полоски чистой воды вдоль бортов стали шире.
Ого, дела, оказывается, не так уж плохи! Мы быстро поставили всю парусину, какую только мог нести «Тиликум», и полным ходом помчались сквозь пемзу. Ни один камушек ни разу не чиркнул о борт, хотя несколько дней мы не видели свободной воды.
Утром 2 сентября показался остров Анейтиум из группы Новых Гебридов, а к вечеру того же дня всего в какой-нибудь полумиле от берега острова «Тиликум» угодил в полнейший штиль.
