Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1982 год
В музее бросился в глаза портрет, принадлежащий кисти выдающегося эквадорского художника Освальдо Гуаясамина. На портрете — мужественный облик древнего индейского властелина, увенчанного золотой короной тончайшей работы.
— Это Атауальпа, последний верховный инка империи Кито перед нашествием конкистадоров,— рассказывает Умберто.— Он был великий человек, и легенды о нем до сих пор слагают в народе.
Когда испанские конкистадоры во главе с Писарро обманом захватили Атауальпу в плен, инка предложил за себя выкуп. Он обещал наполнить целую комнату золотом и две — серебром, лишь бы его отпустили на свободу. Писарро охотно согласился. И потянулись со всей империи посланцы, по собственной воле отдавая свои богатства ради спасения глубоко почитаемого вождя.
К началу 1533 года нужное количество драгоценных металлов было собрано. Однако напрасно индейцы ждали освобождения верховного инки, с чьим именем они связали само понятие свободы и независимости. Писарро еще раз проявил свое вероломство, распорядившись заживо сжечь узника на костре и лишь в последнюю минуту заменив меру наказания виселицей.
Народная скорбь по Атауальпе была безграничной.
— А вслед за скорбью,— продолжал Умберто,— родилась ненависть к поработителям, решимость возвратить попранное человеческое достоинство. Индейские восстания на территории Эквадора вспыхивали одно за другим. После многовековой борьбы с колонизаторами жители Кито впервые на Латиноамериканском континенте подняли 10 августа 1809 года на центральной площади города знамя независимости.
Дух 10 августа сохранился в этом свободолюбивом народе по сей день. Взять хотя бы такую характерную деталь из жизни городской бедноты. Таксист Роберто Санчес на своем потрепанном «вольво» лихо возил нас по залитым тропическим солнцем роскошным авенидам Гуаякиля, на все лады расхваливая достопримечательности крупнейшего экономического центра республики. Но вот мы поднялись на зеленый холм у реки Гуаяс, густо застроенный неказистыми домишками, где на немощеных грязных улочках маленькие оборвыши рылись в отбросах. Казалось, хвастаться тут было нечем. А Роберто с неподдельной гордостью в голосе воскликнул:
— И все же теперь все это наше!
И пояснил, что здесь, на частной земле, бездомные рабочие несколько лет назад всего за одну ночь соорудили жилища для своих семей. При этом они находчиво использовали законы республики, согласно которым нельзя силой сгонять с участка семью, имеющую на нем свой единственный очаг.
— Эти люди, назвавшие свой поселок «Свободная Куба», показали, как они сильны, когда выступают все вместе. Ведь угроз в их адрес раздавалось сколько угодно, провокаций тоже не перечесть, но бедняки все же сумели удержать в своих руках завоеванное! — При этом Роберто взметнул вверх сжатый кулак, а на его лице не осталось и следа от маски бесстрастного гида.
Дорожная мозаика
Прежде чем попасть в глубь страны, мы изрядно поколесили по окрестностям Кито. Главная ее магистраль как-то незаметно переходит в обычную улочку со старинными строениями под коричневыми крышами. Это городок Котокольяс, один из древнейших в здешних краях. Не потому ли жизнь тут словно замерла? На улицах никого: сегодня воскресенье. Но вот мы въезжаем на квадратную «пласа майор» — главную площадь, непременный атрибут всех латиноамериканских населенных пунктов, на которой обязательно стоит собор. Вон он высится в гордом одиночестве, устремив к небу острые шпили. Зато на противоположной стороне площади возле ничем не примечательного двухэтажного здания полно народу, царит прямо-таки праздничное настроение. Правда, одежда у людей самая что ни на есть будничная, причем сразу видно, что это отнюдь не праздные зеваки. У одних в руках молотки, у других — носилки, у третьих — метлы. А на лесах расположились маляры, усердно покрывающие поблекшие от времени стены оранжевой краской.
— Что делаем? — переспросил мужчина в перепачканной спецовке, устроивший маленький перекур,— Наш клуб приводим в порядок. Ради общественного дела не жалко выходной потратить. Видите, даже на воскресную мессу по такому случаю никто не пошел. Ведь клуб для нас значит не меньше. У меня самого семеро детей, у других и побольше бывает. Где прикажете им кино смотреть? Да и мы часто сюда по вечерам приходим потолковать о житье-бытье. Не в церкви же нам свои рабочие проблемы обсуждать...
Возможность иметь в каждом городе коммунальные клубы, или, как их еще здесь называют, народные дома,— одно из немаловажных социальных завоеваний простых эквадорцев. А поскольку средств на ремонт таких клубов в скудной муниципальной казне, как правило, не находится, жители сами изыскивают выход из положения, сбрасываясь по трудовой копейке и засучивая рукава.
Позади остались последние городские постройки. За окнами автомобиля замелькали кофейные плантации и картофельные поля. На одном из песчаных косогоров привлекают наше внимание что-то оживленно обсуждающие крестьяне с мотыгами в руках. Выяснилось, что обитатели близлежащих хижин на свой страх и риск задумали возделать много лет пустовавший участок. Однако возник спор из-за границ раздела между семьями.
— Общий язык они в конце концов найдут,— размышляет вслух журналист Марсело Севальос, который вызвался сопровождать нас в поездке по стране.— Хуже, если объявится собственник участка. Уж он-то не остановится ни перед чем, чтобы согнать крестьян с этой земли, даже если ему самому она и не нужна...
Вскоре на горизонте появляется поселок с романтическим и вместе с тем не лишенным претенциозности названием Митад-дель-мундо, что в переводе означает «средина мира».
— Как, вы еще не были в Митад-дель-мундо? — в первый же день по прибытии в Эквадор с недоумением спрашивали нас, поскольку эквадорцы считают своим первым долгом свозить зарубежного гостя именно туда.
Назван так поселок потому, что расположен на самой линии экватора, от которого, кстати, происходит и само название страны. Раньше здесь, на нулевой параллели, стоял неброский обелиск, привлекавший туристов разве лишь тем, что точно отмечал линию экватора. Обычно они становились одной ногой в северное полушарие, другой — в южное, а шустрые уличные фотографы запечатлевали «исторический» момент.
Два года назад обелиск перенесли подальше в горы, а на этом бойком месте сооружают его монументальную копию: посетители смогут пройти внутрь «разрезанного» пополам условной линией экватора семиэтажного постамента, где будет работать музей Земли. Затем лифт доставит желающих на 25-метровую высоту. Там на просторной обзорной площадке уже установлен каменный глобус весом в четыре тонны и диаметром в четыре с половиной метра. Причем касается он основания не в привычной для нас манере — Южным полюсом, а лежа на боку. Это сделано, чтобы уже издали хорошо были видны оба полюса и экватор.
Проехав еще несколько километров, мы оказались у края гигантского кратера, достигающего в диаметре более трех километров. Нетрудно представить себе, какие внушительные параметры у самого вулкана Пополагоа, возвышающегося над уровнем моря на 2400 метров. Вулкан уснул, как утверждается, еще 10 тысяч лет назад. В самом кратере на глубине 400 метров расположена идеально ровная долинка, надежно защищенная со всех сторон от суховеев. Словно на ладони видны тщательно ухоженные плантации кукурузы, кофе, овощей. По всей долине разбросаны белоснежные крестьянские хижины. Столь идиллическое зрелище словно магнитом притягивает к себе туристов. Крестьянам же не до восторгов. Чтобы попасть из долины на «большую землю», приходится карабкаться чуть ли не по отвесным стенам кратера. Хорошо еще, если есть ослик, на которого можно навьючить мешок картошки или кукурузы. А наверху, где находится асфальтированная смотровая площадка, крестьян поджидают на своих фургонах перекупщики, за бесценок скупающие урожай, чтобы затем в столице сбыть его втридорога.
Кстати, в Кито мы видели «коммерсантов» и иного рода. На центральных перекрестках, у подъездов отелей, будто часовые, стоят невысокие смуглолицые индейцы в суконных шляпах, цветастых пончо и чуть ли не белоснежных брюках. Они вежливо, с добродушной улыбкой предлагают прохожим свои поделки. Тут и резьба по дереву, и лепка, и разноцветные коврики, и изящные шерстяные шарфики, и украшения из серебра, не говоря уже об обилии всевозможных пончо. Привозят все это из дальних селений, которые испокон веков специализируются на своем, «фирменном» изделии.
Так, по дороге на север, в поселке Кальдерой, хозяйка крохотной домашней мастерской Анна-Мария познакомила нас с нехитрым секретом производства миниатюрных фигурок. Она делает их из круто замешенного теста. Затем фигурки особым образом запекают, чтобы стали твердыми и прочными, расписывают, сушат и покрывают лаком. В городке Сан-Хуане вы попадаете в царство деревянных масок и статуэток. Гостям же Куэнки предлагают известные всему миру солнцезащитные шляпки-панамки из хлопка. Местные умельцы наладили их производство еще в прошлом веке. «Панамками» же их называют потому, что Панама была первым государством, куда эквадорцы стали поставлять свой товар. Матросы с проходящих по Панамскому каналу судов охотно покупали их и увозили в качестве сувениров в родные края.
