Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год
Погибла часть материалов, собранных с таким трудом. Их нужно было восстановить, а уцелевшее решили отправить самолетом. Так и сделали.
Но в октябре еще более страшный толчок разрушил хижины и повалил деревья. Экспедицию пришлось свернуть. Горцам-эйпо было не до ученых: погибли поля и жилища. Врач и биологи помогали пострадавшим, другие готовились к отъезду.
«Проект Эйпо» пришлось приостановить. Но и то, что привезли в Европу участники экспедиции, позволило разработать целую программу улучшения жизни пигмейского племени в неприступных и диких горах Маоке. Предполагалось завезти в долину домашних животных, продуктивные растения, научить пользоваться железными мотыгами и ножами-парангами.
В 1980 году маленький отряд — разведгруппа второго этапа проекта — пробился в долину Эйпомек, изменившуюся до неузнаваемости. Исчезли деревни, заросли буйной тропической растительностью огороды. Люди, очевидно, перебрались в другие долины. Что ждало их там? Отравленные стрелы соседей-врагов? Или же им удалось найти себе более гостеприимное место для жизни? Пока на это ответить трудно.
Новые и новые отряды отправляются на поиски племени эйпо. И новые племена встречают их в долинах, такие же низкорослые, такие же первобытные «Проект Эйпо» продолжается...
Л. Мартынов
Когда-то на караванном пути
То, что это город, стало очевидно только теперь. А сначала был мощный взрыв, утробно отозвавшийся где-то внутри скалы и открывший вход в пещеру. Рабочие, строившие дорогу Ленинакан — Кировакан, вернее спрямлявшие старую ее трассу, заглянули туда и увидели вырубленные в сером туфе ступеньки ведущей в глубь скалы лестницы...
Это произошло в 1977 году в Памбакском ущелье близ Спитака, районного центра на севере Армении. Три полевых сезона затем экспедиция Института археологии и этнографии Академии наук республики пробивалась сквозь образовавшийся за века восьмиметровый слой грунта к основанию холма, на склонах которого было раскрыто пещерное поселение.
Мне уже не нужно было говорить «Сезам, откройся»: черные провалы на ярко освещенном солнцем склоне манят в пещеры, теперь доступные, но не ставшие от этого менее загадочными. Темные переходы, вырубленные в камне лестницы, коварные ямы под ногами, скрывающие глубокие каменные мешки, в которых когда-то хранили зерно, — честно говоря, запутаться в этом лабиринте было несложно.
С археологами Арамом Ашотовичем Калантаряном и Гагиком Саркисяном мы пробираемся по узкому откосу из одной пещеры в другую, поднимаемся на гребень холма, откуда хорошо видна жилая часть пещерного города XII века, спускаемся к производственным помещениям с множеством ям, оставшихся от печей, в которых, судя по остаткам шлаков, обжигали глину, выплавляли железо.
В трехъярусном подземном городе (до прихода строителей дороги, повредивших верхние ярусы, этажей, по мнению археологов, было не менее пяти) сохранились церковь, родовая усыпальница, вместительный караван-сарай, уходящий в глубь горы целой анфиладой гротов. Все пещеры искусственного происхождения.
Богата и разнообразна коллекция предметов материальной культуры, собранная в результате раскопок: красные и чернолощеные сосуды, поливная керамика XII века, каменные плиты с резным декором, металлические наконечники боевых стрел, византийские и монгольские медные и серебряные монеты XIII века, конической формы гончарные трубы с отверстиями для регулировки притока воздуха, в плавильные печи, наконец, остатки тканей, кожи.
Не везло на раскопках лишь специализирующемуся в эпиграфике Гагику Саркисяну, главный научный интерес которого — древние армянские надписи. Однако случай с избытком окупил ожидания: в русле протекающей неподалеку речки был обнаружен древний камень с арамейской надписью армянского царя Арташеса I, сделанной во II веке до новой эры. Подобных камней известно всего восемь, при этом спитакский сохранился лучше других.
— Открытый нами город задал немало загадок, — говорит Калантарян, руководитель экспедиции. — В Армении известны пещерные сооружения — знаменитый Гехардский монастырь, вырубленный в скале, небольшие пещерные поселения в Горисе и Хндзореске, но подобного масштаба подземный город, в котором жили и работали сотни людей, найден в республике впервые...
И все же аналог Спитакского пещерного города существует — это Ани, древняя столица северной части Армении — Ширака. Сохранилось описание Ани, сделанное в 1915 году археологом Д. А. Кипшидзе.
Ученый приводит любопытные цифры: жилых комнат и квартир — около четырехсот, около тридцати церквей, тринадцать усыпальниц, два монастыря, одиннадцать подземных улиц и... шестнадцать голубятен. Но ни слова о производстве, аналогичном спитакскому!
Спитакский подземный город возник на главном, караванном пути из Ани в Грузию: в нескольких десятках километрах от столицы, и это, возможно, объясняет то, что он повторил архитектуру Ани в уменьшенном масштабе.
Почему армяне, оставившие такие великолепные архитектурные творения, как Гарнийский языческий храм I века или христианские храмы раннего средневековья, в пору политического и экономического расцвета страны стали «зарываться» под землю? Во-первых, слово «пещера», вызывающее невольные ассоциации с первобытным укладом жизни, в данном случае обозначает вполне комфортабельное жилище, украшенное фресками и каменной резьбой. От обычного дома оно отличается лишь тем, что не построено из камня, а вырублено в нем, благо пористый туф исключительно податлив при обработке. Во-вторых, во времена войн и набегов пещерный город много безопаснее. Исторические примеры достаточно красноречивы. Так, безымянный грузинский летописец времен царицы Тамар сообщает, что в ночь на пасху 1211 года ардебильский султан неожиданно напал на молящихся в храмах Ани и истребил 12 тысяч горожан, остальным удалось спастись только благодаря бегству в пещерную часть города. Наконец, в условиях горного климата с резким перепадом температур пещерное
жилище смягчало эту разницу.
Результаты спитакских раскопок говорят о том, что в XIV веке город подвергся нападению и жизнь в нем прервалась. Однако в XVI—XVIII веках он вновь ожил, вновь воскурились его печи, но потом был все же оставлен, теперь уже навсегда. Память о нем не сохранило время, не осталось следов и в письменных источниках.
Спитакская находка постепенно раскрывает ученым потерянные было страницы истории армянского народа.
Александр Миловский Фото автора
Спитак, Армянская ССР
Продолжение диалога с шимпанзе
Шимпанзе Мойя — необычное животное. Возможно, единственное в своем роде. Она рисует. И ее произведения являются первыми» сделанными не рукой гомо сапиенса предметными изображениями, то есть рисунками, которые в представлении животного хорошо выражают ту или иную вещь. На одном из них — то, что Мойя считает птицей Неважно, что сочетания линий напоминают скорее большой палец или, весьма приблизительно, рыбу, важно, что Мойя видит в них определенное значение. Откуда мы знаем это? Мойя сама обо всем рассказала.
Так же, как десяток других шимпанзе и одна горилла (См. Померанцев С. Горилла, которая любит говорить — «Вокруг света», 1979, № 6, Федоров М. Начало великого диалога? — «Вокруг света», 1975, № 12.) в США, Мойя умеет говорить. Она изъясняется на языке, которого не слышишь,— это американский язык жестов (АСЛ). Им пользуются сотни тысяч американцев, лишенных слуха.
Когда в апреле 1976 года Мойя впервые изобразила на листе бумаги птицу, ее учитель так удивился, что, не поверив своим глазам, подал ей знак «продолжай». Но шимпанзе в ответ потерла ладонь о ладонь. Жест означал «готово» «Что это?» — спросил учитель. И был совершенно ошеломлен, когда Мойя поднесла сложенные большой и указательный пальцы правой руки к губам: жест соответствовал слову «птица».
С тех пор обезьяна расширяла сферу своего творчества, рисовала цветы, траву и нечто, выдаваемое ею за кошку. Сейчас Мойя рисует даже «по заказу», и, если ее просят изобразить ягоду, она делает это, подбирая соответствующие цвета.
Все сказанное — лишь немногое из числа феноменальных фактов, ставших возможными при установлении контакта с животным. Эти эксперименты проводятся в американском исследовательском центре близ города Рино (штат Невада), расположенном в горном районе на высоте 2200 метров. Некогда здесь была ферма. Беатриса и Аллен Гарднеры приобрели ее и позаботились об относительной изоляции от внешнего мира. Они хотели избежать любопытства и советов своих, возможно, и благожелательно настроенных, но могущих помешать исследовательской работе коллег.
