Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1975 год
— У вас тут возраст Христа...
Мистер Говард понимающе улыбнулся.
— Пустыня старит людей...
— Все время тут, в Аризоне?
— Главным образом тут. Но заезжаем и в Новую Мексику, и в Неваду. Восемнадцать лет на дорогах...
— Жена по-прежнему с вами?
— А вон готовит обед...
В стороне у костра женщина вела разговор с хозяином лавки, помешивая какое-то варево в котелке.
Полагалось задать вопрос: чем живет путешественник? Но мы догадались: в данном случае отвечать Слотсу Говарду было бы неприятно. Мы спросили: нельзя ли нам вместе сняться? Мистер Говард с готовностью согласился, поддержал идею снять его на повозке и в момент ухода за осликами. Благодарные, мы побежали к машине и достали из чемодана ходовые в Штатах подарки: мини-бутылочку из Москвы и пару деревянных расписных ложек. Обычного взрыва восторга не последовало. За вежливой благодарностью скользнуло даже разочарование. Экзотический путешественник ожидал чего-то другого.
Простившись, уже в машине мы обсудили деликатную ситуацию и пришли к выводу: тонкие правила поведения иностранца в чужом государстве в данном случае были излишни. К чему мистеру Говарду экзотическая ложка, если главной заботой профессионального бродяги явно было добыть, что хлебать ложкой. Два доллара его бы обрадовали больше.
Мы не успели отъехать, а Говард уже беседовал у фургона с новой парочкой любопытных. Как и следовало ожидать, дело кончилось фотографированием. Так пустыня кормит бродягу...
А как хозяйство в пустыне? Чем живет человек, осевший на этой земле? Индейцы, помимо ремесел, в пустынных и полупустынных районах заняты скотоводством, земледелием, охотой и рыболовством. Белые люди в эти районы поначалу стремились в поисках драгоценных металлов. Все помнят золотую калифорнийскую лихорадку. (Рецидив этой страсти недавно вспыхнул опять.) Неваду называли «серебряным штатом», и только позже, когда на рудных местах остались опустевшие городки-призраки, за штатом утвердился титул «полынный». Серебро и золото есть в Аризоне. Но сегодня, пожалуй, важнее всего находки в пустынях стратегически важных металлов. Аризона снабжает Америку медью. Нью-Мексико — ураном. В Альбукерке, куда просились два парня с пустынной дороги, — центр атомной промышленности.
Северней, в городе Санта-Фе, рекламный листок в гостинице уведомлял: мы находимся в 25 милях от Лос-Аламоса, места рождения первой атомной бомбы. А в 170 милях к югу от Санта-Фе жаркой июльской ночью 1945 года бомба была испытана. Изделие, сработанное в пустыне, в том же году обратило в пустыню многолюдный город. Эхо взрыва все еще слышится. «За год (1973) от болезней, вызванных последствиями взрыва, в Японии умерло 2450 человек», — сообщают газеты. А тут, в Нью-Мексико, безвестный и захолустный некогда городок Лос-Аламос, что по-испански значит «Одуванчики», стал местом, куда зазывают туристов. «Тут джинна выпустили из бутылки!» — залихватски преподносится Лос-Аламос в рекламном листке.
Но в пустыне осталось много зловещих тайн, оберегаемых от проезжих. Неваду время от времени сотрясают толчки — в этом штате находится полигон термоядерных испытаний. В Неваде базируется и испытывается военная авиация. В пустынях производят и хранят нервный газ. (Жертвами газа стали как-то большие отары овец.) Эти тайны пустыня скрывает за полынными, разбеленными маревом горизонтами.
Меньше всего секретов в пустыне у пастухов. Стада и отары при перегонах нередко занимают дорогу. И пастухи с неудовольствием смотрят на увязший в коровьем стаде автомобиль. В поисках влаги и корма пастухам приходится кочевать. Жилища их — едва приметные хижины — сделаны кое-как. Стада и отары встречаешь нечасто. Но, судя по цифрам статистики, скота в пустынях немало — миллионы голов.
Есть в пустынях и пашня. Сеют поливную пшеницу, подсолнух, люцерну. Всюду, где удается из-под земли или по трубам издалека получить воду, пустыня преображается. Пожалуй, самый наглядный пример — Калифорния. Тут поливают более трех миллионов гектаров пашни. Союз солнца, плодородной земли и влаги (разумеется, пот человека тоже что-нибудь значит) сделал чудеса. В Калифорнии собирают урожаи лимонов и апельсинов, арбузов, дынь, груш, персиков, хлопка, подсолнуха, сахарной свеклы, кормов для скота. Из каждых десяти килограммов американского винограда девять собирается в Калифорнии. Районы бывших пустынь держат первое место в стране по товарной продукции сельского хозяйства.
Глядя на бурный рост Калифорнии, на счастливое сочетание природных условий, пущенных в оборот, полынная Невада может только вздыхать. Тут разбейся в лепешку — пустыня остается пустыней. И поэтому штат вынужден «подрабатывать». Каким же образом? Нашли статью дохода особо американского свойства — игорные дома и быстрые, без проволочек, разводы. Во всех штатах азартные игры запрещены. В Неваде игра узаконена и обставлена всеми удобствами века. Цепи супружества тут спадают сами собой, но все-таки надо немножко в Неваде пожить, хотя бы день-два. А поживешь — непременно сыграешь, а играть начнешь — проиграешь. Игорные страсти влекут сюда, разумеется, не фермеров из Айовы, не сталеваров из Питтсбурга. В Неваду встряхнуться едут люди с деньгами. Но и случайный проезжий тоже, конечно, сыграет хотя бы по маленькой, иначе никто не поймет — «был в Неваде и не сыграл!».
Столицы игорных домов известны: легендарный Лас-Вегас и город поменьше, но столь же страстный, честолюбивый, также сверкающий шиком позолоты и бахромы, — город Рино. Лас-Вегас на юге Невады, Рино — на северо-западе.
Наша дорога лежала через Рино. Уже километров за двести от городка пустыня устами рекламных пингвинов и белых медведей обещала в Рино прохладу, а девицы на живописных плакатах с повязками вокруг бедер, раз в десять более экономными, чем у туземцев Новой Гвинеи, подмигивали: земной рай размещается как раз на пути в Рино.
Как бы точнее представить вам этот город?.. Всем приходилось видеть разодетого фата с перстнями, с золоченой булавкой на галстуке, с платочком в нагрудном кармане, прическа берберийского льва, ногти оберегает старательней, чем Конфуций. Словом, весь напоказ. Идет такой человек, и кажется ему: земной шар слегка прогибается под подошвами модных ботинок. Представьте теперь, что модник ступает не по сверкающей зале и не по улице в свете неона, а по безлюдной степной дороге. Таков и Рино в пустыне Невада. Тротуары из пластика. Цветы — где живые, где тоже из пластика. Огни, позолота, никель и зеркала, три небоскребчика для престижа. На главной улице вроде перстня на пальце — замысловатая арка и надпись: «Рино. Самый большой маленький город в мире». Вот так, знай, куда ты попал.
На улицах толчея. В идущих рядом с тобою легко заподозрить приехавших разводиться. А поскольку всякий вакуум чем-нибудь заполняется, сюда, как мошки на мед, спешат искатели счастья или хотя бы каких-нибудь приключений — по укороченности юбок Рино занимает, несомненно, первенство в Соединенных Штатах Америки.
Игра... Весь город играет! Игорные автоматы установлены всюду: в залах бесчисленных казино, в кафе, в лавках, аптеках, на мойке автомобилей (пока ожидаешь — сыграй!), возле бензоколонок, на вокзалах, в холле гостиниц, в общественных уборных, просто на улице. Играй! Играют. Сосредоточенно стоят у сверкающих никелем «слот-машин» мужчины и женщины, старики и подростки, девушки и старушки, лысые и с шевелюрой до плеч, бедные и богатые. Сунул монетку в щель, повернул ручку, и сразу ясно, выиграл или нет.
Мы тоже решили сыграть, и, конечно, не на ходу в какой-нибудь забегаловке, а в казино и по возможности самом богатом... Легко открылась массивная дверь. Прохладно. Два десятка шагов через холл, наполненный ангельской музыкой, и мы у цели. В огромном зале — вовсю игра. Стены и потолок в этом храме азарта зеркальные. Играло с полтысячи человек, но отражения в зеркалах заставляли подумать, что вся планета, забросив дела, предается тут пагубной страсти. Посредине зала располагались столы, походившие на небольшие футбольные поля. Над столами сосредоточенно, не выказывая волнения, чуть склонившись, стояли серьезные игроки. Тут попахивало сотнями и тысячами долларов. Но выиграть или проиграть было до глупого просто — швырять по сукну янтарный кубик с точками домино мог бы, кажется, и ребенок. От того, где и какой стороной упал кубик все и зависело. За игрой наблюдал проутюженный, в черном и белом, стройный, невозмутимый посредник — служащий казино. Вульгарных куч денег на столах не было. Служитель чем-то вроде граблей на длинной изящной ручке при сдержанном шепоте наблюдателей двигал по полю кругляшки-боны, расчет по которым производится в кассе. Казино гудело ульем. Мы чувствовали себя зрителями грандиозной оперетты, но зрителями, которых затащили на сцену. Стоять просто так было нельзя. Надо играть. И мы начали. Разумеется, мы не стали протискиваться к зеленым столам. В оперетте достаточно маленьких скромных ролей — повсюду стояли серебристые «слот-машины». Мы выбрали место рядышком с накрахмаленной старушонкой, решившей обанкротить Рино с помощью двадцатипятицентовых монеток, и стали делать то же самое, что и она. Сразу же убедились: ничего нет проще игры на деньги! Машина была маленьким индивидуальным «спортлото». Сунул монетку, крутнул и смотри: если в окошечках появились рисунки четырех яблок (или четыре груши, персика, сливы, вишни) — ты выиграл, машина отдает капитал в соответствии с твоей ставкой. Но если в окошечках получается фруктовое ассорти, скажем три груши и одна слива, надо лезть в карман за новой монеткой. Довольно скоро мы убедились: машины очень надежно сконструированы в пользу пустынной Невады. Понаблюдав за старушкой, забывшей обо всем на свете, кроме желания сварить компот из одних только груш или яблок, мы, как говорят, вышли из игры.
