Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1990 год
Мое требование исполнялось в пределах получаса, и поэтому я мог спуститься на первый этаж, чтобы выпить чашку кофе. На двадцатипенсовом автомате горели надписи: «Черный кофе с сахаром», «Черный кофе без сахара», «Кофе с молоком и сахаром», «Кофе с молоком без сахара», чай в тех же вариантах, какао. Прихлебывая кофе, можно было расслабиться или почитать газету. Но вот «портсигар» в нагрудном кармане начал сигналить — меня предупреждали, что заказанные материалы получены, И еще: несколько раз я слышал по радио объявление: «Владелец автомашины номер такой-то, вы забыли выключить фары, можете посадить аккумулятор». И наконец, последнее. По традиции, здесь разрешено вести записи только простым карандашом, а не авторучкой. В гостинице я запасся старым лезвием, чтобы чинить карандаши, но при входе в зал обнаружил точильные машинки над большими урнами, куда падал мусор.
Через несколько дней я познакомился с заместителем директора архива, который любезно выделил сотрудника, чтобы показать мне внутренности хранилища. На полках протяженностью более ста километров хранятся примерно 50 миллионов папок с документами, самый старый из которых — XI века. Заказ компьютера с указанием ряда и номера полки передается на печатающее устройство, похожее на телетайп. Служащий, сняв листок с заказом, на электрической тележке объезжает полки и грузит папки на конвейер, идущий в читальный зал.
Чтобы сделать ксерокопию нужных документов, я брал закладки, которые лежали на каждом столе, и сдавал папку с ними в соседнюю комнату. Там я платил по 26 пенсов за лист и в зависимости от объема заказа получал его через несколько часов или дней.
Я спрашивал себя, а интересны ли для широкого читателя заметки востоковеда о работе в английских архивах, и решил, что взрыв общественного интереса к нашей собственной истории и вообще к истории оправдывает их публикацию. Важны не только сами исторические сведения, но и то, как они добываются. Наши архивы по многим важным вопросам остаются закрытыми и для широкой публики, и для исследователей. Не говоря уже об архиве Министерства иностранных дел СССР — тайны за семью печатями.
Питомники интеллекта
...Небольшой город Дарем в центре Англии с университетом, известным, в частности, современными ближневосточными исследованиями. Пожилой арабист Рой Газзард, в котором угадывалась выправка бывшего офицера, вызвался быть моим гидом по городу.
Собор, окутанный клочьями тумана, величествен и великолепен. Старейшее и прекраснейшее сооружение нормандской эпохи, с мощными колоннами, уходящими в темноту сводов, оживляла репетиция хора. В пристройке здания я не удержался и воскликнул: «Аламбра!» Англичанин оживился и стал рассказывать, что зодчего этой части собора действительно вдохновили образцы великолепной «мавританской архитектуры» Аламбры из арабской Испании. Линии замка даремского епископа напомнили мне крепости крестоносцев в Северной Сирии, а в колоннах его подземной часовни я узнал коптские мотивы. Хотя я искренне уверял моего спутника, что в архитектуре я совершеннейший дилетант, не искусствовед, а всего лишь любопытный турист, он, видимо, увидел во мне собеседника, достойного внимания. Лед холодной вежливости был сломан. Мы стали говорить о крестовых походах и Ричарде Львиное Сердце. Рой Газзард провел меня по замку, который в прошлом веке подарил университету даремский епископ. Кельи монахов превратились в общежитие, трапезная — в столовую, несколько комнат сохранили для епископа.
Рой Газзард был живым носителем и других, новейших связей Британии с Ближним Востоком. Он служил в Палестине и Адене.
— Там, в Палестине, я стал учить арабский, там я влюбился в арабский мир, в его культуру. После выхода в отставку не хотелось находиться среди арабов в военной форме — со своей семьей, с палатками и припасами путешествовал по Йемену, был в других арабских странах.
...В Эдинбурге, холодном, северном, неповторимом по архитектуре и горному ландшафту, также есть довольно сильные центры африка-нистских и ближневосточных исследований. Бывший президент Танзании Ньерере и нынешний президент Малави Банда учились в Эдинбургском университете. Сейчас сюда приезжают правоведы из Ботсваны. Эта страна переняла систему шотландского, а не английского права, которая в средние века создавалась под воздействием голландцев. Не желая ехать в Голландию из-за незнания нидерландского языка, а в Южную Африку — по политическим соображениям, молодые юристы из Ботсваны направляются на учебу в Эдинбург. А вот здание конюшни, переоборудованное, снабженное современными удобствами, превратилось в Центр южноафриканских исследований Йоркского университета. Того самого не особо знаменитого города Йорка (правда, собор его бесподобен!), в честь которого был назван отбитый англичанами у голландцев в Америке Новый Амстердам, переименованный в Новый Йорк — Нью-Йорк.
Встреча в Кембридже, в Центре африканских исследований, расположенном, к слову сказать, в том самом здании, где в Кавендишской лаборатории был впервые расщеплен атом, где работал великий Резерфорд и начинал свой блистательный путь наш Капица. Физики переехали в более обширные лаборатории, а помещение передали гуманитариям, в том числе африканистам.
Меня познакомили с аспиранткой, пишущей диссертацию о северо-аравийском племенном обществе. Она польстила моему самолюбию, начав разговор с моих книг, прочитанных ею по-арабски. Девушка была из аристократического семейства Рашидидов из племени шаммаров, которые когда-то господствовали в Северной Аравии, захватили весь Неджд, но оказались разгромлены после первой мировой войны, основателем современной Саудовской Аравии йбн Саудом. Она была в джинсах и куртке, но, глядя на ее тонкие черты, я вспомнил описание битвы рашидидов с Ибн Саудом, в которой участвовали самые прекрасные девушки-шаммарки и среди них, наверное, ее прабабушка. С распущенными волосами, как древнеарабские жрицы-прорицательницы, они восседали на верблюдах и криками вдохновляли на бой юношей.
Колледж Святого Антония — один из самых молодых в Оксфорде, основанный лет сорок назад на пожертвования Антуана Бесса — французского судовладельца из Адена. Услышав это имя, я который раз подумал, как тесен мир. Я когда-то был гостем генерального секретаря Социалистической партии Йемена Абдель Фаттаха Исмаила, погибшего во время трагических событий в январе 1986 года. Его резиденция была расположена в бывшей вилле Бесса, построенной на живописной скале над Аденским заливом. Сейчас колледж специализируется по региональным исследованиям, и в нем учатся аспиранты не только из Англии, но и из полусотни других стран, в том числе йеменцы. Я провел здесь два семинара — по арабистике и африканистике, и меня вывернули наизнанку, заставив высказаться о проблеме формационного развития Востока, азиатском способе производства, соотношении между революцией и исламом, будущем социалистической ориентации. Под конец от усталости заплетался язык, и я забывал знакомые слова.
Ох уж эти английские колледжи! Сразу не разберешься, как они функционируют. Впрочем, и мои собеседники избегали вдаваться в детали: статус, определяющий жизнь каждого колледжа,— это толстый том документов.
Схематично дело выглядит так: в трех английских университетских центрах — Оксфорде, Кембридже и Дареме — есть факультеты, где студенты только учатся, и есть колледжи, где они, кроме того, живут и питаются. Абитуриента зачисляют сразу и на факультет и в колледж. Если факультеты специализированные, то в колледжах могут (но не всегда) находиться одновременно и физики, и египтологи. Считается, что междисциплинарное общение молодежи расширяет кругозор и приучает неординарно мыслить.
Большая часть преподавания ведется на факультетах, меньшая часть, особенно индивидуальное руководство студентами и аспирантами,— в колледжах. Преподаватели получают часть зарплаты через факультеты, часть — через колледжи. Каждые два года преподаватель имеет право на трехмесячный творческий отпуск, не считая отдыха.
Есть колледжи богатые (старые) и бедные (новые). Некоторые, существующие со средневековья, владеют собственностью, пожалованной королями или просто состоятельными людьми, иногда на несколько сот миллионов фунтов. Бюджет колледжей складывается из доходов с собственности, дотаций государства, пожертвований частных лиц и компаний, платы студентов и аспирантов. Старые колледжи порой расположены во дворцах — с бесценными скульптурами, картинами, средневековым оружием, мебелью. Студенты и преподаватели могут завтракать и обедать в трапезных, которым и по 300 и по 600 лет, а мясо на вполне современных кухнях могут разделывать на дубовых столах, сохранившихся со времен нормандского завоевания. На зарплату преподавателей богатство колледжа не влияет — разве что за обедом подают не обычное столовое французское вино «Божоле», а кое-что из погребов, где хранятся напитки тридцатилетней выдержки.
